Часть 10. Дело Клеточникова

Подводя итоги первого этапа террористической кампании народовольцев в 1878–1880 годах, неизбежно сталкиваешься с вопросом, почему она, несмотря на отдельные неудачи, не только в целом имела успех, но и почему за эти годы не пострадал не только практически никто из ее руководителей, но и многим рядовым исполнителям удавалось успешно уйти с места происшествия? И отвечая на этот вопрос, неизбежно сталкиваешься с явлением, о котором надо опять говорить с приставкой: "впервые в истории русского революционного движения". Да, "Народной Воле" впервые в истории революционного движения в России удалось внедрить в центральный аппарат политического сыска — 3-ю экспедицию III отделения, члена своей организации, которым оказался в прошлом мелкий судебный чиновник 33-летний Николай Васильевич Клеточников, родившийся в 1846 году и работавший в последние годы делопроизводителем в Таврическом губернском суде.

Клеточников в октябре 1878 приезжает в Петербург с твердым намерением стать членом одной из революционных организаций. Какой именно, он сам тогда точно не знал.

В Петербурге он познакомился с народовольцами и вступил в одну из их организаций. Так как он постоянно требовал для себя конкретных действий, то вскоре ему предложили разобраться в одном деле.

Его суть заключалась в том, что некая дама Анна Петровна Кутузова содержит меблированные комнаты в доме № 96/1 на углу Невского проспекта и Надеждинской улицы. Хозяйка комнат сдает их только студентам и курсисткам, а жильцов этих комнат то и дело арестовывают или высылают.

Клеточникову сказали, что практически уверены в сотрудничестве хозяйки с полицией и просили его поселиться у нее и понаблюдать.

На следующий день, 5 или 6 декабря 1878 Клеточников поселился в указанном ему месте¹¹⁰.

Поселившись и пожив у Кутузовой, Клеточников заметил, что хозяйка любит играть в карты. И вскоре стал ее постоянным партнером. В течение трех недель он проигрывал ей по 2–3 рубля за вечер, вел с ней разговоры, в которых высказывал свои "консервативные убеждения".

Заметив, что Кутузова прониклась к нему доверием, он, проиграв ей сразу 10 рублей, с грустью сказал, что, наверное, скоро покинет Петербург, так как все попытки найти здесь хорошую службу не увенчались успехом. Неожиданно Кутузова усмехнулась:

— Хотите, я устрою вас на службу?

— Конечно, а куда?

— В III отделение.

— Теперь усмехнулся Клеточников.

— Что за шутки, Анна Петровна?

— Я не шучу. Слушайте меня. Вы человек надежный. Я это сразу поняла. Уж в людях я, славу Богу, разбираюсь. Покойный мой супруг был полковником в корпусе жандармов. Благодаря ему сохранила кое-какие связи, не хвастаясь, скажу, что заведующий 3-й экспедицией III отделения генерал Григорий Григорьевич Кириллов мой приятель, а помощник Кириллова, полковник Василий Алексеевич Гусев — мой племянник и единственный наследник.

Клеточников, не совсем ожидавший такого поворота событий, смотрел на Кутузову во все глаза, а та совсем разоткровенничавшись от его неподдельного изумления, принялась рассказывать, какой она была в молодости умницей и красавицей, как любил ее муж, и как доверяли ей сослуживцы мужа. Оказалось, что в молодости она нередко помогала мужу, выполняя порой такие деликатные задания, перед которыми пасовал муж. После этого, Клеточников пообещал Кутузовой через несколько дней дать ответ¹¹¹.

Рассказ Клеточникова вызвал восторг у его друзей, которые давно мечтали о том, чтобы иметь своего человека в органах политического сыска, и они убедили Клеточникова снять свои возражения морального характера против его проникновения в III отделение.

Клеточников был взят на службу в III отделение агентом наружного наблюдения 25 января 1879, с жалованием в 30 рублей в месяц¹¹².

Перед этим генерал Кириллов в течение двух недель проводил его проверку, наводя о нем справки в предыдущих местах службы. Отзывы были положительными и подтверждали данные Клеточникова о себе. Однако служба в наружном наблюдении не могла удовлетворить друзей Клеточникова и его самого ввиду малых ее возможностей для получения сведений о работе III отделения. Поэтому Клеточников являлся к Кириллову регулярно с пустыми руками, объясняя, что близорукость мешает ему следить за революционерами, а крайнее отвращение к их идеям мешают войти с ними в непосредственный контакт и стать секретным сотрудником.

Когда Клеточников заметил, что генерал начал задумываться, а имеет ли смысл держать усердного, но бесполезного сотрудника, он во время одной встречи с ним попросил для себя место чиновника для письма. Проверив образец его почерка, генерал пришел в восторг и 8 марта 1879, Клеточников был назначен в агентурную часть 3 экспедиции письмоводителем¹¹³.

Имея к моменту поступления на службу в III отделение, большой опыт чиновничьей деятельности в различных государственных учреждениях, в том числе и в суде, Клеточников очень быстро освоился с особенностями новой работы и развил настолько бурную деятельность, что вскоре стал пользоваться расположенностью своих начальников. Так начальник 3-го делопроизводства генерал Кириллов, его заместитель полковник Гусев и сам директор департамента полиции Плеве, выступая свидетелями на суде по делу Клеточников, признали, что он: "в протяжении всей своей службы отличался особенным усердием и пользовался полным доверием начальства". Выражением этого доверия являлись многочисленные денежные премии, приглашения на вечера в Зимнем дворце. И, наконец, орден Станислава 3-й степени, врученный 20 апреля 1880 года, по представлению графа Лорис-Меликова¹¹⁴.

В мае 1880 Клеточникова из агентурной части 3-й экспедиции, переводится в ее секретную часть, где назначается помощником делопроизводителя. На этом месте Клеточников занимался ведением алфавитные списков перлюстрации, за шифрованием и расшифрованием телеграмм, составлением списков арестованных для "Верховной распорядительной комиссии", вел документацию Дворцовой полиции, что было особенно важно для народовольцев буквально охотившихся за царем. Находясь в секретной части, Клеточников контролировал всю деятельность III отделения, как в Петербурге, так и по всей России. После упразднения 6 августа 1880 III отделения, Клеточников вместе с остальными чиновниками переходит на службу в Департамент полиции Министерства внутренних дел, где в декабре 1880 возглавил секретную часть 3-го делопроизводства. 1 января 1881 он стал младшим помощником начальника делопроизводства всего Департамента полиции¹¹⁵.

Соблюдая особую осторожность Клеточников, имея феноменальную память, никогда ничего не записывал, но во время каждой своей встречи с Андреем Михайловым, отвечавшим в исполкоме "Народной Воли" за вопросы безопасности, диктовал наизусть десятки фактов, имен, цифр, адресов, текстов различных документов¹¹⁶.

Информация, которую народовольцы получали от Клеточникова, была самой разнообразной. Так, 2 апреля 1879, Клеточников передал народовольцам подготовленный III отделением список 76 человек известных общественных деятелей, среди которые готовились обыски и аресты. 8 июня 1879 Клеточников предупреждает о том, что III отделение готовится провести проверку старых дел о лицах, ранее привлекавшихся к дознанию и суду по политическим делам, для организации за ними наблюдения. 28 июля 1879 Клеточников сообщил, что некий В. Дриго, управляющий имением принадлежащему одному из членов "Народной Воли" Д. Лизогубу, стал агентом III отделения с целью присвоения принадлежащих Лизогубу средств и имущества.

В первой половине 1880 года Клеточников сообщил о планах III отделения начать в Женеве издание псевдореволюционной газеты, которая бы компрометировала революционную эмиграцию и вносила бы разлад в ее среду. Эта газета должна была именоваться "Вольное слово", и для ее издания в Женеву был командировав сотрудник III отделения А. П. Мальшинский. Газета "Вольное слово" начала издаваться в Женеве в 1881–1883 годах, но по вполне понятным причинам поставленных перед собою задач не выполнила¹¹⁷.

Разоблачению агентуры III отделение помогло то, что, будучи чиновником агентурной части 3-й экспедиции, Клеточников вел тщательную засекреченную документацию по выдаче жалования, и наградных денег агентам. В этих документах полностью указывалась фамилия агента, стаж его работы, конкретные услуги, которые надлежало либо просто оплатить, либо поощрить особо¹¹⁸.

Для нейтрализации выявленных Клеточниковым агентов народовольцы, как правило, принимали следующие меры: передача их имен огласке, когда, например, в номере 1 газеты "Народная Воля", вышедшем 1 октября 1879 на первой полоса было напечатано объявление, в котором разоблачался Петр Рачковский, тогда еще рядовой агент, но спустя пять лет возглавивший заграничную агентуру Департамента полиции.

Объявление гласило "От Исполнительного комитета": "Исполнительный комитет извещает, что Петр Иванович Рачковский, бывший судебный следователь города Пинеги и в настоящее время прикомандирован к министерству юстиции, сотрудник газет "Новости", "Русский еврей", состоит на жаловании в III отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение плотное, волосы и глаза черные, кожа на лице белая с румянцем, черты лица крупные, нос толстый и длинный, на вид 28–29. Усы густые, черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный комитет просит остерегаться шпиона".

После этой публикации Рачковский на 2 года уехал за границу. Кроме Рачковского в народовольческой печати были опубликованы фамилии и описание еще нескольких десятков агентов III отделения.

Если деятельность полицейского агента была особенно опасна или принесла существенный ущерб, его устраняли физически. Так в 1879–1881 годах были убиты полицейские агенты Николай Ренштейн — слесарь одного из петербургских заводов, выдавший руководство Северного Союза русских рабочих (завербован уже упоминавшийся А. П. Кутузовой), Александр Жарков — наборщик типографии организации "Черный передел", выдавший типографию полиции и несколько других человек¹¹⁹.

Эта деятельность Клеточникова в самый критический для правительства период 1879–1880 годов, практически парализовала агентурную работу III отделения, а затем и Департамента полиции.

Так, по мнению руководившего российской полицией в 1880–1881 годах М. Т. Лорис-Меликов, центром базирования исполкома "Народной воли", являлась Москва, тогда как на деле им был Петербург.

Властям практически не был известен персональный состав исполкома "Народной Воли", структура этой организации и хотя бы примерная численность.

Первоначально успешная работа Клеточникова обеспечивалась его личной осторожностью и мерами его безопасности со стороны "Народной воли" и, прежде всего, начальника её Службы безопасности А. Д. Михайлова, лично руководившего работой Клеточникова.

Первое время Клеточников находился под жестким контролем сослуживцев. Агенты наружного наблюдения следили за его передвижениями, пытаясь установить его связи. Иногда среди ночи из III отделения на квартиру к Клеточникову являлись посыльные, вызывая его на службу, якобы для выполнения экстренного задания. Клеточников вел себя крайне осторожно, поддерживал отношения только с сослуживцами по работе, на вызовы в любое время суток являлся точно.

Со своей стороны А. Д. Михайлов делал все, чтобы сохранить безопасность Клеточникова. Для этого он распустил слух, что Клеточников уехал из Петербурга. В руководстве "Народной Воли" о Клеточникове знали два-три человека. Для встречи Клеточникова с Михайловым использовалась конспиративная квартира, хозяйка которой была отстранена от всякой революционной работы. Все данные, полученные от Клеточникова во время свидания, записывались, а записи, сделанные самим Клеточниковым, уничтожались¹²⁰.

После ареста А. Д. Михайлова 28 ноября 1880 начинается цепь неудач для Клеточникова, приведших в конце концов к его аресту. Его новым связным стал А. И. Баранников. Вскоре пришлось сменить конспиративную квартиру, так как хозяйка прежней тяжело заболела. Новой конспиративной квартирой стала квартира активного народовольца Н. Н. Колодкевича, который давно находился в полицейском розыске. Причиной этого грубого нарушения правил конспирации стало то, что руководство "Накродной воли", находясь в азарте охоты на царя, к концу 1880 года явно перестало обращать внимание на меры предосторожности. Последствия этого не замедлили сказаться: 24 января 1881 был арестован один из агентов "Народной воли" Г. М. Фриденсон. На следующий день на его квартире был арестован Баранников. 26 января на квартире Баранникова был арестован Колодкевич — хозяин конспиративной квартиры Клеточникова. 28 января агент Исполкома "Народной воли" Анна Корба трижды приходила на квартиру Клеточникова, чтобы предупредить его о провале конспиративной квартиры, но так и не застала его дома. Вечером 28 января 1881 Клеточников был арестован, попав в засаду на квартире Колодкевича¹²¹.

Судили Клеточникова на "Процессе 20-ти", 9-15 февраля 1882. Вначале по приговору суда 10 подсудимых были приговорены к смертной казни, однако из-за многочисленных протестов из-за границы смертная казнь 9 человек заменена вечной каторгой, десятый подсудимый лейтенант флота Николай Суханов, возглавлявший до ареста военную организацию "Народной Воли" был расстрелян, как офицер, изменивший присяге. В начале июля 1883, находясь в тюрьме, Клеточников объявил голодовку, в результате которой умер — по официальной версии, от принудительного кормления, вызвавшего воспаление кишечника 13 июля 1883 года¹²². Впрочем, эта его смерть вполне могла иметь и насильственный характер — как результат мести со стороны руководства политической полиции.

После ареста Клеточникова, уцелевшие от ареста руководители народовольцев неоднократно предпринимали попытки возродить организованную борьбу с проникновением полицейской агентуры. Одной из таких попыток стало установление летом 1881 в Москве по инициативе члена Исполкома "Народной Воли" П. А. Телалова наблюдение за входами в зданиях московской охранки и губернского жандармского управления. Наблюдение осуществляла группа молодых боевиков "Народной Воли". Поскольку конспиративными квартирами для встречи с агентами московские охранники и жандармы тогда не пользовались, приглашая их для передачи сообщений прямо на службу, то боевикам — народовольцам в короткий срок удалось выявить и разгромить всю сеть полицейской агентуры в Москве¹²³.