«Поиски своего собственного национального идеализма в нацистском духе»

«Поиски своего собственного национального идеализма в нацистском духе»

Еврейская общественность ничего не знала о поездке фон Мильденштайна в Палестину в компании члена сионистского

Исполкома, не знала она также и о поездке Розенблюта и Лихтхейма в Лондон; не знала она ни о меморандуме, ни о просьбе отменить созыв сионистского конгресса. Однако от нее не могла ускользнуть статья, которая появилась в «Рундшау», где ассимилированное немецкое еврейство было подвергнуто резкой критике. ЦФ горько сетовал на сионистские «победные фанфары», в то время как «Рундшау» поспешила заклеймить ассимилированных виновных евреев¹¹. Редактор Вельч воспользовался бойкотом 1 апреля, чтобы в редакционной статье «Гордо носите Желтый значок» подвергнуть нападкам этих евреев Германии:

«В критические периоды своей истории перед еврейским народом вставал вопрос о собственной вине.

В (нашей самой важной молитве говорится: «Мы были изгнаны из нашей страны из-за наших грехов…» Еврейство во многом виновато, потому что оно не восприняло призыв Теодора Герцля… Так как евреи не выпячивал «гордо иудаизм, потому что хотели уйти от еврейского вопроса, они должны разделить ответственность за деградацию еврейства» ¹².

Даже когда нацисты бросали левых в концентрационные лагеря, Вельч критиковал левых еврейских журналистов:

«Если национал-социалистские и немецкие патриотические газеты сейчас часто пишут о типичном еврейском писаке и о так называемой еврейской прессе… следует указать на то… что честные евреи всегда негодовали по поводу насмешек и карикатур, направленных еврейскими фиглярами против евреев в той же самой степени или даже большей, чем против немцев и других» ¹³.

Хотя левая пресса подвергалась нападкам со дня пришествия нацистов к власти, еврейские газеты по-прежнему выходили открыто. Естественно, они подвергались цензуре; если журнал печатал нечто неуместное, он закрывался по крайней мере временно. Однако нацисты не заставляли сионистов осуждать своих еврейских собратьев.

После «холокоста» Вельч раскаялся по поводу редакционной статьи, заявляя, что должен был бы посоветовать евреям бежать и спасать свои жизни, по он никогда не утверждал, что статью его заставили написать нацисты. Вельч не был фашистом, но он был слишком большим сионистом-сектантом и тщательно обдумывал свои идеи о мире вообще.

Как и большинство лидеров ОСГ, он был твердо уверен в том, что «эгоистический либерализм» и парламентская демократия умерли, по крайней мере в Германии. В международном плане он по-прежнему стоял за англичан в Палестине,

но корреспондент «Рундшау» в Италии Курт Корниккер был совершенно открыты-м профашистом ¹⁴. Лидеры ОСГ были уверены в том, что фашизм — это волна будущего, само собой разумеется, в Центральной Европе и в этих рамках противопоставляли «хороший» фашизм Муссолини «эксцессам» гитлеризма, которые, как они полагали, с их помощью пойдут со временем на убыль.

Расизм теперь торжествовал победу, и ОСГ шагал в ногу с победителем. Разговоры о крови начали шириться с заявления Блюменфельда, сделанного в апреле 1933 г., о том, что евреи ранее маскировали их естественную обособленность от настоящих немцев, основанную на различии крови; но они достигли вагнеровского размаха 4 августа, когда был опубликован в «Рундшау» пространный очерк «Раса как фактор культуры», в котором автор размышлял об идеологических последствиях нацистской победы для евреев. Он доказывал, что евреи должны не только молчаливо принять диктат их новых хозяев; они должны были также понять, что расовое разделение полностью пойдет им на пользу.

«Мы, живущие здесь как «чужая раса», должны безоговорочно уважать расовое самосознание и расовый интерес германского народа. Это, однако, не исключает мирного сожительства людей различных рас.

Чем меньше возможность нежелательного смешения, тем меньше необходимость «расовой защиты»… Существуют различия, которые в конечном счете уходят корнями к предкам. Только рационалистские газеты, потерявшие ощущение более глубоких причин и глубин души, могли оставить в стороне предков как просто относящихся к царству „естественной истории”».

В прошлом, продолжала газета, было трудно заставить евреев объективно оценивать расизм. Но сейчас наступило время — на самом деле оно уже давно пришло — произвести некоторую «трезвую оценку»:

«Раса является, несомненно, очень важным, более того, решающим моментом. «Кровь и земля» действительно определяют бытие народа и его достижения». Евреям придется наверстать «то, чем в значительной мере пренебрегли последние поколения, когда еврейское расовое сознание не принималось во внимание». В статье содержалось предостережение от «пустячной» расы, а также от ЦФ, который после «холокоста» начал отказываться от своей ассимиляциоиистской идеологии, только перед угрозой катастрофы, но «не изменился е своей основе».

Было недостаточно ставить под вопрос чистоту расы их соперников. Чтобы доказать, что «движение еврейского ренессанса» всегда было расистским, «Рундшау» перепечатала под заголовком «Голоса крови» две довоенные статьи (опубликованные до 1914 г.): «Поющая кровь» Стефана Цвейга и «Песнь крови» Гуго Салюса. В них выражался восторг по поводу того, ка, к «современный еврей признает свое еврейство… путем внутреннего опыта, который в мистической форме учит его специальному языку крови».

Но хотя эти «подражатели» нацистов были закоренелыми расистами, они не были шовинистами. Они не считали, что в расовом отношении они превосходят арабов. Сионисты собирались даже возвысить своих двойников братьев-семитов. Их фолькизм был лишь искаженным ответом на их собственную «проблему личности», как они говорили: он позволял им примириться с существованием антисемитизма в Германии и не бороться с ним. Они спешили успокоить своих читателей тем, что многие современные нации и государства состояли из людей различных рас и вопреки всему расы могли жить в согласии. Евреев предупреждали: теперь, когда они должны были стать расистами, они не должны стать шовинистами — «человечество — выше расы» ¹⁵.

Хотя расизмом была пронизана вся литература, издаваемая СОГ, зарубежные еврейские наблюдатели всегда считали Иоахима Принца своим самым голосистым пропагандистом. Будучи до 1933 г. избирателем, всегда голосовавшим за СДП Г, Принц стал неистовым шовинистам в первые годы третьего рейха. Некоторые его злобные высказывания против евреев, содержащиеся в его книге «Мы — евреи», могли бы быть прямо включены в собственную пропаганду нацистов.

По словам Принца, в еврее сочетаются качества человека, находящегося не на своем месте, «необычность, эксгибиционизм, неполноценность, высокомерие, самообман, сложная любовь к истине, ненависть, болезненность, патриотизм, лишенный корней космополитизм… с психопатологическим арсеналом редкого изобилия» ¹⁶.

Принц глубоко презирал традиции либерализма и рационализма, являвшиеся общей основой всей прогрессивной мысли со времени Американской революции. По его мнению, вред, причиненный либерализмом, компенсировался лишь тем, что он умирал:

«Устои парламента и демократии все более сотрясаются. Преувеличенное, вредное подчеркивание ценности личности признается ошибочным; концепция и реальность нации и народа, к нашему счастью, делают большие успехи» ¹⁷.

Принц полагал, что примирение между нацистами и евреями было возможно, но только на основе сионистско-нацистского соглашения: «Государство, построенное на основе принципа чистоты нации и расы, может только пользоваться уважением тех евреев, которые придерживаются аналогичных взглядов»¹⁸.

После приезда в Соединенные Штаты Принц понял, что ничто из того, что он говорил в Германии, не звучало разумно в контексте демократических принципов, и он отказался от своих причудливых концепций — еще одно свидетельство того, что германские сионисты просто приспособились в идеологическом отношении к нацизму¹⁹. Но, возможно, наилучшей иллюстрацией сионистской нацификации было заявление, сделанное одним из редакторов «Рундшау» — Арнольдом Цвейгом в его книге «Оскорбленные и изгнанные»; разумеется, оно было написано за границей и опубликовано в 1937 г.

«Из всех газет, издаваемых на немецком языке, наиболее независимой, наиболее мужественной и самой искусной была «Юдише рундшау», официальный орган Сионистского союза Германии. Хотя она шла слишком далеко в одобрении националистического государства (в поисках своего собственного национального идеализма в нацистском духе), тем не менее она источала поток энергии, спокойствия, теплоты и уверенности, в чем германские евреи и еврейство всего мира так настоятельно нуждались»²⁰.