«Жестокие критерии сионизма»

«Жестокие критерии сионизма»

Неделя террора против евреев, развязанного в результате победы нацистов на выборах в марте 1933 г., привела многотысячные толпы на примыкавшие к Палестинскому бюро в Берлине улицы, и все же не породила у германского еврейства никакого стремления превратить Палестину в свое истинное прибежище. Между тем эмиграция должна была попрежнему служить потребностям сионизма. Ему были нужны одни только молодые, здоровые, соответственно подготовленные и преданные идее сионисты. Германские юноши из движения «Хехалуц» объявили неограниченную эмиграцию в Палестину «сионистским преступлением»⁹. Тогдашний эмиссар сионистско-лейбористского движения в Германии Энцо Серени сформулировал их критерии следующим образом:

«Даже в этот трудный час мы должны отдать большую часть имеющейся у нас тысячи иммигрантских сертификатов нашей молодежи. Это может показаться жестоким, но даже если бы англичане и выделили для нас 10 тыс. сертификатов вместо одной, которую они выделяют нам сейчас, мы все равно сказали бы: пусть едет молодежь, ибо, если она даже и страдает меньше, чем люди старшего возраста, она более пригодна для выполнения ожидающей ее в Палестине миссии. Позднее дети смогут вызвать к себе родителей, но не наоборот» ¹⁰.

В обязанности Вейцмана входило общее руководство эмиграцией из Германии в период между 1933 г. и переизбранием его на председательский пост в 1935 г. В представленном им в январе 1934 г. докладе упоминались некоторые из критериев, применявшихся при отборе кандидатур на иммиграцию. Те, кому «больше 30, — значилось в этом документе, — и кто не обладает капиталом и специальными профессиональными навыками, не могут быть приняты в Палестине, если только не будут найдены конкретные возможности их использования па работе, выполнявшейся ими в Германии»¹¹.

26 апреля он, в частности, вычеркнул из списка претендентов, могущих серьезно рассчитывать на иммиграцию, несколько значительных группировок еврейского населения, предупредив, что «бывшие бизнесмены, коммерсанты, коммивояжеры, актеры и музыканты вряд ли могут надеяться на этот раз на получение сертификатов» ¹². Большинство германских евреев были попросту нежелательными в Палестине: они были либо слишком стары, либо род их занятий не отвечал потребностям этой страны, или же они не умели говорить па иврите и равнодушно относились к вопросам идеологии. В своем кругу сионистские лидеры были совершенно откровенны в разговорах о том, что они делали. В 1933 г. Берл Кацнельсон, редактировавший в ту пору печатный орган Гистадрута газету «Давар», сформулировал позицию, ясно отражавшую их умонастроения: «Мы знаем, что не в состоянии переместить все германское еврейство целиком и что нам придется сделать выбор, основываясь на жестких критериях сионизма». В 1935 г. Моше Шарет (Шерток) вновь заявил, что обстоятельства заставляют их обращаться с еврейством диаспоры с известной степенью жестокости¹³. Израильский ученый Абрахам Маргалиот написал о речи, произнесенной Вейцманом в 1935 г. перед сионистским Исполкомом, следующее:

«Он заявил, что сионистскому движению придется выбирать между немедленным спасением евреев и претворением в жизнь национального плана, который обеспечил бы их спасение на вечные Времена. В создавшихся условиях движение, по словам Вейцмана, должно избрать последний курс»¹⁴.

Англичане — реагируя на настойчивые возражения арабов против всякой иммиграции вообще и на дипломатические демарши Польши, Румынии и других антисемитских режимов в Восточной Европе, выступавших за расширение квот, понуждаемые к тому же экономическими потребностями страны — точно определили, сколько и каких именно социальных категорий евреев могло быть принято в Палестине, в каждый данный год. Однако англичане ни от кого не требовали знать иврит, и их отнюдь не волновало то обстоятельство, что тот или иной потенциальный иммигрант являлся несионистом. Им было также безразлично, откуда прибывают иммигранты; Лондон был бы доволен, если бы ВСО подбирала для иммиграции меньше американских и больше германских евреев. Принимая во внимание политические реальности мандата, сионистская эмиграция никак не могла бы представлять собой выхода для всего германского еврейства, но в рамках диктовавшихся англичанами ограничений Сион даже и не желал стать местом его спасения.

Кому же в таком случае выдавали свои сертификаты четырнадцать разбросанных по земному шару Палестинских бюро? Судя по статистическим данным, приводимым Абу-Диабом, в 1933 г. в Палестину въехало в качестве легальных иммигрантов 27 289 евреев, в 1934 г. — 36 619 и в 1935 г. — 55 407, то есть всего за три года 119 315 человек. 18 206 человек из этого числа значились в списках как германские евреи ¹⁵. Другие ранее проживавшие в Германии иммигранты числились поляками и представителями других стран. Их в 1935 г. было 1979 человек¹⁶. В течение этих трех лет самый крупный национальный компонент еврейской иммиграции был польским, составив в 1934 г. 42,56 процента, а в 1935 г. 44,12 процента общего числа иммигрантов¹⁷. Польский антисемитизм представлял собой в эти годы явление хроническое, и решение выдать полякам больше разрешений на въезд в Палестину, чем немцам, было вполне логичным; однако на протяжении тех же самых лет не менее 3743 иммигрантов прибыло сюда из Соединенных Штатов и еще 579 человек из остальных стран западного полушария. Английский еврейский контингент составил 513 человек, Африка дала 213 иммигрантов ¹⁸. Из Турции выехало в 1934–1935 гг.

1259 человек. Общая цифра для Великобритании, стран западного полушария, Африки и Турции достигла за эти годы

6307 человек. И если цифры эмиграции из Польши могут быть оправданы, то этих последних цифр оправдать невозможно. Ни один из этих евреев не нуждался в спасении, и, конечно же, никто и не пытался утверждать, будто желание спасти их сыграло какую бы то ни было роль в их отборе.

Их выбрали потому, что они были сионистами, и в первую очередь из-за их молодости и профессиональной подготовки.

И за эти же самые три года двум третям всех германских евреев, просивших о выдаче им иммиграционных разрешений, было в их просьбе отказано ¹⁹.