«Вода на мельницу нацистской пропаганды»

«Вода на мельницу нацистской пропаганды»

Если, не приводя дальнейших факторов, кому-нибудь говорили, что сионисты начала века были расистами, то автоматически можно было бы предположить, что это часть колониалистских аспектов сионизма в Палестине. В действительности это не так; сионизм, основанный на чистоте крови, появился бы даже в том случае, если Палестина осталась бы совершенно пустой. Энтузиазм, вызванный приверженностью крови и земле, был частью сионизма до того, как первый современный сионист когда-то покинул Европу.

Расовый сионизм был странным отростком расового антисемитизма. Действительно, утверждали сионисты, евреи были чистой расой, наверняка более чистой, чем, например, немцы, у которых, как признавали даже пангерманцы, была большая примесь славянской крови. Но, по мнению сионистов, даже их расовая чистота не могла бы позволить им преодолеть один недостаток: у них не было своей собственной земли. Если тевтонские расисты могли считать себя сверхчеловеками, древнееврейские расисты не рассматривали евреев под этим углом зрения; скорее, дело обстояло наоборот: они полагали, что, так как у евреев нет собственной земли, они — недочеловеки и поэтому для их «хозяев» являются более чем пиявками — мировыми паразитами.

Если кто-нибудь убежден в обоснованности расовой исключительности, то трудно возражать против расизма кого-либо другого. Если, далее, кто-нибудь убежден, что любой народ не может быть здоровым, если он не проживает у себя на родине, тогда нельзя возражать против того, чтобы кто-нибудь другой выселял чужеземцев со своей территории. В действительности, средний сионист никогда не представлял себе, что он выедет из цивилизованной Европы в пустынную Палестину. В жизни, как это совершенно очевидно, сионистские догмы о крови и земле давали превосходное логическое обоснование, для того чтобы не вести борьбы с антисемитизмом у себя на родине. Повинны не антисемиты; виной всему то, что, к несчастью евреев, им выпала доля жить в изгнании. Сионисты со слезахми на глазах доказывали, что потеря Палестины была той основной причиной, которая вызвала появление антисемитизма, и что возвращение Палестины — единственный ключ к решению еврейского вопроса.

Все остальное могло бы быть только полумерой или было бы тщетным.

Уолтер Лакёр, старейшина сионистских историков, в своей книге «История сионизма» поставил вопрос, не льет ли утверждение сионистов о естественности антисемитизма «воду на мельницу нацистской пропаганды»¹⁵. Конечно, да. На вопрос Лакёра можно лучше всего ответить другим вопросом: разве трудно понять, что доверчивый читатель нацистской газеты пришел к выводу, что то, что говорилось нацистами и с чем согласны сионисты-евреи, должно быть правильным?

Произошло худшее: любое еврейское движение, которое болтало бы о естественности антисемитизма, столь же «естественно» стремилось договориться с нацистами, когда они пришли к власти.