«Моя третья и последняя встреча с Муссолини»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Моя третья и последняя встреча с Муссолини»

Хотя пророчество, высказанное Гитлером послу Муссолини, было ужасным, в начале 1933 г. Гитлер остро ощущал свою слабость. Сопротивление усилению кампании преследования евреев, о котором свидетельствуют как вмешательство Муссолини, так и обращение к нему германской буржуазии, озабоченной судьбой своих экспортных рынков в Соединенных Штатах, вынуждало его ограничить объявленный им бойкот однодневным предостережением евреям. Но Муссолини воспринял эту осторожность как признак возможности выработки какого-то временного соглашения в этой связи.

Он попытался помочь евреям; теперь он должен был сделать то же самое для Гитлера. Он попросил главного раввина

Рима Анджело Сачердотти связать его с кем-нибудь из руководящих деятелей еврейской общины, намекнув на то, что вряд ли можно будет ожидать, чтобы Гитлер откажется от дальнейшей антиеврейской деятельности, если ом предварительно не получит от ВСО гарантий в том, что евреи прекратят свои собственные демонстрации против него. Вейцман уже запланировал посетить Рим 26 апреля 1933 г., и раввин указал Муссолини на это обстоятельство как на удобный случай осуществить его желание; таким Образом была быстро достигнута договоренность о третьей встрече между Вейцманом и Муссолини.

Их беседа окружена мраком неизвестности; давнишний сподвижник Вейцмана Наум Гольдман заметил, что всякая неприятность «попросту приводила ого к потере памяти»2.

Рассказ об этом свидании в автобиографическом повествовании Вейцмана «Путем проб и ошибок» страдает непоследовательностью. Вейцман писал о своей «третьей и последней встрече с Муссолини», а в дальнейшем описывал и четвертую*3. Можно ли было как-то забыть какую-либо встречу в знаменитом кабинете Муссолини? Прием в палаццо «Венеция» был рассчитан на то, чтобы остаться памятным: на звук колокольчика во дворце распахнулось окно, и показавшийся в нем офицер громко объявил, что дотторе Вейцман прибыл навестить дуче. Солдаты проводили Вейцмана на следующий этаж, где о его приходе было снова возвещено с той же торжественностью. Так повторилось четыре раза. Несколько минут ожидания в великолепной гостиной в стиле Ренессанса — после чего лакей, уже в последний раз, доложил о нем, и Вейцман вошел в легендарный покой. Это был огромный зал, длиной не менее чем в 40–50 шагов, и в самом конце этого почти пустого зала в одиночестве сидел Муссолини, освещаемый светом единственной лампы на его небольшом письменном столе.

________

* В мемуарах Вейцмана «Путем проб и ошибок» вообще нет упоминания о встрече с Муссолини в 1933 г. — Прим. ред.

________

Другие итальянские и сионистские документы дают некоторые сведения о содержании их беседы. Муссолини высказал свое предложение, чтобы руководящие еврейские деятели заявили о готовности отменить дальнейшие демонстрации и вступить с Гитлером в переговоры. У дуче создалось свое собственное антисемитское представление о еврействе как о коллективном объединении, и Вейцману пришлось объяснить

Муссолини, что ему, Вейцману, неподвластны ни несионисты,

ни антисионисты и он не имеет власти даже над собственным движением, заставившим его уйти в отставку со своего поста. Теперь он занимался организацией иммиграции германских евреев в Палестину и не собирался принимать какихлибо новых поручений; позднее он говорил, что Муссолини заявил, что не ведет переговоров с «дикими зверями»4. Завеса, окутывающая это свидание, не позволяет нам узнать нечто большее о происходившем на нем диалоге. Однако события 26 апреля все же предшествовали сделке с нацистами, заключенной Сэмом Коэном в мае; даже если бы Вейцман и знал о беседах Коэна в Берлине, он едва ли мог упомянуть об этом все еще туманном проекте в ходе своего свидания с Муссолини. Но к 17 июня, когда он обратился к тому с письмом, прося о повой встрече в июле, Арлосоров уже вернулся домой после переговоров с нацистами относительно условий деятельности «Хаавары», и позволительно думать, что Вейцман хотел обсудить с дуче вопрос о возможном участии итальянских фашистов в «Хааваре», о которой вел переговоры руководитель политического департамента

Еврейского агентства Арлосоров. Теперь Вейцман уже мог с уверенностью сообщить итальянцам, что ВСО была готова прийти к соглашению с Гитлером, даже если эта организация и не могла приказать прекратить демонстрации всему еврейству в целом. Хотя нет никаких свидетельств того, что апрельская беседа имела результатом попытку Вейцмана добиться от лидеров всемирного еврейства каких-то конкретных обязательств, раввин Сачердотти действительно попытался выполнить настоятельные требования Муссолини. 10 июля он доложил дуче, что встретился с пятью еврейскими лидерами — главным раввином Франции, председателем Всеобщего союза исраэлитов, главой Совета депутатов британских евреев Невиллом Ласки, а также с Норманом Бентвичем и

Виктором Якобсоном из ВСО. Все они согласились прекратить демонстрации, если Гитлер восстановит права евреев5.