ВСТРЕЧА

ВСТРЕЧА

Когда же все-таки состоялась встреча этих трех людей? По воспоминанию Эжена Ионеско, впервые он увидел Мирчу Элиаде, скорее всего, в 1929 г. «Он был очень стар, потому что ему было двадцать два года, а я — очень молод, мне было около девятнадцати»[32]. Однако Ионеско знал о существовании Элиаде с 16 лет, со школьных времен. В самом деле, в 1929 г. Элиаде уже был знаменитостью: по мнению журналистов, он являлся «чародеем» своего поколения, самым популярным молодым представителем бухарестской элиты. Чоран, познакомившийся с ним немного позже — 11 января 1932 г., — подтверждает: «Он был кумиром „нового поколения“, нашим „властителем дум“»[33]. В те времена Ионеско считал Элиаде «гением» и «посвященным»; он вспоминает о влиянии, которое тот оказывал на его молодых сверстников, и об огромном впечатлении, которое производили его энциклопедические познания. Он руководил их чтением; Ионеско утверждает, что именно благодаря Элиаде он буквально глотал работы Чемберлина, Шпенглера, Папини, Унамуно, Кайзерлинга, Бердяева, Маритена и некоторых других авторов[34].

Первая встреча Ионеско с Чораном произошла вечером того дня, когда вернувшийся из Индии Элиаде выступил с лекцией, посвященной гуманизму Тагора. Их представил друг другу еще один молодой философ, Константин Нойка. Ему будет суждено сперва примкнуть к Легионерскому движению, а затем, в коммунистической Румынии времен Чаушеску, уйти в оппозицию, превратиться в апостола румынского национализма, стать одним из духовных столпов мечущейся в поисках ориентиров интеллигенции[35]. Несколько десятилетий спустя Элиаде рассказывал: «Нойка пришел послушать мою лекцию в компании соученика по университету, молодого растрепанного блондина из Сибю, что в Трансильвании. Это был Эмил Чоран»[36]. Он, как и Ионеско, уже давно относился к числу верных последователей пылкого Мирчи Элиаде. Чоран вспоминает, как в 1927—1928 годах он, тогда еще ученик выпускного класса лицея Сибиу, каждое утро в 11 часов мчался в газетный киоск, чтобы купить «Время». Особенно ему нравилась там проза Элиаде, восхищал его дар «заставить трепетать любую мысль, сделать ее заразительной, создать вокруг нее ореол истерии». По мнению юного Чорана, нигде этот дар не проявился так сильно, как в Письмах к провинциалу, первая часть которых была опубликована в виде цикла очерков в 1927—1928 годах, а вторая — в 1932 г., по возвращении Элиаде из Калькутты. «Кажется, из этих писем я не пропустили единого, я прочитал их целиком, мы все их читали от корки до корки, потому что они нас касались, они были адресованы нам. Чаще всего они призывали нас к действию, и каждый ждал своей очереди»[37].

На самом деле, хотя известность Чорана и Ионеско в те времена была гораздо меньшей, чем у третьего участника их будущей группы, они уже опубликовали свои первые серьезные статьи — соответственно в 1931 и 1928 годах. Конечно, их достижения были несопоставимы с поистине потрясающими результатами журналистской деятельности Элиаде: тот за 1925—1928 годы выпустил не менее 250 статей и как минимум еще столько же — в 1932—1933 годах (обзоры, рецензии и т. д.). В 1932 г. в активе Чорана насчитывалось около 30 работ, по форме близких к эссе, отличавшихся исключительно индивидуальным стилем. У Ионеско их насчитывалось более 60, в основном критические заметки об искусстве, литературе, поэзии. Вернее, эти весьма экстравагантные опусы, разбросанные по мночисленным молодежным журналам, следовало бы назвать «антикритическими». Еще была книжечка стихов «Элегии для крошечных существ» (1931), отмеченная влиянием поэтов-символистов и сюрреализма. Иконоборчество, полемический стиль и пылкий нигилизм обоих авторов создали им известность к концу 1920-х годов. Однако настоящая слава пришла к ним в 1934 г., с почти одновременной публикацией их эссе: «На вершинах отчаяния» Чорана и «Нет» Ионеско, который до этого слыл по преимуществу поэтом. Первая публикация и первая хитрость судьбы: этот год словно соединил их имена навеки. Оба автора одновременно стали лауреатами высокопрестижной премии Королевского института, которая была разделена между ними поровну. Их работы вызвали большой общественный резонанс.

Понятно, что благодаря столь многообщещающему началу Чорана, Элиаде, который был старше его на 4 года, также испытывал к нему определенный интерес... «Я восхищался работами Чорана, начиная с самых первых публикаций 1932 г., когда ему едва исполнился 21 год, — напишет впоследствии Элиаде, в 1930-е годы взявший на себя труд стать рецензентом всех до единой книг Чорана. — Он обладал исключительными для своего возраста философскими и литературными познаниями. Он уже прочел Гегеля и Ницше, немецких мистиков и Асвагошу [...]. Ему одинаково хорошо удавались философские эссе и необыкновенной силы памфлеты»[38].

А что же Чоран? Какого мнения он об Ионеско, чья слава уже почти равна его собственной? Отвратительного. Вот что он пишет из Мюнхена 1 июня 1934 г. Петру Комарнеску, от которого только что получил наделавшее столько шума «Нет»: «Я прочел его несколько дней назад. Должен тебе сказать, что никогда в жизни не испытывал такого омерзения при чтении книги. Столкновение с подобным интеллектуальным и моральным убожеством вызвало у меня беспредельное отвращение. В ничтожестве этого человека так мало трагического, что я не могу испытывать по отношению к нему ни жалости, ни презрения. Ты писал во Время о так называемом мифе Ионеско. Я ничего подобного не обнаруживаю; но если ты прав, это означает, что на румынскую культуру больше не приходится возлагать никаких надежд... [...]. Я заявляю о полном разрыве отношений с этим человеком»[39].