Предатель Поклонский.

Предатель Поклонский.

Теперь разберемся с Поклонским.

Маргарита Савчук пишет как о чем-то нормальном и будничном:

«Но 22 июня 1654 года, когда православный шляхтич Константин Юрьевич Поклонский вместе со своими сподвижниками прибыл к царю, Алексей Михайлович подарил ему 40 соболей и 50 рублей, а также чин полковника, и разрешил организовать Белорусский казацкий полк».

Во-первых, просто полк — никакой не казацкий, ибо набирался он из местного населения, которое никаких казаков не знало, как и их обычаев. А во-вторых — что это за странная подача исторического факта? Можно подумать, царь Алексей Михайлович тут проездом на охоте был, а Поклонский к нему и прибыл с предложением.

На самом деле шла война Московии против Литвы-Беларуси — самая кровавая война за всю нашу историю. От рук московских завоевателей погибла половина нашего населения, были вырезаны жители большинства наших сел и городов. Но, несмотря на чудовищные потери, наш народ, проявивший вершины мужества и героизма, смог отстоять свою независимость. Именно тогда впервые появилось массовое партизанское движение, и с помощью братского польского народа наши предки смогли очистить свою землю от восточных оккупантов.

Эта война, повторяю еще раз, имела характер религиозной тотальной войны на уничтожение. Царь Московии поставил своим войскам задачу убивать всех, кто откажется переходить в московскую веру и почитать отныне царя Московии как своего бога: «Униатам не быть, латинству не быть, жидам не быть». Однако, напомню, в Литве (где жили не беларусы, а литвины) сторонников московской веры практически не было: резко преобладали католики, униаты, иудеи, только 6, 5% населения составляли православные московского толка.

Одним из представителей этого мизерного меньшинства был Могилевский шляхтич Константин Вацлав Поклонский.

Трудно понять логику того, кто придумал назвать этого авантюриста «отцом беларуского казачества». Савчук не указывает, кто это придумал, но все истоки этого заблуждения (как результат простого невежества некоторых товарищей) мне подробно рассказали нашедшие меня после публикаций в газете двое казаков — один из них атаман, другой — генерал. Я не называю их имен по их просьбе, так как внутренние споры в их среде продолжаются по сей день, а также потому, что в принципе не хочу быть вовлечен во внутренние конфликты между «знающими историю казаков» и «придумывающими ее». Из-за чего, собственно, и весь спор. Пусть казаки

сами эти вопросы между собой решают. Однако показательно, что общавшиеся со мной авторитетные представители беларуского казачества считают ошибкой выбор кобринскими казаками Поклонского на роль «отца беларуского казачества», что, как они находят, проистекает «от элементарного незнания истории».

И я тоже так думаю. На мой сторонний взгляд, дело не только в том, что сей шляхтич Поклонский предал свой беларуский народ — и великого князя, которому присягал на верность. Дело еще в том факте, что Поклонский через полгода после измены снова переметнулся на сторону беларусов, изменив уже московскому царю. То есть это предатель в квадрате.

Вот перечень «подвигов» пана Поклонского.

Судя по смутным упоминаниям в источниках, он был ловким политическим бизнесменом: являясь своего рода лидером «партии православных предателей», отрабатывал деньги, которые тайно получал из Москвы для подрывной антиправительственной деятельности. То есть, говоря современным языком, был провокатором, отрабатывающим подачки своих иностранных хозяев.

Когда войска оккупантов вторглись в наши земли, Поклонский вместе с 14 своими единомышленниками тут же ушел к Золотаренко. Тот послал его к Хмельницкому, а гетман — к царю, в чью ставку под Смоленском он прибыл 22 июля 1654 года. Алексей Михайлович подарил ему 40 соболей и 50 рублей (о чем через полгода жалел), объявил полковником и разрешил набирать свой полк. Полк все-таки не казачий, а обыкновенное ополчение, которое не жило по казачьим традициям и законам, ибо не знало таковых ни оно, ни шляхтич Поклонский.

Когда царские войска подошли к Чаусам, Поклонский склонил местных жителей отказаться от сопротивления и принять московскую веру (на этом основании Юрий Жыгамонт и объявил Чаусы «столицей беларуского казачества»).

28 августа 1654 года Поклонский ловкой демагогией убедил жителей Могилева сдаться без борьбы (в дальнейшем жители Могилева вырежут весь русский гарнизон, за что город будет предан анафеме Московской церковью — она с Могилева не снята по сей день). Следуя уговорам Поклонского, католики и униаты Могилева согласились принять Московскую веру и присягнуть московскому царю как своему новому богу. Отказались предать свою веру только местные иудеи.

Следуя приказу царя убивать всех, кто откажется принимать Московскую веру, «казаки» Поклонского вывели за городские стены свыше двух тысяч живших там евреев — мужчин и женщин, стариков и детей, включая младенцев, и зарезали на лугу всех, кто отказался перейти в московское православие. Лишь несколько десятков евреев согласились предать свою веру, а остальных свыше двух тысяч — сии «казаки» зарезали, как скотину, перерезая каждому горло. Поскольку у людей руки были связаны за спиной, делать это было нетрудно. Так у стен Могилева пролились тонны крови могилевчан, отправленных на «массовый убой». В этом случае у палачей руки не «по локоть в крови» были, а с ног до головы они пропитались кровью своих жертв.

Это — главный и единственный «подвиг» «беларуского казачества», ибо далее Поклонский и его «казаки» предали царя.

Канцлером ВКЛ тогда являлся беларус Альбрехт Станислав Радзивилл. И вот перед новым 1655 годом (то есть даже полгода не прошло) канцлер получил письмо от Поклонского. Сей «полковник», абсолютно разочаровавшийся в православных «освободителях» и успевший прославиться тем, что его банда грабила беларусов и насиловала беларуских женщин и девочек, убивала евреев, обещал канцлеру, что предаст московитов и сдаст беларусам Могилев.

13 февраля войска ВКЛ, возглавляемые гетманом ВКЛ Янушом Радзивиллом, подошли к Могилеву. Город обороняли московские «ратные люди», украинские казаки, немцы-наемники и ополченцы-предатели («беларуские казаки») Поклонского. Всего — более 7 тысяч человек с артиллерией. Радзивилл предложил московскому воеводе сдаться, тот отказался. Началась осада.

В ночь на 15 февраля Поклонский предал московитов: с отрядом шляхты и частью своих «казаков» (всего до 400 человек), якобы для внезапной атаки противника, он открыл городские ворота и впустил литовские войска в Луполовскую слободу, где стоял его полк.

На этом кончается история Поклонского как «полковника Московии» и начинается его история как полковника ВКЛ.

Осада кончилась неудачей, и полк Поклонского в конце мая ушел из Могилева к Борисову, где эти «беларуские казаки», дабы себя реабилитировать в глазах правителей ВКЛ, старались как можно больше резать русских оккупантов — да еще и с невероятной жестокостью. Опорным пунктом был избран Борисовский замок.

В итоге в начале июня к Борисову с целью уничтожения «полка» Поклонского прибыл князь Юрий Борятинский с отрядом в 700 человек. В ночь на 10 июня 1655 года «казаки» потерпели поражение, но взять Борисовский замок оккупантам не удалось. На помощь Борятинскому царь отправил воеводу Богдана Хитрова (Хитрово), имевшего 5366 пеших и конных ратников. После его прибытия Борисовский замок был взят 19 июня и сгорел. Остатки полка Поклонского ушли на правый берег Березины и сожгли за собой мост.

Но московиты, согнав окрестных крестьян, быстро восстановили переправу — и уже 24 июня, перейдя реку, Хитров и Борятинский настигли под Смолевичами остатки «беларуского казачества», где полностью его разгромили.

Таким образом, «беларуское казачество» перестало существовать в июне 1655 года, в пух и прах разгромленное русскими войсками. Существовало это «казачество» менее года — и прославилось лишь убийствами и предательством.

Несколько слов о дальнейшей судьбе «отца беларуского казачества» К. Поклонского. До конца года он еще дважды, уже как командир обыкновенного ополчения потерпел поражение от московских войск: под Койданово (ныне Дзержинск) и от казаков Золотаренко под Ошмянами. Это еще раз доказывает: к казакам Поклонский никакого отношения не имел, а наоборот — воевал против них. В конце 1656 — начале 1657 гг. он участвовал в походе на Пруссию под знаменами гетмана ВКЛ Гонсевского. В битве со шведами под Филипповым 22 октября 1656 года попал в плен. Был отпущен через три года. Умер после 1661 года.

Что же касается «подвигов» казаков Московии и Украины в Литве-Беларуси, то это были сущие палачи. Взять хотя бы оккупацию Минска казаками Хитрова: все население города сбежало в леса, опасаясь насилия казаков. В донесениях царю: «те люди тот град Менск покинули, побежав из града, разметав мосты».

А. Е. Тарас пишет в книге «Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой» (с. 699):

«Почти все жители города еще раньше /до начала российской осады/ ушли вглубь территории Литвы. В Минске остались лишь «войт Ивашко Жыдович со товарыши полторасто человек». Местные жители «от казацкого разоренья разбежались неведомо куда».

Ратники и казаки превратили Минский повет в такую пустыню, что даже царь Алексей Михайлович вынужден был в июле /1655/ послать очередной указ князю Черкасскому, в котором он подтвердил свое прежнее требование не жечь оккупированные населенные пункты».

Впрочем, казаки все равно продолжали все сжигать.

А. Е. Тарас замечает:

«Любопытен состав царского гарнизона в Минске на июнь следующего года: 20 конных рейтар и 270 пеших ратников, последние «татары да мордва, русского не знают» (там же).

Хотя все — московской православной веры!