Лаборский язык.

Лаборский язык.

Анатолий Иванович Житкевич из Баранович продолжил тему забытых языков Беларуси. Он сообщил, что упомянутые читательницей Лидией Ефимовной деревни Одрижин и Акдемер находятся вблизи городов Иваново и Дрогичин в Брестской области:

«Мне известно, что и в самом г. Иваново проживают люди, которые именуют себя «лаборами» и сохраняют из поколения в поколение особый лаборский (лабурский) язык. Происхождение этого языка мне до настоящего времени было необъяснимым. Смею предположить, что язык этот и является прусским, а возможно, полабским (наименование «лабор» имеет общий корень). Во всяком случае, корни языка, скорее всего, лежат именно там. Возможно, из поколения в поколение передается память о своей родине на берегах реки Лабы (Эльбы).

У меня имеется книга, подаренная автором Анатолием Денисейко, который проживает в г. Дрогичине, «Невыдуманные истории», в аннотации к которой автор пишет: «Эта книга задумывалась как сборник золотых россыпей живого житейского юмора земляков, ярких забавных историй полесского края». Интерес вызывает рассказ «Лаборская история», в котором упоминается об этом своеобразном для многих непонятном (только не местным жителям) лаборском языке. Герой рассказа — бывший реальный житель г. Иваново, проживавший по улице Чкалова, 12. Направляю Вам ксерокопию этого рассказа.

Моя жена, уроженка г. Иваново, знает некоторые слова на лаборском языке, передаваемом местными жителями из поколения в поколение. Привожу примеры этих слов: корова — гэмытка; конь — волот; молоко — гальмо; сало — крысо; девушка — биячка; юноша — бияк; мужик (крестьянин) — мэть; бить — копсать; красть — япэрыть; понимать — сиврать; идти — пнать; домой — на похазы; хотеть (желать) — волыты.

Мне известно, что лаборский язык исследовался ранее лингвистами. Интересно, к какому выводу тогда пришли? Имеет ли под собой почву мое предположение? »

Увы, о таких исследованиях я не знаю; возможно, что-то подскажут читатели этой книги. Перескажу кратко своими словами рассказ А. Денисейко «Лаборская история», присланный Анатолием Ивановичем.

Итак, в местечке Янов Кобринского уезда Гродненской губернии Жили лаборы, говорившие на лаборском языке. В СССР язык вырождался, а интерес к нему помог воскресить забавный случай, который произошел на Белорусском вокзале Москвы в мае 1968 года. Ожидая отправления поезда и мечтая о встрече с женой, любвеобильный Миша, потомок лабора, дал оттуда в Яново телеграмму: «Марфа… бияк на показы пнае кебитэ волить».

Не успел наш полешук сесть в поезд, как загадочный текст его телеграммы уже лежал на столе в одном столичном ведомстве. И буквально поднял его на ноги. Пытаясь разгадать тайну слов, за работу взялись лучшие специалисты этого дела. Но лаборский орешек оказался им не по зубам. Тогда из центра в край полешуков улетела шифровка. Отделению КГБ города Пинска (оно обслуживало Яново) предписывалось «незамедлительно» раскрыть содержание телеграммы и доложить по инстанции».

В Пинске отыскали человека, владеющего лаборским языком, — старого лабора Пепко.

«Молча выслушав гостей, Пепко, полный важности, устроил им лаборский ликбез: «Бияк» — это такой боевой парень. Словом, забияка-лабор. «На показ пнае» — значит пнется, торопится показаться на глаза». Затем старый Пепко как-то стыдливо замялся, покашливая, перевел до конца загадочный текст: «Марфа, готовься. Парень торопится домой любовью заниматься».

В тот же день шифровка лаборского перевода ушла в Москву. Телетайп из столицы принес только одно слово: «Дураки». Прочитали полешуки ответ и немало удивились непривычной самокритичности москвичей.