ПРЕДАТЕЛЬ

ПРЕДАТЕЛЬ

Антон не знал, что в этот день, 20 апреля 1945 года, Гитлер в своем подземном бункере напротив рейхстага, у самых Бранденбургских ворот в последний раз в жизни отмечал с Евой Браун свой день рождения, но и без того все говорило о том, что война идет к завершению, а с нею близится и конец рейха. Завершал и он свой Берлин — работу по ликвидации бандформирований в Поставских лесах.

Теперь дошли руки, наконец, и до Зиновия Аверкина. Разбирая день за днем трофейные бумаги почившего в бозе поставского горотдела Службы безопасности, он вдруг обнаружил, что Аверкин был ее агентом. Это подтолкнуло Антона к необходимости разобраться с его преступной деятельностью, и в поисках свидетельских показаний он отправился к Егору Богачеву.

В дом Богачевых возвратилась жизнь. Егор много пережил в лесу, зато теперь, впервые за годы войны, почувствовал себя человеком. Не представлял себе, насколько полно и навсегда, но все же искупил свою вину перед народом. Но и осторожность, естественно, приходилось соблюдать, поскольку иногда к нему наведывались те, кто уцелел после разгрома банды. И тогда Анна давала Егору знать об их появлении. Егор уходил в прежний свой схрон на чердаке дома. Им же она объясняла, что с того дня, как Буслаев побывал в лагере, ничего о нем не знает, предполагает, что если не погиб, то подался куда-либо в другие места. Так и не дознавшись ничего, они уходили.

Первый свой визит после выздоровления Буслаев сделал именно к нему, и Егор справедливо расценил это, как гарантию того, что никто и никогда не упрекнет, не напомнит ему о прошлом, о котором он и сам вспоминать не хотел.

Лейтенант ничуть не сомневался, что Зиновий — предатель. Конечно же, это он доносил Краковскому о его передвижениях по району, о планах ликвидации банды. Однако подозрения — не основание для привлечения человека к ответственности, тем более к уголовной. Требовались улики, свидетельские показания, без этого ни один уважающий себя судья не примет дело к производству и не осудит его. Позвонили из следственного изолятора. Следователь, которому поручено вести предварительное следствие, уже торопит с доказательствами вины Зиновия. Буслаев решил поговорить о нем с Егором.

Почему выбор Краковского пал именно на этого человека? — спросил он.

— Да как вам сказать… — задумался Егор. — Я ведь тоже не могу всего знать. Завербован-то он был еще до того, как я объявился в банде. Возможно, еще Службой безопасности и СД.

— И все-таки?

— Лично мне Зиновий высказывал сожаление по поводу того, что кончились-де гитлеровские порядки, что снова жить придется при Советах. Падок он и на деньги. Любит, чтобы они всегда позванивали в его кармане. Да и выпить не дурак, но только чтобы на халяву.

— О чем конкретно Зиновий доносил Краковскому — вам известно?

— Он ли, другой ли кто доносил атаману — не знаю. Однако Зиновий был в курсе любых ваших затей. Это уж точно! Чуть что, он уже в лагере. А не он, так Варька-Шалашовка. Когда Краковский спрашивал: «Откуда знаешь?», она отвечала: «Зиновий сообщил».

— А еще каким образом Краковскому становилось об этом известно?

— Какими путями… — перевел на свой язык Егор. — Не знаю других людей, чтобы связаны были с внешним миром и ему доносили. Зиновий и Варвара — дело очевидное. Она — любовница Краковского. Он в ее доме — свой человек.

— Спасибо, Егор Степанович.

— Может быть, потом вспомню чего еще, так скажу.

— Буду надеяться… А вам известен некто Михей Брагин?

— Как же, знаю и его. Во время оккупации он с гестаповцами был на короткой ноге. Встречал я его и с начальником Службы безопасности и с его заместителем. Дружил с Краковским. Слыхал, что и сейчас тот бывает у него.

— Это верно, что его сыновья служили в роте СС, которой командовал Краковский?

— Сущая правда! — с гневом произнес Егор. — И не только облавы они устраивали на партизан, прочесывали леса. Но и в поселках, в деревнях, да и на железной дороге Бог весть что вытворяли. Жизни от них никому не было. Угоняли жителей в Германию, особенно тех, кто помоложе, и даже детей. Гитлеровцы давали им волю творить все, что хотят. Они пьянствовали и насильничали, зверствовали заодно с ними. Думаю, что Брагин Михей и сейчас поддерживает связь с сыновьями. Конечно, тайным образом. Мне Рябинин Федор говорил об этом. Он был в курсе всех их шашней. Знал и о том, что Краковский надеялся с их помощью подготовить для себя теплое местечко на Западе. Хитер мужик! Ничего не скажешь…

В тот же вечер Зиновий Аверкин был арестован с санкции прокурора по подозрению в преступной связи с гитлеровской Службой безопасности, убийстве Федора Рябинина, в бандпособничестве. На следствии Зиновий признал, что был завербован Хейфицем и по его заданию внедрялся в партизанский отряд Бати «Заря». Войдя в доверие к начальнику штаба отряда, выведывал и доносил Хейфицу обо всем, что удавалось узнать — о людях и вооружении, о намерениях, с которыми выходят группы партизан на боевые задания…

Незадолго до своего бегства на запад, Хейфиц передал его Краковскому. Зиновий получил задание осесть в Белоруссии и устроиться на работу в органы НКГБ или милиции.