ДВАЖДЫ РОЖДЕННЫЙ

ДВАЖДЫ РОЖДЕННЫЙ

Ованес Акопович находился у себя в кабинете, работал над очередной информацией в Первое главное управление, когда Олег, один из его подчиненных по линии КР, с ходу, борясь с волнением, доложил:

— Буслаев в опасности, Ованес Акопович.

— Где Антон, где? — не сразу понял резидент.

— Мой агент Грегор, работающий в городском Управлении Федерального ведомства по охране конституции ФРГ донес. А Антон, как уехал с утра, так еще и не подавал о себе знать. Я проверял у секретаря.

— Теперь давай все по порядку. Откуда у Грегора столь тревожным данные? Он что, документ секретный перехватил?

Олег поправил галстук, провел рукой по отливавшим бронзой, хорошо уложенным волосам.

— Он был невольным свидетелем того, как шеф поручил своему заместителю Эккерхарду разработать вариант, в соответствии с которым Буслаев должен тихо исчезнуть. Так, чтобы никаких дипломатических демаршей. Виною должна стать «случайность».

— Случайность?! Кирпич на голову, отравление, автомобильная катастрофа. Антона уже испытывали на прочность в американской спецслужбе «Отряд Россия»…

Резидент резко встал. Сообщение Грегора его, облеченного ответственностью за жизнь каждого разведчика, не только насторожило, но и обеспокоило, разволновало. «Уж не Лодейзен ли спровоцировал? — подумал он. — Надо было тогда еще Антону уехать в Союз. Это я виноват!»

— Сколько прошло времени с момента, когда Грегор об этом узнал и донес тебе?

— Известно ему стало вчера днем. На срочную встречу он смог вызвать меня только сегодня в 14. Я расстался с ним час тому назад.

— Что он донес о мотивах расправы с Антоном?

— Активен, неуловим, отвергает любую подставу. Ту же Эрику.

— Американец Лодейзен смог его похитить, а немцы не в состоянии.

— Да и Лодейзен же не схватил Антона с поличным.

— Все дело в том, что мы не в курсе, разработан ли этот преступный план или только вынашивается в головах убийц. Если разработан, то когда и в каком виде, что замышляется, где именно, кто исполнитель. Может быть, Антона уже нет в живых. Во всяком случае, необходимо действовать! Сейчас, не откладывая ни на минуту! Собирайся, поедешь со мной!

Когда Олег ушел, Ованес Акопович быстро заходил по кабинету. «Хоть бы обошлось… А вдруг… — он плохо подумал о Буслаеве, но тут же отбросил ужасную мысль. — Да что я! Предателями не рождаются, ими становятся, да и то, если имеются задатки». Душепродавцы, которых он знал, были кляузниками, стремившимися таким образом восполнить недостаток интеллекта, творческой жилки и трудолюбия. Себялюбцами, склонными к переоценке собственной значимости. Корыстолюбцами, лишенными способности взглянуть на себя со стороны и обуздать. Выпивохами и женскими угодниками. Ни одного из этих низменных качеств он не замечал за Антоном. А значит, он не способен на соблазн, на подлость, на предательство. Впрочем, жизнь есть жизнь, а душа человека — потемки…

Возвращаясь из города Бан Хоннеф, что за Рейном, километрах в тридцати от Бонна, Антон Буслаев был воодушевлен тем, что удалось, наконец, совершить информационный прорыв там, куда никогда еще не проникал глаз советского разведчика, но где все было важно для страны, и все документы носили гриф «совершенно секретно», о чем его информировал на конспиративной встречи агент Фройнд (Друг). Завтра он заложит фотопленку с информацией и отснятыми секретными документами в тайник № 2, и в тот же час она поступит в резидентуру, а там и в Центр.

С автомагистрали Антон съехал на проселочную дорогу, обсаженную деревьями и напоминающую аллею многовековых дубов. Скорость держал небольшую, так что машина слегка подрагивала на брусчатке. И это ему напоминало детство, езду на велосипеде по булыжнику. Короткий участок леса, а дальше снова деревья в два обхвата, с высокими тенистыми кронами, местами закрывающими небо. А за деревьями — коттеджи с уютными двориками и садиками. По этому маршруту он ездил не раз и всегда чувствовал себя уютно, спокойно. Здесь редко когда пройдет легковушка или колесный трактор. И лишь иногда увидишь велосипедиста, мчащегося по параллельно проложенной велосипедной дорожке. На такой дороге легче проверить нет ли за тобой «хвоста».

Проезжая перекресток, Антон заметил одиноко стоящий самосвал голубого цвета. Мощный. Широкий. Подумал: и как такая махина ухитряется ездить по этому тракту, где ширина проезжей части всего-то пять метров с сантиметрами? И чего он стоит в «гордом одиночестве»? Как-то не по себе стало. Впереди подъем на бугор, а дальше спуск. Чтобы проверить свои интуитивные опасения, свернул на лесную тропу, заглушил мотор. Сквозь листву кустарника принялся наблюдать за дорогой.

Не успел так поступить, как самосвал рванул с места и последовал в направлении Бонна, будто ждал его, чтобы подстроиться. Неприятное предчувствие охватило Антона. Так погиб его друг Надейкин, машину которого мусоровоз столкнул в пропасть.

Водитель же самосвала, потеряв «фольксваген» из вида, решил, что Буслаев скрылся за бугром. Но и там его не обнаружил. Видно, понял хитрость советского разведчика, остановился и стал его поджидать. Не заметив впереди самосвала, Антон выехал из лесной засады на дорогу и помчал в прежнем направлении, решив, что интуиция его на этот раз подвела. И вдруг на спуске он вновь увидел голубую махину. Шофер ее ковырялся в моторе. Делать было нечего. Проскочил на скорости мимо него. В какой-то момент ему показалось, что при объезде они не разъедутся. На всякий случай принял правее, освободив для него большую часть мостовой. В зеркало Антон наблюдал, как самосвал тронулся с места и набирает скорость. Вот он уже совсем близко, на «хвосте» и даже идет на обгон. Буслаев увеличил скорость почти до предельной, так что «фольксваген» едва не взлетал. Увеличил скорость и самосвал. Ясно, что неспроста…

И вдруг…

Бампер самосвала пропорол левое заднее крыло «Фольксвагена» с такой силой, что машина стала неуправляемой. Мощнейший удар о ствол дерева. Звон стекол. Дорога, коттеджи и деревья, все перевернулось в голове Антона. И мертвая тишина. Кругом ни души. Не слышно и рева мотора самосвала. Некоторое время Антон сидел, уткнувшись в руль, не в силах поднять головы, обсыпанный осколками битого стекла. А когда оторвал, наконец, руки и голову от рулевого колеса, увидел на рукаве кровь. Посмотрел на себя в растрескавшееся зеркало и обнаружил рассеченную бровь, кровоточащие царапины на щеках. Но что это? Машину развернуло в противоположную сторону. Попытался завести мотор, не тут-то было. Это обеспокоило и удручило.

Дверца открылась свободно. Антон с трудом вылез из машины. Шатаясь, обошел и осмотрел ее. Левое заднее крыло будто срезано самосвалом. Переднее правое получило сильную вмятину от удара о дерево. Крыша автомобиля во вмятинах и царапинах, будто на ней отплясывали тяжеловесы в сапожищах с металлическими подковами. Понял: машина от двойного удара перевернулась вокруг своей продольной, а затем и поперечной оси, проехалась по инерции крышей по брусчатке. И, развернувшись на 180 градусов, снова встала на колеса, погасив, наконец, инерцию движения.

Все произошло в какие-то мгновения. Оттого и перевернулись в голове и земля, и небо. Какое-то мгновение Антон побывал в состоянии невесомости.

До Рейна далеко. До Бонна еще дальше. Не дойдешь. Находясь в состоянии легкого шока, Антон присел на обочину дороги, с трудом соображая, что следует предпринять. Начинало темнеть. Телефона технической помощи поблизости не обнаружил. Зайти в один из коттеджей и попросить разрешения позвонить в посольство?..

Со стороны Бонна показался «опель». «Уж не меня ли разыскивают?» — подумал Антон. Остановился «опель» цвета какао с молоком рядом, визжа тормозами. Из него не вышел, а выскочил Ованес Акопович, за ним Олег с аптечкой в руках. Увидев бледного и окровавленного Буслаева, резидент спросил обеспокоенно:

— Как чувствуешь себя, Антон?

— Спасибо, все в порядке. Только вот убыток государству принес своей аварией. Немецкий самосвал подбил. Придется серьезно ремонтировать машину, — напрягаясь ответил тот.

Не мешкая, резидент взял у Олега аптечку.

— Давай протру спиртом, чтобы не было заражения. — Антон подставил израненное лицо. Спирт щипал, попадая в ранки, но он терпеливо перенес это. — А теперь иди в мою машину. Мы с Олегом со всем остальным одни управимся. Добредешь десяток шагов?

— Да, вы не волнуйтесь за меня, Ованес Акопович.

Искалеченный «фольксваген» резидент взял на буксир, прицепив его тросом к своей машине. За руль его сел Олег. По пути в Бонн сказал Буслаеву:

— Надо бы полицию вызвать. Да час поздний. Они и завтра разберутся при желании. Осмотрят машину, побывают на месте происшествия. Там и стекла битые на мостовой, и кора дерева пострадала. Самосвал не по своей воле подтолкнул тебя. Его направила твердая рука контрразведки, чтобы с тобой разделаться. Но водитель не рассчитал. Его задача была, видимо, подтолкнуть твою машину так, чтобы она врезалась в толстое дерево и превратилась в кусок сплюснутого металла. Вместе о тобой, конечно.

— Что-нибудь известно? — поинтересовался Антон, постепенно избавляясь от потрясения.

— Получены агентурные данные. Хорошо, что я знал твой излюбленный маршрут.

— Спасибо, Ованес Акопович. Говорите, угрожают моей жизни. Так и вам, должно быть, контрразведчики не стелили красную дорожку.

— Как думаешь: откуда это пошло?

— Надо проанализировать. Возможно, все началось с Эрики. А может быть, с Брунова-Капустина. Лодейзена я не имею в виду. Слишком сковали и прижали мы его обещанием опубликовать протоколы допросов его агентов. Он это понимает и зря рисковать не станет.

— Агент Фройнд не мог предать? Тем более сегодня у тебя была встреча с ним. Какое-то совпадение…

— У меня нет оснований его подозревать. И встречу нашу зафиксировать не могли. Возможно, слежка обнаружила «фольксваген» на автостоянке…

— Не дадут тебе работать, — выдохнув, с сожалением сказал резидент.

— Что же, возвращаться в Союз, когда у меня столько незавершенных дел?

— Приди в себя, потом поговорим. Находишься-то ты под «колпаком» сразу двух мощных спецслужб. А пока считай себя дважды родившимся в рубашке. Вопреки желаниям родителей, «Отряда-P» и германской контрразведки.