ГЛАВА 9. Антропогенетика и этническая история беларусов (вместо заключения)

Прошло 40 лет с того времени (1965 год), когда при Академии наук БССР была заново создана антропологическая школа. Ее первыми наставниками стали московские ученые Валерий Павлович Алексеев и Юрий Григорьевич Рычков, а постоянными консультантами — Георгий Францевич Дебец, Виктор Валерьянович Бунак, Александр Александрович Зубов, Татьяна Ивановна Алексеева и другие.

Произошло это почти через 40 лет после того, как в 20-е годы XX столетия сотрудники Антропологической комиссии Института беларуской культуры, под руководством Александра Ленца,[111] проводили серологические исследования населения Беларуси. В 1929 году на базе Инбелкульта была создана Академия наук БССР. Но тогда судьба беларуской генетики и антропологии сложилась драматически в связи с политическими обстоятельствами 30–40-х годов.

В 50–60-е годы прошлого столетия было организовано много антропологических экспедиций. Было обследовано десятки тысяч коренных жителей Беларуси на территории республики и в пограничных с ней регионах Украины, России, Латвии и Летувы.

По материалам этих исследований отечественные антропологи издали ряд монографий: «Очерки по антропологии Белоруссии» (1976), «Антропология Белорусского Полесья: Демография, этническая история, генетика» (1978), «Биологическое и социальное в формировании антропологических особенностей» (1981), «Наследственные и социально-гигиенические факторы долголетия» (1986), «Геногеография сельского населения Белоруссии» (1989), «Дерматоглифика белорусов» (1989), «Физический тип беларусов» (1994)и другие.

В данной книге мы осуществили антропологический анализ геногеографической изменчивости современных беларусов, наследников коренного населения в процессе формирования его генофонда. Для того чтобы ответить на историко-географические, генетические и экологические вопросы эволюции беларуского этноса и взаимосвязей между этносами, был использован обобщающий подход. Он основан на изучении популяционно-генетических процессов, наследственного полиморфизма, генетико-демографической ситуации в разных социальных и возрастных группах.

Картографирование всех изученных особенностей по отдельности, а затем обобщенных характеристик в совокупности, позволило выявить территорию распространения генофонда беларуского этноса и генофондов соседних народов.

Автор руководствовался концепцией роли сообществ предков в формировании структурных компонентов высокоорганизованных популяционных систем (Любищев А. А., 1968; Рычков Ю. Г., 1973). В соответствии с ней, средние параметры генофондов конкретных популяций в границах плюс-минус одного квадратичного отклонения отражают наибольшее сходство с сообществом предков. При этом, в соответствии с законами наследственности, локальные (элементарные) беларуские популяции сформировались с сохранением генетической изменчивости через поколения в границах генофонда предков.

Последние десятилетия отмечены значительными успехами в изучении антропологических особенностей и генетических маркеров (особенно ДНК-маркеров) среди различных групп беларуского населения. Их геногеографический анализ помог выявить взаимосвязи этносов в процессе культурно-социальных и демографических контактов.

В частности, на основе генетических концентраций и обобщенной кластерной иерархии изученных популяций нами было отмечено наибольшее подобие локальных и региональных популяций в границах экологических провинций — северной, центральной и южной. Можно полагать, что расселение происходило в соответствии с ландшафтными геофизическими условиями и рациональной хозяйственной деятельностью.

Подход к выбору групп исследования был достаточно простым. Все они представляют собой население в квадратах географических координат во всех этнографических районах и экологических провинциях. Историко-этнологические данные, археологические и антропологические материалы помогли выявить иерархичность и реальное разграничение изученных популяций. Ни одна из изучавшихся выборок в границах поселений не была меньше 0,5 процента, чаще всего — более 1 процента. Поскольку концентрация каждой из изученных особенностей не опускается ниже 3–5 процентов, однопроцентные выборки плюс/минус 0,5 считаются достаточными в таких исследованиях (Борель Э., 1969).

Особого внимания заслуживают критерии, на основе которых происходил выбор антропологических признаков и генетических систем для сравнительного анализа. Они должны:

а) не изменяться в онтогенезе;

б) не коррелировать между собой;

в) быть альтернативными.

Этим требованиям действительно отвечают гематологические системы АВ0, MNS, CDE, Р, Льюис, Нр, морфофизиологические особенности (вкусовая чувствительность к фенилтиокарбамиду, зрительное цветовосприятие, окраска радужной оболочки глаз, цвет волос) и все молекулярно-генетические маркеры ДНК. Однако специфику эволюционных процессов в обществе обусловливают как законы передачи генетического наследия, так и изменчивое социальное окружение, природные условия существования, хозяйственный уклад жизни, а также другие факторы.

Одновременно изучалась демографическая ситуация следующих параметров: семейная репродукция, средний возраст популяций, естественное и механическое движение населения, протяженность генераций и некоторые другие.

Генетическую структуру беларуских популяций мы изучали дважды — в 60-е и 80-е годы прошлого века. В первом случае были обследованы 100 популяций по 30 и более человек в каждой, во втором — 30 локальных выборок по 100 и более индивидов. Ныне автор продолжает изучать полиморфизм мини- и микросателлитных маркеров ДНК.

На верхнем уровне популяционной системы, то есть в границах всей беларуской макропопуляции, отмечена высокая генетическая стабильность. Две трети элементарных популяций создают — согласно особенностям модальных концентраций генов и признаков — основное плато. Оно выступает в качестве той антропологической праосновы, на которой в свою очередь могли формироваться локальные генетические особенности.

Географический подход к материалу позволил обозначить векторы изменчивости, почти по всем параметрам, в направлении с юго-запада на северо-восток. Такое явление не бывает случайным. Палеоантропологические материалы из раскопов беларуских сельских могильников также позволили обозначить генетическую преемственность и почти то же самое направление изменчивости антропологического типа населения на территории Беларуси на протяжении второй половины 1-го тысячелетия после Р. Х. (Микулич А. И., Саливон И. И., 1992).

Процесс брахицефализации[112] наблюдается ближе к современности на фоне менее заметной грацильности.[113] Например, еще в 1956 году В. В. Бунак на основе изучения физического типа беларусов предложил гипотезу о существовании в их фенотипе (начиная с времен мезолита) северно- и южноевропеоидной примеси в соответствующих регионах Беларуси. Позже (в 1980 г.) он же обосновал возможность отнесения комплекса признаков вдоль левых притоков Припяти к переходному типу между балтийской и днепро-карпатской зонами, а северный беларуский вариант — к исходному, протобалтскому типу.

Существуют и другие доказательства антропологической преемственности. Так, по данным распределения наследственно обусловленных признаков в строении черепа среди 16 территориальных и 7 племенных групп, в том числе кривичей, дреговичей и радимичей, обоснована гипотеза о существовании праславянского генетического сообщества в ареале предков, и о возможности ее сохранения в восточнославянских популяциях на уровне племенной иерархии (Мовсесян А. А., 1990).[114]

Каждый из трех современных восточнославянских этносов, по археологическим и антропологическим данным, имеет свои генетические особенности. Они сформировались в разном территориальном пространстве, на разных субстратных праосновах. В результате до настоящего времени у всех этносов сохраняется собственный генофонд, со своими особыми признаками.

«Этнические облака» беларусов и украинцев достаточно компактны и в графическом пространстве двух главных компонент существенно перекрываются. Русское же «облако» весьма размыто, и лишь незначительная его часть перекрывается с предыдущими двумя. Если украинский этнос вообще не граничит с финно-угорским, а беларуский лишь достигает его границ, то русский этнос фактически смешивается с ним (находится в одном кластере с ним). Это еще один из аргументов в пользу исторически и географически обусловленных особенностей в становлении и эволюции каждого из трех восточнославянских народов. В сходстве и различии генофондов видится их антропогенетическая преемственность, принесенная из древности в современность.

Изучение генетико-демографической и антрополого-географической изменчивости современных популяций Беларуси и их генофонда показало целостность беларуского этноса, его популяционный гомеостаз в пространстве и времени, а также наличие генетико-географической компоненты в этнической истории. Наш тезис о демографической преемственности в Беларуси начиная с доисторической эпохи основывается не только на наших данных, но и на материалах археологов. Сопоставление ареалов археологических культур с материалами геногеографии позволяет обнаружить интересные параллели.

Анализ карт и таблиц, составленных в процессе исследования, свидетельствует об автохтонности беларуского этноса, его глубокой древности. Современная картина беларуского генофонда сформировалась как путем долговременного приспособления к среде обитания, так и в процессе этнической консолидации. Согласно нашим подсчетам, сделанным на основе большого количества антрополого-генетических и генетико-демографических материалов, беларусы (популяции коренных жителей) ведут свою родословную на протяжении не менее чем 130–140 поколений, то есть, начиная с условной даты 1500 лет до Рождества Христова.[115]

Антрополого-генетическое единство происхождения, наличие в течение нескольких столетий своего государства, особенности языка и культуры, преобладание эмиграционных процессов над иммиграционными — все это способствовало образованию и консолидации устойчивого до настоящего времени этнического сообщества беларусов.