Красное знамя на мачте

Красное знамя на мачте

Восстание

Вечером 10 июля 1917 г. линкор кайзеровского флота Фридрих Великий снялся с якоря и вышел из Кильской бухты курсом норд-ост в Балтийское море. Около 22 часов на палубах раздались резкие сигналы боевой тревоги: «Корабль к бою приготовить!» Матросы и кочегары привычно заняли свои боевые места. Они знали, что это всего лишь обычная учебная отработка торпедных стрельб. Часами длились тренировки. Измотанные тремя трудными военными годами люди — у котлов, у орудий, в рулевой рубке, на сигнальном мостике — утомились и обессилили. Скудные пайки хлеба, выдаваемые сразу на целый день, давно уже были съедены.

Когда в предрассветных сумерках прозвучал долгожданный сигнал отбоя и бачковые отправились на камбуз за завтраком, им выдали один лишь ячменный кофе. А из офицерской кают-компании тянуло запахом свежих булочек, яичницы на сале, настоящего кофе… Словно грозовая туча разрядилась вдруг, выплеснулась через край месяцами копившаяся ненависть команды к роскошествующей кучке корабельных господ. Голодные люди решительно потребовали хлеба. Получив бесцеремонный отказ, они единодушно отказались от несения вахты. Командир корабля, капитан цур зее Фукс, едва сдерживая ярость, приказал офицерам подавить открытый мятеж силой. Однако унижаемые по всякому поводу и без повода «кули» не проявили на сей раз никакой робости. Молча, но непоколебимо, стояли они перед беснующимися офицерами. Командир корабля вынужден был уступить требованиям матросов.

Коллективный отказ от несения вахты на флагманском корабле германского флота был первым значительным успехом революционного движения матросов летом богатого событиями 1917 г.

Уже три года длилась первая мировая война. Однако чудовищные жертвы, которые принес ей народ, все еще, казались недостаточными. Колонии, рынки сбыта, источники сырья, прибыли — вот чего жаждали монополии, вот для чего спровоцировали они войну, для чего почти Два десятилетия снаряжали армаду из линкоров, линейных крейсеров, легких крейсеров, миноносцев, подводных лодок и воздушных кораблей-самолетов.

Техника на военном флоте шагнула с начала века Далеко вперед. Для ее обслуживания на кораблях потребовались образованные и квалифицированные специалисты. Правда, антагонизм между корабельным руководством и командой оставался при этом таким же, что и тысячу лет назад, однако матросы в начале XX в. в значительной своей массе принадлежали уже к тому классу, который Карл Маркс назвал могильщиком капитала.

В чистилище войны, до предела обострившем все противоречия империалистической системы, матросы все более проникались чувством отвестзенности за дело своего класса. Резкая революционизация германского рабочего движения, происходящая в эти месяцы, нашла свое отражение и в матросском движении. Будни «синих курток»[37] характеризовались прусской бессмысленной муштрой, унижающими человеческое достоинство придирками и скверным питанием. Командиры не давали им спуска, и за малейшую провинность или даже намек на нее щедро раздавали взыскания, заставляя людей в виде наказания многократно повторять весь артикул строевых упражнений. Часами. До полного изнеможения! Нередко в заключение своих ночных оргий господа офицеры любили потешить себя особо изощренной шуткой, так называемым маскарадом: команду сгоняли с коек, и, не давая передышки, заставляли на соревнование, кто быстрее, переодеваться из одной формы в другую.

Очень тяжелой работой была погрузка угля. Корзинами и тачками за весьма ограниченное время следовало перебросать в ненасытную утробу бункера тысячи тонн «чернослива». Офицеры тем временем заключали между собой пари: чей дивизион раньше закончит погрузку. И горе было команде, которая поворачивалась недостаточно быстро! Не успеешь оглянуться — и угодишь под арест в трюм в цепной ящик.

Все более катастрофическим становилось во время войны положение с питанием: сушеные овощи, вяленая рыба, картофельный хлеб и ячменный кофе — вот изо дня в день повторяющееся меню матроса. Офицеры же, как и в мирные дни, питались приличествующим званию образом, а ля картэ — на выбор. Например, в офицерской кают-компании линкора Позен обычное будничное меню в ноябре 1916 г. состояло из четырех блюд: королевский суп с печеночными клецками, шведское закусочное ассорти с тостами, филе с жареным картофелем и салатом из свежих овощей, кофе-мокко со сливочным тортом. О голоде среди своих подчиненных офицеры говорили обычно с иронией или с издевкой. Когда на крейсере Нюрнберг матросы пожаловались старшему офицеру на то, что им выдают слишком мало хлеба, тот цинично ответил: «В таком случае вам придется поголодать! Ну, а если кто из вас и умрет с голоду, я торжественно обещаю похоронить его со всеми воинскими почестями».

В связи с такими инцидентами все настойчивее становились требования матросов о создании продовольственных комиссий. Эти комиссии, образованные из представителей команды, должны были заботиться о справедливом распределении продуктов на корабле. Политически развитых матросов, еще до службы прошедших на заводах и фабриках хорошую школу острой классовой борьбы, понятно, не удовлетворяли одни лишь бытовые улучшения. Они стремились превратить продовольственные комиссии в политико-организационные центры революционного антивоенного движения матросов. Признанными вожаками этого растущего движения матросов стали Альбин Кёбис и Макс Райхпич. В летние месяцы 1917 г. они неоднократно обращались за помощью в центральное правление Независимой социал-демократической партии Германии в Берлине, установили связь с местными организациями в Киле и Вильгельмсгафене. Попытки найти деловые контакты с руководством СДПГ были резко отклонены правыми лидерами этой партии. Таким образом на флоте все сильнее росло влияние НСДПГ. На кораблях в огромном количестве ходили по рукам агитационные материалы германских левых, такие, например, как брошюры Карла Либкнехта, газеты НСДПГ, особенно «Лейпцигер Фольксштимме», и пацифистские сочинения типа романа Берты Суттнер «Бросай оружие!».

Горячо дебатировались все сообщения из России. Февральская революция в Петрограде произвела на матросское движение мобилизующее воздействие. Родился новый лозунг: «Разговаривать с угнетателями по-русски!» В течение немногих месяцев матросские вожаки создали обширную, хотя еще и не очень крепко сколоченную нелегальную организацию доверенных лиц. Готовилась большая демонстрация всех флотских экипажей за окончание войны.

Вечером 24 июля 1917 г. 24 активиста матросского движения собрались в вильгельмсгафенском кафе «Тиволи» на совещание, чтобы решить, с чем выходить к морякам. Командиры и офицеры, для которых матросское движение не было секретом, постарались в эти июльские дни еще крепче завинтить гайки. Они расставляли повсюду своих шпиков, провоцировали матросов на необдуманные по- ступки, чтобы вынести им потом строгие взыскания, ужесточили почтовую цензуру и установили непрерывный контроль за палубой и кубриками. Однако синеблузые были готовы к бою. Речь Макса Райхпича на собрании в «Тиволи» была встречена всеобщим одобрением. «Кочегарам и матросам продолжение войны принесет только новые несчастья, поэтому с войной надо кончать силой! — сказал он и закончил свою речь словами: — Если наш клич «вперед, разобьем оковы, как это сделали русские!» подхватят и солдаты, то каждый из нас знает, что ему делать!»

Несколько дней спустя, 1 августа, произошел роковой инцидент. Вахтенный офицер третьей кочегарной вахты линкора Принц-регент Леопольд вместо предусмотренного расписанием свободного времени приказал начать строевую муштру. В ответ на это 49 человек, не долго думая, самовольно сошли на берег. По возвращении на корабль, 15 первых попавшихся матросов были арестованы. Команда потребовала от своих вожаков решительных действий, чтобы освободить товарищей. Альбин Кёбис и его группа решили провести большую демонстрацию протеста всего экипажа.

Когда ранним утром 2 августа боцман просвистал в дудку свое каждодневное: «Вставать, койки вязать!», матросы и кочегары выскочили из своих гамаков быстрее, чем обычно. Лавиной прокатились они по всему порту и ворвались через большие ворота на расположенный неподалеку учебный плац. Почти все 700 человек экипажа, за исключением офицеров, унтер-офицеров и нескольких часовых, присоединились к маршу. Процессия двинулась к Рюстерсилю близ Вильгельмсгафена, где в ресторане «Белый лебедь» состоялся митинг. Перед собравшимися выступил Альбин Кёбис. Свою пламенную речь он закончил призывом: «Мы — истинные патриоты! Долой войну, мы не хотим больше воевать!»

Однако, брошенное в самый решительный момент на произвол судьбы центристским руководством НСДПГ, матросское движение было жестоко подавлено силами реакции. Альбин Кёбис и Макс Райхпич пали от пуль палачей. Сотни матросов, выданные полицейскими сыщиками, были приговорены к заключению в крепости или отправлены в штрафные роты.

И тем не менее выступление матросов с Принца-регента явилось первой массовой демонстрацией в германских вооруженных силах против милитаризма и империалистической войны. Лето 1917 г. обогатило матросов и кочегаров бесценным опытом классовой борьбы, который они умело использовали позже, встав в первые ряды бойцов германской революции 1918 г.