«Готов к пшеничным гонкам!»

«Готов к пшеничным гонкам!»

Еще во времена клиперов огромным почетом у судостроителей стало пользоваться слово «рационализация». Изобретательные инженеры применили для изготовления стоячего такелажа стальные тросы вместо пеньковых. Были стальными и якорные канаты, получившие форму цепей. Железо и сталь все увереннее вытесняли старый традиционный строительный материал — дерево. Началось все с якорей. Затем жестяные канистры сменили вонючие деревянные емкости для воды. И, наконец, в качестве балласта были введены компактные чугунные чушки, что позволило существенно упростить диферентовку.

Правда, корпус судна все еще оставался деревянным… А может ли вообще быть судно со стальным корпусом? Не только с металлическими шпангоутами, как на клиперах, но и со стальной обшивкой? Старые мореходы не верили в это.

Первым таким судном стал стальной четырехмачтовый барк. Появился он в 1900 г., т. е. уже в эпоху паровых судов, и знаменовал собой еще один временный подъем парусного судоходства. В основу этой конструкции была заложена идея добиться повышения эффективности и безопасности плавания судна при одновременном уменьшении затрат труда экипажа.

Новые суда со стальными телами были значительно прочнее деревянных и, наперекор всем штормам, могли, не убавляя парусов, продолжать плавание при такой силе ветра и такой высоте волн, при которых деревянное судно неминуемо настигла бы печальная участь. Все это сулило возрастание средней скорости и существенный выигрыш во времени.

Мачты и реи тоже состояли из стальных труб. Ванты и штаги были сплетены из стальных жил и натягивались втугую при помощи натяжных винтов. По сравнению с пропорциями, узаконенными для клиперов, мачты теперь стали много ниже, — высота их составляла лишь половину длины судна, а то и всего одну треть. Значительно короче стал и утлегарь. Прямоугольные же паруса остались многоярусными. Марсель, например, даже разделился на два отдельных паруса.

Такое деление обладало тем преимуществом, что общую площадь марселя в течение нескольких минут, прямо с палубы, можно было уменьшить вдвое. Верхняя половина марселя убиралась при этом машинной лебедкой. Команде не было больше необходимости лазать по вантам. Эти нововведения, а также некоторое упрощение принятой на клиперах оснастки, позволили, как уже говорилось, уменьшить на новых судах численность экипажа. Таковы были первые достижения новаторов в судостроении.

Правда, при низких мачтах нельзя было достичь средней скорости клипера. Зато барки были безопаснее и экономичнее: они могли брать вдвое больше груза, чем клиперы. Если еще во второй половине XIX в. максимальным тоннажем считался 1000 бр. peг. т, то теперь речь шла уже о тоннаже в 2000 бр. peг. т.

Однако и стальные четырехмачтовые барки вынуждены были платить Нептуну свою дань, даже несмотря на более высокую надежность, которая достигалась за счет упрощения такелажа и повышения прочности корпуса. И тем не менее, в тот сложный для судостроения переходный период от дерева к железу, когда поведение новых строительных материалов в значительной степени оставалось еще невыясненным, чувствительные удары судьбы были неизбежны.

10 марта 1909 г. в австралийской гавани Порт-Аугуста стартовали один вслед за другим четыре четырехмачтовых барка, которые участвовали в «пшеничных гонках», организованных по примеру прежних «чайных». В порт назначения пришел лишь один — немецкий барк Герцогиня Цецилия. Британский, итальянский и французский барки бесследно исчезли. Предполагают, что они потерпели крушение в сатанинском бурлящем котле у мыса Горн. Причиной этих катастроф могли оказаться ошибки в расчетах прочности и конструкции, перегрузка (поскольку зерном заполняли даже балластные цистерны в нижней части судна), самовозгорание груза или халатность, допущенная в управлении судном.

В те времена не существовало еще международных соглашений по обеспечению безопасности плавания и органов надзора за постройкой и погрузкой морских судов. Профсоюзы моряков, находящиеся под влиянием судовладельцев, до конца XIX в. ни разу не попытались подвергнуть хотя бы денежному штрафу ни своих хозяев, ни верфи. Суда же, вместе с грузом, были застрахованы. Вполне понятно, что при такой организации судьба судов и команд никоим образом не отражалась на судьбе судовладельцев.