ПОД ЧЕРНО-КРАСНОЕ ЗНАМЯ
ПОД ЧЕРНО-КРАСНОЕ ЗНАМЯ
22 ЯНВАРЯ 1989 ГОДА собралась плановая конференция Союза независимых социалистов, которая должна была определиться с названием. Идея Исаева, активно поддержанная Гурболиковым, назваться Конфедерацией анархо-синдикалистов, захватила большинство делегатов.
Делегаты устали от идейных компромиссов, а анархо-синдикализм в интерпретации «Общины» был достаточно последователен и ясен. Очень активно это название поддержал А. Ковалев (через несколько месяцев ему надоело называться анархистом, он отошел от конфедерации и был избран депутатом Ленсовета). Против выступали мы с Корсетовым. Я при этом признавал себя анархистом (он считал себя таковым с осени 1988 года) и отдельно – синдикалистом, то есть сторонником участия в рабочем движении. Но доказывал, что называть организацию анархосиндикалистской нельзя, так как анархо-синдикализм – это определенная исторически сложившаяся идеология, которая не во всем точно соответствует нашей идеологии. В действительности анархо-синдикализм XX века сочетался с анархокоммунизмом, который был чужд «общинникам». Их идеология была ближе народничеству и прудонизму.
Большинство некоторое время колебалось, но более удачного названия не нашлось.
В конце концов придумали такой временный компромисс. Те, кто считает себя анархистом, входят в конфедерацию, а кто нет – в Союз активных беспартийных (аналогия с чехословацким движением 1968 года). В этот же союз входят и касовцы, и он становится аналогом Федерации социалистических общественных клубов. Но энергии на две организации опять не хватало, и «активно-беспартийная» тень конфедерации быстро отмерла. Осталась только Конфедерация анархо-синдикалистов. Идеология и лидеры организации остались прежней, в качестве ее декларации была принята декларация федералистской фракции федерации.
Превращение «общинников» и их союзников в других городах в анархо-синдикалистов исключало участие в «разрешенной демократии». Кандидатура А. Исаева была тут же отсеяна избирательной комиссией под тем предлогом, что Фонд социальных инициатив не может выдвигать кандидатов.
Когда Конфедерация анархо-синдикалистов 1 мая собралась на свой I съезд, ее ряды заметно выросли. Быть анархистом считалось «круто», и в то же время последовательность идеи максимальной свободы и солидарности привлекала под черно-красные знамена вполне рационально мыслящих людей. В центре обсуждения программы оказался «вопрос о власти», но поставлен он был по-анархически своеобразно: а нужна ли власть вообще? Теоретики «общинного социализма» (не только московские – особенно активны были харьковчанин А. Рассоха и лидер иркутской организации И. Подшивалов) неутомимо разъясняли неофитам, что путь до анархии не близок, и начинать следует с самоуправления, с организации, а не с хаоса и разрушения. В принятом на съезде программном документе говорилось:
«Анархия – значит безвластие, отсутствие насильственного принуждения человека к чему-либо. Власть, насилие присутствуют и в общественном хаосе, и в насильственных беспорядках, и в банде грабителей. Анархия пробивает себе дорогу лишь там, где отступает власть человека над человеком, и потому она значит лишь одно – максимально возможную свободу для всех, невозможность расширения степени свободы одной личности за счет другой. Зачатки анархии – в творчестве, в последовательной демократии и самоуправлении». А пока нужно бороться за новый социализм путем переустройства общества на основе широкого самоуправления, федерализма, формирования вышестоящих структур из делегатов нижестоящих, безусловного соблюдения гражданских свобод и др. Вошедшие в организацию украинские анархокоммунисты критиковали синдикализм как слишком узкое учение. Москвичи в ответ предлагали тракто-вать синдикализм максимально широко – как принцип федерации социальных организаций, независимых от власти и капитала…
Размышления на темы общества будущего и знакомство с зарубежной социологической мыслью (в советском пересказе) позволило уже тогда поставить вопрос о перспективе перехода к постиндустриальному обществу. В январе 1989 года эта проблема обсуждалась в статье «Мир на пути к анархии», опубликованной в «Общине». Затем формулировки статьи по предложению харьковского делегата А. Рассохи вошли в программу конфедерации:
«В передовых странах мира начинает размываться важнейшее разделение труда на умственный и физический. Компьютерная революция создает принципиально более совершенные средства коммуникации, согласования различных социальных интересов, окончательно делает ненужным иерархический аппарат чиновников, созданный для накопления и переработки информации. Разрушение ведомственных информационных ячеек расширяет сферу свободы (анархии) информации, втягивая все новые слои населения в сферу творческого труда… Неспособность бюрократических машин справиться с современными проблемами человечества, и прежде всего с экологической проблемой, приводит к падению авторитета партийно-парламентских систем… Компьютерная революция разрушает иерархию общества и на уровне предприятий, все более вытесняя управление людьми управлением машинами, ликвидируя узкую специализацию. Но сами по себе компьютеры не в состоянии решить проблемы современного производства, они – только орудие в руках человека. Противоречия различных интересов на предприятиях препятствуют свободному обмену информацией, могущей быть использованной различными сторонами друг против друга. Это воздвигает часто непреодолимые препятствия на пути развития производства.
Выход – в участии непосредственных производителей как в прибылях, так и в принятии решений на производстве. Рабочее движение в странах Запада в 50-60-е годы добилось существенных сдвигов в этом направлении, вплотную подвело современные предприятия к грани самоуправления.
… Все большую силу приобретают не партийные движения гражданских инициатив, стремящиеся к децентрализации, распылению власти и территориальной деспециализации, деконцентрации экономики. Это соответствует объективным экономическим процессам, наметившимся в 50-60-е годы. Опираясь на богатый опыт местного самоуправления, мировой процесс демилитаризации, непартийные движения являются силой, способной реализовать объективные предпосылки возникновения того общества, которое теоретики разных направлений называют анархией, коммунизмом, постиндустриальным и информационным обществом.
Но возникновение этого общества не неизбежно. Сопротивление бюрократии может затянуть его становление настолько, что человечество не успеет предотвратить экологическую или социально-политическую катастрофу. В этом смысле судьба мира зависит от индивидуального выбора каждого человека»[216]».
Конфедерация анархо-синдикалистов оказалась единственной из заметных политических организаций, которые поставили проблему перехода к информационному обществу. В эту проблему, собственно, и уперлась перестройка. Непонимание направления преобразований, необходимого для преодоления научно-технического барьера, предопределило поражение перестройки. Но когда эта проблема наконец начала осмысливаться, общество уже было озабочено разрушением существующей системы без ясного понимания, чем ее заменить.
Назвавшись анархо-синдикалистами, «общинные социалисты» серьезно изменили лицо, характер деятельности и социальную базу своего движения. Конфедерация стала одной из наиболее радикальных организаций времен перестройки. В ее акциях участвовали тысячи людей, хотя вступить в члены организации с таким шокирующим названием решилось к началу 1990 года не более 800 человек. Анархосиндикалисты были заняты организацией митингов, распространением многотысячных тиражей анархистских изданий (ведущим оставалась «Община»), созданием сети информационного агентства независимого рабочего движения КАС-КОР, участием в зеленом и правозащитном движениях.
Очень скоро выяснилось, что название диктует состав организации. В конфедерацию повалила молодежь, для которой анархия была символом не свободного ненасильственного общества, а «крутизны», вызова обществу, радикальной конфронтации с властями, контркультурного образа жизни. Одним из лидеров и ярчайшим представителем этого направления стал ленинградский анархист Петр Рауш (один из создателей Анархо-синдикалистской свободной ассоциации, которая вошла в конфедерацию). Он быстро отошел от анархо-синдикализма и стал утверждать, что жить по-анархически можно уже в современном обществе, для чего нужно перестать быть зависимым от него[217].
Все это было чуждо «общинным социалистам» призыва 1986—1988 годов. Между двумя течениями начались конфликты, которые усложнялись участием в них анархо-коммунистов, настаивавших на том, что конфедерация должна строго следовать идеям анархистов начала XX века. Другие анархисты – «ненастоящие».
Несмотря на то, что конфедерация формально существует до сих пор ее бывшие лидеры после 1991 года сосредоточились на работе в профсоюзном и экологическом движениях, журналистике. Большинство покинуло конфедерацию, но в 1989-м появление на политической арене анархистов оказало воздействие на общество – стало ясно, что политический плюрализм отныне не имеет рамок дозволенного.
Через 15 лет А. Исаев так подвел итоги своего спора со мной: «Мы тогда оба оказались правы в том смысле, что стакан наполовину пуст и наполовину полон. Одна половина стакана: избрание нами названия анархо-синдикализма дало резкий скачок известности, проявился значительный интерес прессы и в связи с этим интерес общественности, приток кадров.
С другой стороны, оказался прав ты, потому что мы сделали шаг вбок. Мы загнали себя в ограниченную нишу, из которой не было выхода в реальную политику. Мы превратились больше в культурное явление, нежели в политический фактор. Заниматься реальной политикой, добиваться изменений в системе власти организация, именующая себя анархистской, не могла по определению. Можно было быть фактором, привлекающим внимание всеобщей критикой, эдаким «Московским комсомольцем». Весело и остроумно доказывать, что все дерьмо, – это мы могли. Этим решением мы вывели себя из реальной политики и перевели в сферу контркультуры».
А. Исаев говорил в конце 90-х: «Безусловно, не объявив себя анархистами, мы бы выиграли тактически в 1989—1991 годы. Но в 1993-м мы могли бы очень здорово опуститься. Мы не сумели бы повлиять на лидеров Белого дома и разделили бы ответственность за катастрофу. Что Бог делает – все к лучшему.
Сегодня много говорят о том, что идеи свободы сейчас отходят на второй план в связи с необходимостью выживания. Но я уверен, что идеи освобождения личности неизбежно вернутся, когда произойдет экономическая стабилизация.
Что представляют собой взгляды анархо-синдикализма? Это несколько утрированная последовательная демократия. Если избавиться от утрирования, то многое вполне может быть опробовано на практике – и самоуправление, и синдикализм, и федерализм»[218].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.