Основные местные съедобные растения Юго-Восточной Азии и Океании

Культурные растения Океании, их роль в местных хозяйственных системах и происхождение издавна привлекали внимание исследователей (см., например, [51; 958]).

Многие растения Юго-Восточной Азии и Океании, как и большинства других районов мира, сейчас морфологически значительно отличаются от своих диких прародителей вследствие отбора, производившегося человеком в течение нескольких тысячелетий. Плоды и клубни отбирались по размеру; некоторые виды растений, особенно хлебное дерево и банан, утеряли способность давать семена и могут размножаться только вегетативно. Такие наблюдения свидетельствуют о значительной древности земледелия в Юго-Восточной Азии и Океании, что соответствует лингвистическим данным. В праавстронезийской лексике имелись термины для таро, ямса, хлебного дерева, банана, кокоса и, возможно, риса; поэтому вполне вероятно, что каждое из перечисленных жизненно важных растений было известно в островной части Юго-Восточной Азии примерно 5 тыс. лет назад, возможно, в культурной форме.

Кокосовая пальма (Cocos nucifera) — культурное растение, повсеместно распространенное в тропических районах Юго-Восточной Азии и Океании, — широко используется человеком. До контактов океанийцев с европейцами она имела, видимо, ограниченное распространение на Тихоокеанском побережье Центральной Америки — от Панамы до залива Гуаякиль. Т. Хейердал собрал кое-какие ботанические данные, свидетельствующие об американском происхождении культурного вида [708]. Но поскольку дикий предок кокосовой пальмы неизвестен, вопрос остается открытым. Вместе с тем на Новой Зеландии найдены ископаемые растения из рода кокосовых, в Аитапе на севере Новой Гвинеи обнаружены фрагменты обугленной скорлупы кокосового ореха, надежно датированные по радиокарбону в пределах III тысячелетия до н. э. [748]. В индо-океанийском регионе известно множество насекомых, паразитирующих на кокосе, а также кокосовый краб [245]. Довольно любопытно, что данные о насекомых позволяют предполагать меланезийское происхождение кокоса; и вообще, происхождение его из индо-океанийского региона кажется более вероятным, чем происхождение из Америки [976, с. 241; 51, с. 70; 1142, с. 309–319]. Способность кокоса размножаться после долгого пребывания в море также могла благоприятствовать его распространению, но привлекать этот аргумент Для объяснения распространения кокоса в доисторический период нет необходимости.

Хлебное дерево (Artocarpus altilis) встречается в Океании повсюду, но его нет в Америке. Дикие сородичи этого дерева найдены в Индонезии, на Филиппинах, Новой Гвинее и Марианских островах [50, с. 4; 51, с. 67–68], а его культурные разновидности имеют большое значение в хозяйстве населения некоторых мест Микронезии и Полинезии. У хлебного дерева крупные съедобные плоды и волокнистый луб, из которого изготовляют тапу.

^{Происхождение и ареалы некоторых важнейших растений Океании}

Бананы, выращиваемые в Океании, относятся к двум главным видам: Musa troglodytarum (с гроздьями, растущими вверх) и более привычному для европейца Musa sapientum. Последний является гибридом индийского или юго-восточноазиатского происхождения. Имеются свидетельства культивации бананов в доколумбовой Америке, куда они, возможно, были завезены в доисторическую эпоху из Полинезии [708, с. 67–68; 976, с. 272–279].

В болотистых прибрежных районах Новой Гвинеи и Восточной Индонезии огромную роль в хозяйстве населения играет саговая пальма (Metroxylon sp.), ареал использования которой, видимо, когда-то достигал Фиджи. Саговая пальма — не в полном смысле этого слова культурное растение. Человек использует, как правило, его дикие заросли, хотя кое-где встречаются и посадки. Саговая пальма зацветает в возрасте 8—15 лет и, затратив на этот процесс запас крахмала, содержащийся в ее стволе, погибает. Поэтому пальмы рубят до цветения и из раздробленной сердцевины вымывают крахмал. В некоторых случаях незацветшие пальмы могут дать до 400 кг крахмала, но обычно урожайность — 100–160 кг [47, с. 38–39]. Из крахмала готовят кашу, пекут лепешки. Когда-то путем обмена он распространялся морем на огромные расстояния вдоль побережья залива Папуа, g Новой Гвинее и Индонезии саговая пальма эндемична, так же как, видимо, и сахарный тростник (Saccharum officinarum) [51, с. 71], хотя это растение скорее всего не имело большого хозяйственного значения в доисторический период.

Следует назвать еще два растения. Первое — бумажно-шелковичное дерево (Broussonetia papyrifera), луб которого отбивали и получали тапу (в прошлом из нее в Океании повсюду делали одежду). Второе — арековая пальма (Areca catechu), орехи которой смешивают с перцем (Piper betle) и толченой известью и жуют. Эта смесь, представляющая собой вид наркотика, называется бетель. Жевание бетеля распространено от Индии до Западной Микронезии и о-вов Санта-Крус. Восточнее изготовлялся иной наркотик: корень перечного растения (Piper methysticum) жевали, затем жвачку заливали водой и получали напиток, известный на Фиджи как янгона, а в Полинезии как кава. На Фиджи, Тонга и Самоа питье кавы было ритуалом, сопровождавшим многие важные церемонии, в которых участвовали лица высокого статуса [1460, гл. 2–3]. Зоны распространения кавы и бетеля не перекрывают друг друга, хотя кава и используется кое-где на побережье в индонезийской провинции Ириан-Джая. Бумажно-шелковичное дерево, употребление бетеля и кавы почти наверняка имеют индо-океанийское происхождение. В нижних слоях Пещеры Духов в Таиланде, датированных X–VI тысячелетиями до н. э., обнаружены следы употребления орехов арековой пальмы и перца.

Перечислять полезные индо-океанийские деревья и кустарники можно довольно долго. Назовем еще лишь некоторые. У встречающейся в тропиках китайской розы (Hibiscus tiliaceus), распространение которой вряд ли связано с деятельностью человека [976, с. 222; 208, с. 164, 165], — съедобные коренья и волокно, которое используется в хозяйстве. Известны и полукультурные растения, за которыми люди ухаживали, но которые обычно не выращивали, хотя в некоторых случаях, видимо, пересаживали в новые места. Среди них таитянский каштан (Inocarpus edulis), известный от Филиппин до Восточной Полинезии; несколько видов панданусовых пальм (Pandanus), широко распространенного растения со съедобными плодами, которые можно хранить после варки, что очень существенно для населения некоторых атоллов, бедных природными ресурсами [50, с. 61–74]; плоды гигантской Barringtonia asiatica, из которых повсюду в Океании получают яд для рыбной ловли.

Следует упомянуть еще одно, довольно загадочное растение — тыкву-горлянку (Lagenaria siceraria). Это — единственное настоящее культурное растение, распространенное в доисторический период, видимо до VII тысячелетия до н. э., в Азии, Океании и Америке. Это также единственное важное в Океании культурное растение, размножающееся семенами. Оно является монотипическим видом, очевидно, африканского происхождения, которое, возможно, распространялось естественным образом — по морю [1142, с. 320–327; 976, с. 223, 257–258; 561, с. 311].В Океании его выращивали в основном для изготовления сосудов, но молодые тыквы могли идти и в пищу. По мнению В. Г. Чайлда, дунайская керамика из Центральной Европы, относящаяся к V тысячелетию до н. э., также изготовлялась в форме тыквы-горлянки [246].

Ни одно из перечисленных растений, за исключением кокосовой пальмы и хлебного дерева в отдельных районах, не может сравниться по значению с двумя группами съедобных клубнеплодов — ямсами и растениями типа таро (ароидами). И ямс, и аренды — очень древние индо-океанийские культурные растения, хотя в островной части Юго-Восточной Азии ареал распространения обеих групп со временем сильно сократился и их место заняли рис и недавно интродуцированные растения.

Ямс (Dioscorea sp.), представленный в Юго-Восточной Азии и Океании пятью основными видами, был, вероятно, окультурен впервые в муссонных районах на севере Юго-Восточной Азии, а вторично, видимо, на Филиппинах и Сулавеси [51, с. 65–66; 7; 287]. Д. Харрис считает, что чередование времен года способствует увеличению размера клубней [646]. Сейчас ямс сохраняет свое значение как основная культура главным образом в Меланезии. В хозяйстве населения большинства районов Полинезии и Микронезии он, видимо, никогда не играл такой роли, как ароиды. Ямс не приживается в районах с большим количеством осадков, выпадающих в течение всего года; при необходимости его выращивают там на высоких грядах из рыхлой осушенной почвы.

Ароиды входят в семейство Araceae. Наиболее важный из них — таро (Colocasia esculenta), которое выращивается повсюду в Океании, а окультурено оно было, очевидно, в экваториальной Индонезии. Растению постоянно требуется влага, поэтому во многих районах Океании, например на Новой Каледонии, Фиджи, на о-вах Кука, Гавайских островах и о-вах Общества, где дожди выпадают нечасто, используется ирригация. Другой ароид — циртосперма (Cyrtosperma chamissonis) — является главным культурным растением на атоллах Микронезии и Полинезии вплоть до южных островов Кука. Обычно его выращивают в глубоких ямах, вырытых до уровня подпочвенных вод и частично заполняемых гниющими органическими остатками [53, с. 121]. Создание таких ям требует большого труда. На атолле Пукапука они занимали несколько гектаров, а количество вынутой земли достигало, видимо, тысяч тонн. В Индонезии и на Новой Гвинее у циртоспермы есть дикие сородичи, но выращивают ее в основном вне этой зоны. Как отметил Ж. Барро, районы естественного произрастания и культивации многих океанийских культурных растений не совпадают, что относится, в частности, к хлебному дереву и банану Musa troglodytarum [51, с. 68; 54, с. 498–499]. Теперь и ботаники, и археологи осознают важность подобных различий: в этих случаях культурные формы возникли, видимо, вследствие переноса растений из естественного ареала в район, где под воздействием новых селективных факторов появились разновидности, которые сейчас и выращиваются.

К числу съедобных клубнеплодов относится пуэрария (Pueraria lobata), которая выращивается в некоторых районах Восточной Индонезии, в Нагорьях Новой Гвинеи и на Новой Каледонии, а когда-то, возможно, культивировалась и восточнее — до Самоа [1426; 52]. Это растение интересно тем, что его считают реликтом, сохранившимся от древнейшей стадии меланезийского земледелия. Аналогичное предположение высказывалось и относительно других, в настоящее время второстепенных культурных растений, например кордилине (Cordyline fruticosa) и одного вида ямса (Dioscorea nummularia). Однако подобные заключения основываются на широком распространении названных растений и на том, что они вышли из употребления. Поэтому гипотезу о том, что они представляют ранний этап развития земледелия — до введения ямса и ароидов, — следует принимать с оговорками. Нет причины отдавать предпочтение именно этому объяснению.

Среди других растений со съедобными клубнями больше всего споров вызывает сладкий картофель, или батат (Ipomoea batatas). Ботаники как будто пришли теперь к выводу, что это американское растение, происходящее, видимо, из Центральной или Южной Америки [50, с. 119–128; 1142, с. 343–365, 328–342; 1032; 1488]. Батат был обнаружен в археологических материалах, относящихся к VIII тысячелетию до н. э. в Перу[73], а во II тысячелетии до н. э. он уже, безусловно, выращивался здесь [1486, с. 12; 1032]. По-видимому, в Полинезию он мог попасть только с помощью человека; в соответствии с гипотезой Э. Меррила, его рассаду перевезли вместе с землей [976, с. 212], хотя более вероятной представляется перевозка семян [1484; 1142, с. 433–435]. Однако, по мнению Дж. Персглава, семена батата выживают, долго пробыв в морской воде [1117, т. 1, с. 80]. Полинезийскому слову «кумара» (и его вариантам) соответствует термин «кумар» — так называют батат на чинчасуйском диалекте языка кечуа, распространенного в горах к северо-западу от Куско [1142, с. 359–363]. На побережье Перу этот термин не встречается, возможно, из-за языковых изменений, происшедших здесь за последние 2 тыс. лет. Мне кажется, что эти два слова могут указывать на древние связи, хотя на этот счет есть иные точки зрения.

В Полинезии батат появился вначале, видимо, на востоке, вероятно на Маркизских островах, более 1500 лет назад. Оттуда полинезийцы принесли его на Гавайи, о-в Пасхи и Новую Зеландию; некоторое распространение он получил также на о-вах Общества [352]. Ж. Барро считает, что в ранних сообщениях батате на Новой Каледонии и Тонга возможна ошибка: его могли путать с одним из видов ямса [51, с. 66]. В других места Океании батат отсутствовал, несмотря на то что недавно был высказано предположение о его появлении на Новой Гвинее доисторический период [1032], и это ставит, безусловно, интересную проблему. Однако все утверждения, что батат был завезен в Полинезию испанцами и португальцами после 1500 г. н. э. остаются недоказанными.

Имеются некоторые археологические данные о выращивании батата в Полинезии в древности. На Новой Зеландии начина; с XIII в. н. э. стали появляться ограды вокруг полей и ямы хранилища. Есть основания связывать эти находки с культивацией батата. На Новой Зеландии, о-ве Пасхи и Гавайях археологи обнаружили остатки клубней батата, но, к сожалению, их радиокарбонные датировки не позволяют с уверенностью отнеси их ко времени до 1500 г. н. э. [1156]. В Полинезии батат цветет редко, поэтому не приходится ожидать, что анализ пыльцы прояснит этот вопрос. По моему мнению, батат был завезен в Центральную Полинезию из Америки еще в древности, видимо около 1500 лет назад, когда шло заселение полинезийских окраин [1486, с. 12; 747]. Возрастание роли батата на Новой Зеландии и о-ве Пасхи впоследствии почти наверняка было связано с тем что это одно из немногих полинезийских культурных растений хорошо чувствующих себя вне зоны тропиков.

О появлении других, возможно, американских растений в Полинезии было написано много, но более чем скромные результаты этих исследований не заслуживают детального анализа. Т. Хейердал получил такого рода свидетельства относительно некоторых растений американского происхождения на о-ве Пасхи [50, с. 23–35; 708, с. 51–74]. Остается неразрешенной и проблема американского по происхождению дикого хлопка на Гавайях. Семена хлопка могут долго сохраняться в морской воде [1117, т. 1, с. 80]. Более того, гавайский хлопок эндемичен и его происхождение не обязательно связано с деятельностью человека [940].

И все же доисторические земледельческие системы в Океании были основаны на вегетативно размножавшихся юго-восточноазиатских и меланезийских плодовых деревьях и клубневых, а они в этом ареале культивировались по меньшей мере в течение 5 тыс. лет. В развитии океанийской культуры батат и хлопок, эти привнесенные с востока новшества, не сыграли большой роли, поэтому несущественно, попали они в Океанию естественным путем или с помощью человека.

Только два из произрастающих в Юго-Восточной Азии злака сыграли в доисторический период большую роль. Это — просо и рис. В Центральном Китае в эпоху яншао, в V тысячелетии до н. э., была, безусловно, окультурена чумиза (Setaria italica)[74].

В древности ее выращивали в Юго-Восточной Азии, а может быть, и восточнее, в частности на Новой Гвинее. Сейчас она сохраняет хозяйственное значение лишь у некоторых австронезийских народов Тайваня. А в восточной части Тимора в слое, который может быть датирован 1000 г. до н. э., археологи нашли зерно, возможно, Setaria [529, т. 1, с. 320]. Однако, каково бы было значение чумизы в древности, теперь она в Юго-Восточной Азии уступила место рису, и мы пока почти ничего не знали о доисторической культивации проса.

Выращивание риса (Oryza sativa) в древности было ограничено Юго-Восточной Азией. Океанийцы, кроме жителей Марианских островов в Западной Микронезии, этого растения не знали [50, с. 91–92], и даже в Восточной Индонезии и на Филиппинах его роль возросла в основном после начала контактов с европейцами. Рис был впервые окультурен, видимо, в муссонном районе (северо-восток Индии, северная часть Индокитая, юг Китая [50, с. 83–90; 63; 720, 1452]). Древнейшие археологические данные о нем получены при раскопках поселков, относящихся к IV тысячелетию до н. э., в провинциях Цзянсу и Чжэцзян в Китае, а также поселков Нонноктха и Банчиенг (в северо-восточной части Таиланда), обитатели которых использовали шелуху риса для отощения керамического теста уже с 3500 г. до н. э.[75]. На основании того, что рис в Океании отсутствовал, считалось, что он был окультурен в Юго-Восточной Азии позже плодовых деревьев и клубневых, но это не подтверждается археологическими данными. Кроме того, рис особенно чувствителен к температуре, длительности светового дня, облачности и интенсивности освещения; наиболее благоприятен для него муссонный, а не экваториальный климат. Недавно Ч. Горман высказал предположение, что рис мог быть одним из древнейших культурных растений Юго-Восточной Азии [562]. По мнению Дж. Спенсера, рис не прижился в Океании, так как он не мог соперничать с растениями, доминирующими здесь [50, с. 83–90]. Поэтому особенности его распространения объясняются, видимо, не столько поздней доместикацией, сколько экологическими факторами. Вопрос о том, где выращивался первый рис — на заливных полях или на богаре, — будет рассмотрен ниже.