Островная Юго-Восточная Азия
Народы Индонезии, Филиппин и Тайваня в большинстве своем монголоиды; они говорят на австронезийских языках, ведут оседлый образ жизни и занимаются земледелием или рыболовством. Прежде чем перейти к описанию этих народов, следует остановиться на трех этнических группах, несхожих между собой, но восходящих тем не менее прямо к древним австралоидам — охотникам и собирателям. Речь идет, во-первых, об андаманцах, во-вторых, о семангах, которые живут в джунглях Малаккского полуострова, и, в-третьих, о филиппинских негритосах, обитающих на о-вах Лусон, Папай, Негрос и на северо-востоке о-ва Минданао.
Никаких связей между языками названных народов не прослеживается: андаманцы говорят на изолированных языках, семанги — на языке, родственном мон-кхмерским, а филиппинские негритосы — на австронезийских языках. Говорили ли все эти народы некогда на едином языке, неизвестно.
Все негритосы — охотники и собиратели, а андаманцы занимаются, кроме того, и рыболовством. Негритосы живут локальными экзогамными охотничьими общинами, объединяющими 5—10 семей. Жилищем им служат крытые листьями навесы, расположенные вокруг центральной площадки. Стоянки легко переносятся на новое место; причины при этом могут быть самыми различными: экономическая необходимость, ссоры, междоусобицы, несчастные случаи, различные неудачи. Подчас причиной может быть даже поимка какого-нибудь крупного животного: легче перенести стоянку к месту его разделки, чем наоборот.
Охотничьи общины управляются либо по старшинству, либо коллегиально; все группы автономны. Пользование территорией и землей обычно общинное, но некоторые особо ценные деревья могут составлять личную собственность.
В прошлом все негритосы охотились при помощи лука и стрел; семанги относительно недавно заимствовали у соседей стрелометательную трубку. Андаманцы не знают собак[28]. Считалось, что они не умели разводить огонь, но ведь из всех негритосов только андаманцы издавна знали гончарное дело. В наши дни некоторые группы негритосов в Малайзии и на Филиппинах приобретают примитивнейшие навыки обработки земли — они засаживают расчищенные участки земли, но затем до самого сбора урожая оставляют их без присмотра. И хотя все земледельческие приемы, несомненно, заимствуются негритосами у соседних народов, это — любопытный пример перехода от собирательства к систематической обработке земли.
Рядом с семангами в центральной гористой части Малаккского полуострова живут сенои, или сакаи, в антропологическом отношении занимающие промежуточное положение между негритосами и малайцами. Как и семанги, они говорят на языке, родственном мон-кхмерским языкам. Сенои обитают в поселках из длинных свайных домов, где размещаются родственные группы, состоящие из билатеральных малых семей; во главе поселений стоят старейшины. Сенои выращивают суходольный рис и просо [342].
За исключением негритосов, все жители Индонезии, Филиппин и побережья Малаккского полуострова — по языку австронезийцы (естественно, речь не идет о народах, появившихся на этой территории в последние два тысячелетия, и о небольших группах папуасов на востоке Индонезии). Население побережья Малаккского полуострова в настоящее время исламизировано, но джакуны, живущие в южных внутренних районах, сохраняют традиционные верования.
Особенно сложна этническая ситуация в Индонезии — более трехсот этнических групп, населяющих архипелаг, говорят, согласно данным X. Герц, на более чем 250 языках [511, с. 24]. X. Герц различает здесь три типа обществ: 1) земледельческие народы, испытавшие сильное индийское влияние; они занимаются выращиванием заливного риса на внутренних территориях островов; 2) мусульманские народы, обитающие в прибрежных районах; 3) преимущественно языческие племенные группы, населяющие горные районы крупных островов и восточные острова. Наибольший интерес для нас представляют последние. Эти народы живут в центральных районах Сулавеси, на Хальмахере, во внутренних районах Серама, в ряде областей о-вов Нусатеиггара, во внутренних районах Калимантана и некоторых районах Суматры. Если не рассматривать исламизированные народы прибрежных областей, а сравнивать только народы, испытавшие сильное индийское влияние, и язычников, то их противопоставление будет примерно соответствовать делению Индонезии К. Герцом на Внутреннюю и Внешнюю [510, с. 14]. Внутренняя Индонезия — это густонаселенные области на Яве, юге Бали, западе Ломбока; здесь преобладает выращивание заливного риса. Внешняя Индонезия — это территории, на которых практикуется подсечно-огневое земледелие. На Яве, по-видимому, уже в VIII в. была введена ирригация; и сегодня этот плодородный вулканический остров кормит огромное население (в противоположность куда менее густо населенным островам Внешней Индонезии). Население Внешней Индонезии делится на множество мелких разнородных групп [271; 898; 655; 824; 1144; 1420]. До интенсивных контактов с внешним миром все эти группы занимались выращиванием суходольного риса или клубневых и жили небольшими, довольно обособленными поселениями. До начала XIX в. горные и болотистые местности островов были заселены охотниками и собирателями — кубу. Пунаны внутренних районов Калимантана до сих пор объединяются в небольшие охотничьи группы и используют в пищу продукты леса, в частности крахмал диких саговых пальм.
Веранда длинного дома у даяков суши (о-в Саравак)
У народов Внешней Индонезии преобладает билатеральность; лишь на востоке о-вов Нусатенггара и Молуккских островах общества патрилинейны, а на Тиморе и близлежащих островах — матрилинейны. Во главе относительно автономных общин стоят старейшины или вожди, власть которых передается по наследству. Дж. Мердок считает, что в этих обществах фактически нет унилинейности, отсутствуют большие семьи, преобладает моногамный брак с амбилокальным или неолокальным поселением. Подобные же билатеральные общества характерны для ибанов, сухопутных даяков и других народов Калимантана, большинства филиппинских народов, включая негритосов, андаманцев, никобарцев, ями с о-ва Ботель-Тобаго.
Примером может служить общество саравакских улу-ай-ибанов, описанных Д. Фрименом [1013, гл. 5]. Основной единицей социальной организации у них является семья — билек, которая обычно состоит из супружеской пары с детьми, а также бабки и деда — всего шесть-семь человек. Билек является субъектом собственности (в том числе и на землю), которая передается из поколения в поколение. Семья занимает отсек в длинном доме. Один такой свайный дом до 200 м длиной способен вместить до 50 семей. Вдоль одной стороны здания расположены жилые отсеки, а вдоль другой проходят коридор и открытая веранда, на которой в основном и проводят время обитатели дома. Строго говоря, община, располагающаяся в одном длинном доме, не составляет единого целого, поскольку все семьи независимы; тем не менее многие из них связаны узами отдаленного родства, и всеми ими руководит один выборный глава.
Подобное расселение в длинных домах распространено в Индонезии повсеместно, но наиболее типично оно для унилинейных обществ, для которых вообще характерны большие семьи. В билатеральных же индонезийских и филиппинских обществах преобладают небольшие дома для одной семейной пары или большой семьи, хотя, как можно видеть на примере ибанов, длинные дома в таких обществах тоже известны (особенно на Калимантане).
Не подвергшиеся христианизации и исламизации народы Филиппин, так же как и народы Внешней Индонезии, выращивают суходольный рис и клубневые. На всем архипелаге преобладает билатеральность. До испанской колонизации народы Филиппинского архипелага жили маленькими поселками или отдельными хуторами. Так, у субанонов о-ва Минданао отдельные дома до сих пор разделены участками обрабатываемой земли: с освоением новых полей люди перемещаются на новое место. Живут субаноны билатеральными малыми семьями. Эти семьи достаточно автономны и нестабильны. Никаких более крупных родственных групп у субанонов, видимо, нет.
Другой пример — иснеги о-ва Лусон. Их поселки состоят из 2—25 свайных домов; каждый дом принадлежит одной семейной паре. Поселок представляет собой автономную единицу, управляемую главой, статус которого определяется прежде всего богатством, а в прошлом нередко зависел и от преуспеяния в охоте за головами. Индивид может жить в таком поселке или вообще в любом месте, где у него имеются свойственники или родственники.
Подобные же хутора и относительно открытые социальные группы характерны для горных районов в северной части Лусона [387]. Местные жители занимаются поливным земледелием. Ифугао, наиболее полно описанные этнографами, известны своими великолепными террасами по склонам холмов, на которых они выращивают рис (некоторые террасы находятся на высоте 15 м). Плотность населения здесь достигает 250 человек на 1 кв. км, но поселки все равно невелики — несколько свайных домов, в которых живут семейные пары, и хранилища для риса на сваях. Политическая и социальная организация развиты крайне слабо; лидерство основывается прежде всего на богатстве и личных заслугах.
Представить себе, как жили народы Филиппинского архипелага до испанской колонизации, нелегко: испанское влияние за прошедшие века оказалось весьма значительным. Когда в 1571 г. испанцы высадились на северо-западном берегу Лусона, они увидели большие поселки, окруженные полями заливного риса. Испанцы обнаружили, что местные жители владеют письменностью, основанной на индийском письме, заимствованном через Индонезию. Ф. Кисинг полагает, что большинство поселков в глубине островов Филиппинского архипелага возникло именно под влиянием испанского вторжения на побережье, хотя и до 1571 г. небольшие группы уже занимались добычей меди для китайских торговцев во внутренних районах островов. Предположение Кисинга не согласуется, однако, с результатами недавних раскопок на территории расселения ифугао: террасы существовали здесь задолго до прихода испанцев. По мнению О. Бейера, террасы относятся к I тысячелетию до н. э. [118].
На Тайване автохтоны, говорящие на австронезийских языках, живут ныне в центральной и восточной частях острова — западное побережье с XVII в. принадлежит в основном китайцам. Жители Тайваня занимаются подсечно-огневым земледелием: выращивают рис, просо, клубневые. У атаяльцев, обитающих в северной части Тайваня, и у пайванцев, живущих на юге острова, отмечена амбилинейность: ребенка включают либо в материнскую, либо в отцовскую группу, но в течение жизни человек может, если захочет, перейти в другую группу. Жилищами атаяльцам служат дома-полуземлянки. Власть сосредоточена в руках главы патрилинейной группы, таких групп в каждом поселке несколько. Пайванцы живут в крупных поселках. Они до сих пор сохраняют пространные и длинные генеалогии, напоминающие полинезийские. Для всех других автохтонов Тайваня характерна унилатеральность — патрилинейность у бунунов и цоу, матрилинейность у ами. Социальная стратификация крайне слаба, за исключением разве что пайванцев, у которых она, видимо, относительно недавняя.
Многочисленные изменения, происшедшие за последние 1500 лет под влиянием различных цивилизаций, затрудняют реконструкцию исконного, древнего образа жизни западных австронезийцев. Тем не менее американская исследовательница Ф. Купер-Коул считает возможным выделить ряд признаков, которые, по ее мнению, характеризовали древние общества Филиппинского архипелага: вера в могущественных духов, знамения и магию, человеческие жертвоприношения в связи со смертью и погребением важного лица, ритуальный каннибализм, имеющий Целью обретение силы и достоинств жертвы, татуировка (у вои-нов-победителей), шаманизм [271, с. 291]. В 1932 г. австрийский этнограф Р. Хайне-Гельдерн опубликовал результаты своей реконструкции раннеавстронезийской культуры Юго-Восточной Азии и Индонезии, основанной на данных археологии и этнографии. По мнению Р. Хайне-Гельдерна, австронезийцы сооружали свайные дома, выращивали рис и просо, разводили крупный рогатый скот, занимались охотой за головами, строили лодки с балансиром и, возможно, изготавливали лубяную материю. У них могла существовать когнатная система родства, видимо, отсутствовало жесткое наследование социальных статусов, т. е. не было аристократии [690].
Конечно, ко всему сказанному следует подходить с некоторой долей скепсиса — ведь нередко трудно понять, чем обусловлена та или иная распространенная черта культуры: общностью происхождения или позднейшими заимствованиями.