I

I

Бюлов, используя преимущества ретроспективного взгляда на историю и давая выход накопившейся в нем желчи, утверждал, что в ходе последнего разговора с кайзером в упомянутом скверике он пытался убедить Вильгельма не назначать Теодора Бетман-Гольвега на пост канцлера. Он не сможет предотвратить войну, говорил он императору. Насколько же мало можно доверять воспоминаниям этого четвертого по счету вильгельмовского канцлера! Абсолютно точно доказано, что именно Бюлов выдвинул кандидатуру Бетман-Гольвега. По стране ходило множество спекуляций на тему о том, кто займет кресло Бюлова. Говорили, что лично Вильгельм предпочел бы видеть в нем Тирпица, но воздержался от назначения из-за возможной негативной реакции в Англии. Вроде бы он подумывал и о кандидатуре Лихновского (вскоре тот получил пост посла в Лондоне). Как упоминалось, его выбор чуть было не пал на Монтса, но против его кандидатуры выступил не только Бюлов, но и шеф гражданского кабинета Валентини, который не преминул отметить, что нынешний посол в Италии — плохой оратор.

Вильгельм считал, что на Бетман-Гольвега, своего старого знакомого, он сможет полностью положиться, и был прав. Бетман был человеком прямым и честным. В свое время Вильгельм с почтением выслушивал поучения Феликса Бетман-Гольвега — отца будущего канцлера, а вот теперь настала очередь сына. Познакомились они во время военных маневров 1877 года. Вильгельм, тогда молодой офицер, был принят в поместье Бетманов. У него не оказалось подходящего костюма для торжественного ужина — пришлось одолжить его у Теодора, которому суждено будет стать пятым имперским канцлером. Фрак, кстати, оказался велик Вильгельму и висел на нем как на чучеле.

Новый канцлер не пользовался особой популярностью. В нем видели что-то от университетского профессора — он смотрел на окружающих как будто немного свысока, на любые возражения отвечал длинными лекциями, причем тоном ментора, который без особой надежды на понимание старается что-то вбить в головы непонятливых учеников. В послевоенные годы многие использовали фигуру Бетман-Гольвега в качестве козла отпущения за допущенные в политике ошибки. Вильгельм был в первых рядах критиков, причем он обвинял канцлера в том, что тот был по своим убеждениям «пацифистом», одновременно признавая, что «его цели полностью соответствовали моей политике». По утверждению Вильгельма, что бы он ни советовал канцлеру — тот «делал ошибку за ошибкой».

В Германии Бетман-Гольвегу противостоял крепко сколоченный военный блок, лозунгом которого был тезис о том, что победоносная война — это единственный способ справиться с внутренним противником и восстановить авторитет монархии. Война должна была покончить с призывами к реформам, прежде всего к реформе крайне несправедливой трехклассной избирательной системы в Пруссии. Войну следовало начинать, пока еще Германия имеет преимущество над соседями. Наиболее ярым противником Бетман-Гольвега стал старший сын кайзера, кронпринц Вильгельм. Со временем круг лиц, которые для него стали объектами ненависти и презрения, вырос; туда вошли Кидерлен, Ягов и шеф гражданского кабинета Валентини. Было сочтено за благо отправить кронпринца куда-нибудь подальше от Берлина. Вместо назначения в гвардейский корпус его послали командовать лейб-гусарами в Данциг-Лангфур.