II

Альберт постепенно начал осознавать, что миссии Викки не суждено было увенчаться успехом: Гогенцоллерны не собирались следовать предписаниям отпрыска дома Кобургов. Он явно переоценил свои возможности. Последние годы своей короткой жизни он посвятил попыткам добиться своих целей, используя Августу. В сентябре 1860 года Викки отправилась в Лондон, чтобы показать сына родителям. Они были в восторге от малыша. Королева Виктория так описала свои первые впечатления:

«Он такой весь приятный, пухленький, беленький, кожа гладенькая, плечики широкие, ручки, ножки — прелесть! Личико такое родное — как у Викки и Фрица, еще похож на Луизу Баденскую. Глаза — от Фрица, ротик — от Викки, а какие кудряшки!»

Вторая встреча английской монаршей четы с внуком, будущим императором Вильгельмом II, произошла годом позже, в июле 1861 года, на острове Уайт. К этому времени англо-прусские отношения разладились. Пруссия вела себя совсем не так, как на это рассчитывал Альберт. 2 января 1861 года умер Фридрих Вильгельм, и королевский трон унаследовал отец Фрица. Быстро выяснилось, что даже влияния Августы недостаточно, чтобы предотвратить крен нового монарха в сторону реакции. Худшие опасения принца-консорта и лорда Пальмерстона подтвердились, когда в своей речи на коронации в Кенигсберге Вильгельм без обиняков изложил свое кредо: «Прусские правители получают свои короны от Бога, что делает их власть священной и неприкосновенной». Эти слова были далеки от либерального духа 1848 года и оставляли Альберту мало надежд на успех предприятия, порученного Викки.

Вильгельм либералов не любил. Он внес на рассмотрение парламента законопроект об увеличении армии, который депутаты не приняли. Вильгельм задумался об отречении от престола в пользу Фрица, но тот не проявил должной решительности, чтобы воспользоваться моментом. Между тем его отцу удалось собрать сильную министерскую команду, которая помогла ему справиться с политическим кризисом в стране. Военному министру Альбрехту фон Роону удалось удержать армию в руках короля, вне парламентского контроля. Отто фон Бисмарк, ставший 17 сентября 1862 года канцлером, оказался еще более крепким орешком. Против него Викки была бессильна. Все, что она могла, — это держать под каблуком своего супруга с помощью увещеваний типа: «Мое сердечко, слушайся свою женушку, и все будет хорошо». Репутация подкаблучника, естественно, не повышала авторитета наследнику престола.

Противостоять реакционерам Фриц не смог при всем своем желании, которого, собственно, он и не имел. Он предпринял несколько слабых попыток — в Данциге, в частности, он во всеуслышание заявил о своем несогласии с мерами по ограничению свободы печати, которые были приняты Бисмарком. Это выступление могло дорого обойтись Фрицу, однако канцлер не пожелал делать из него мученика. Бисмарк моментально вычислил, что за неожиданной акцией Фрица стояла его супруга. Викки отныне стали называть главой «англо-кобургской партии» при королевском дворе. Принцесса своей роли не скрывала, она гордилась: «Я сделала все, что могла, чтобы побудить Фрица поступить именно так, как он поступил». В результате началось отчуждение между принцем-наследником и правящим монархом, выпады которого против конституции и либералов приобретали характер настоящих инвектив, — то, что позднее столь успешно стал копировать его внук по восшествии на престол. Король не доверял мнению сына и был убежден, что Фриц просто повторяет слова своей супруги. Его оценка качеств невестки была далеко не комплиментарной: Викки «любит власть, любит во все вмешиваться… Принцесса Виктория очень и очень неглупа, но мудрости в ней нет».

Сын Фрица и Викки слегка отставал в своем развитии. Заговорил он в два года (если быть точным, то на двадцать втором месяце), первые слова были немецкие; через три месяца он уже выговаривал и английские слова. В феврале 1861 года ребенок научился составлять предложения на немецком: «Я — Вильгельм» и «солдат — хороший». К трем годам он говорил на малопонятной смеси английского и немецкого, но вскоре научился различать языки. Бывая в Англии, он всегда говорил по-английски, хотя его речь была не совсем правильной; в частности, он путал прилагательные с наречиями — ошибка, типичная для немца.

В марте 1863 года Вильгельм снова в Великобритании, он присутствует на бракосочетании своего дяди — будущего короля Эдуарда VII (Берти, как его называли домашние) — в церкви Святого Георга в Виндзоре. По этому случаю Вильгельма обрядили в шотландскую юбочку. Ему понравились голубые камзолы рыцарей ордена Подвязки, марш Мендельсона, но больше всего — барабанщики. Позже он вспоминал, что для четырехлетнего малыша церемония показалась слишком длинной и он начал капризничать. Когда братья Эдуарда — Альфред и Леопольд (последний ненамного старше Вильгельма) — попытались утихомирить его (возможно, с помощью пары подзатыльников), тот подхватил врученный ему игрушечный дротик и бросился на обидчиков. Альфред отделался прокушенной ногой. Вильгельму еще долго при каждом удобном случае напоминали об учиненном им дебоше.

В сентябре того же года он провел некоторое время в охотничьем замке своего двоюродного дедушки по линии Кобургов — бывшем аббатстве бенедиктинцев Рейнхардсбрунн в Тюрингии. У Вильгельма не осталось связных воспоминаний об этих путешествиях. Родители хотели, чтобы будущий монарх с ранних лет знакомился со своей страной. Летом 1864 года он отдыхал в Свинемюнде, на балтийском побережье, а потом отправился в горы. В июле 1865 года выбор принца и принцессы пал на курортный городок Ойенхаузен в Вестфалии, откуда вся семья отправилась в местечко Вик на острове Фер у восточного побережья Шлезвиг-Гольштейна.

Викки мечтала, чтобы сын стал точной копией ее покойного отца. 16 августа 1864 года она писала матери:

«Как часто я вглядываюсь в его личико в надежде обнаружить сходство с моим дорогим папочкой, но, как ни стараюсь, не могу. Может быть, со временем это сходство проявится, и, во всяком случае, пусть он напоминает мне отца умом, сердцем и характером».

Викки не отличалась сентиментальностью, но ее первенец, несомненно, не был в младенчестве обделен материнской любовью и заботой. Хотя он был прав, когда говорил, что она порой обходилась с ним жестко. Его физический недостаток Викки воспринимала как постоянный укор себе и, видимо, стыдилась того, что не смогла родить нормального ребенка. Порой она думала, что причиной тому было ее неудачное падение во время беременности, чувствовала себя виноватой. Как бы то ни было, она не скрывала своего разочарования первенцем, как, впрочем, и последующими отпрысками. Младшей сестре Вильгельма, Шарлотте, мать приказывала на ночь связывать руки, для того чтобы отучить ее грызть ногти. Днем девочку заставляли носить перчатки. Вторую дочь, Викторию, Викки именовала не иначе, как «дурой» и «идиоткой», сына Генриха — «уродом» и «лентяем». Исключение из такой воспитательной практики было сделано для младших — Сигизмунда и Вальдемара. Сигизмунд, по мнению Викки, имел все предпосылки стать «как папочка». К несчастью для матери, оба ее любимца умерли в раннем детстве.