III

III

Кобург был тесен для Альберта, честолюбивого молодого человека с большими политическими амбициями, и он отправился учиться в Боннский университет, который в то время был оплотом либеральных идей. Молодой принц слушал лекции философов Августа Вильгельма Шлегеля и молодого Фихте, историка Бетман-Гольвега (его внук позже стал одним из последних канцлеров Германской империи). Альберт стал членом аристократической студенческой корпорации «Боруссия» (впоследствии в нее вступит и Вильгельм II).

На рынке невест для женихов из протестантских династий самым вожделенным призом была королева Виктория, которая взошла на британский престол в 1837 году, будучи восемнадцати лет от роду. Лондон стал местом паломничества для многочисленных отпрысков немецких владетельных князей. Английский премьер лорд Пальмерстон ядовито заметил по этому поводу. «На нас пролился настоящий дождь немецких принцев. Всем вдруг захотелось побывать в Англии».

Зимой 1840 года приз нашел наконец своего счастливого обладателя, им оказался Альберт Кобургский. Отправляясь в Англию, он послал своей бабушке письмо, где заверил ее в том, что «никогда не перестанет быть лояльным подданным Германии и Кобург-Готы». Такие излияния можно назвать выражением цельности натуры либо ее негибкости — читатель сам волен выбрать подходящую характеристику; для нас же представляет интерес то обстоятельство, что абсолютно те же чувства владели его дочерью, когда восемнадцать лет спустя она отправилась в обратном направлении — из Англии в Германию в качестве супруги наследника прусского престола. Только в ее случае страной, лояльность которой была для нее превыше всего, являлась, естественно, Великобритания.

Биографии отца и дочери обнаруживают поразительные параллели. Прием, который ожидал обоих в их новом отечестве, никак нельзя было назвать теплым. Англичане за столетие с лишним правления Ганноверской династии едва-едва успели привыкнуть к чужеземцам на троне (а те, в свою очередь, наконец-то стали пользоваться английским в качестве первого языка), и вот пожалуйста: опять заморский принц в качестве продолжателя королевского рода! Альберту пришлось приложить немало усилий, чтобы получить признание своих действительно выдающихся личных качеств со стороны британской публики. Общее мнение англичан сводилось к тому, что принц чересчур образован, а светской беседы поддержать не умеет. Альберт со своей стороны никак не мог понять (как в будущем и его дочь — прусская принцесса), почему ученые и интеллектуалы считаются неподходящими персонами при королевском дворе. Его способностями к государственной деятельности Англия не воспользовалась. Он хотел получить титул пэра, что позволило бы ему стать членом палаты лордов и таким образом получить скромную возможность участвовать в политической жизни своей новой родины. Однако Виктория наложила вето: она ревниво относилась к своим монаршим прерогативам и не желала делить их ни с кем — включая и любимого мужа.

Впрочем, дело было не только в королеве: ведущие политики страны не приходили в восторг от перспективы, что какой-то немецкий принц может ограничить их монополию на принятие политических решений. Подобная ситуация повторилась с младшей Викторией — принцессой Викки — в Пруссии. Однако Альберту в конечном счете удалось убедить англичан в том, что к его высказываниям стоит порой прислушиваться, хотя общее восприятие его как «немца» — педанта и сухаря — осталось. У него сложились нелегкие отношения с лордом Пальмерстоном — и здесь вновь напрашивается аналогия с непримиримой враждой между Викки и Бисмарком. Следует помнить, что объем полномочий и сила авторитета у Пальмерстона были много меньше, чем у Бисмарка, так что Альберту доставалось от английского правительства меньше неприятностей, чем его дочери — от прусского канцлера. Более того, Пальмерстон с течением времени изменил к лучшему свое мнение о принце-консорте. Он даже проронил слезу, когда получил известие о неожиданной смерти Альберта от холеры в 1861 году. От Бисмарка таких эмоций ожидать было трудно.

Стремление Виктории держать супруга подальше от государственных дел не означало, что она не испытывала к нему сильного чувства как к мужчине. Как раз наоборот. Ровно через восемь месяцев после свадьбы родилась дочь — Пусси, Викки, или Виктория. Она получила хорошее образование. Уже с трехлетнего возраста Альберт готовил ее к роли будущей прусской принцессы и королевы. Он надеялся, что Пруссия пойдет по тому же пути, который, избрала Великобритания после реформы 1832 года, — по пути либерального развития. Пруссия затем объединит Германию, и возникнет здоровая германо-британская общность, которая будет править миром. Так же, как и впоследствии его внук, последний германский император, Альберт имел в виду своеобразное разделение труда: «Непобедимая комбинация двух держав — Германии на суше и Англии на море, вдохновляемых самыми высокими идеалами, принесет мир и процветание потерянной и раздробленной Европе».