Первый «триумвират»

Первый «триумвират»

После смерти Сталина Маленков казался его естественным преемником, В последние годы жизни Сталина он стал главной политической фигурой в партии. Маленков прочел вместо Сталина, впервые после XII съезда партии, отчетный доклад ЦК на XIX съезде в 1952 году. Фотография Маленкова вместе со Сталиным и Мао Цзедуном появилась во всех газетах 12 марта 1953 года. Рядом со статьей Мао Цзедуна, в которой было написано: «Мы глубоко верим, что Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Советское правительство во главе с товарищем Маленковым безусловно смогут продолжить дело товарища Сталина...» Это было как бы предъявлением законных прав на наследование.

Маленков небрежно отмахнулся от предложения Хрущева собраться, чтобы обсудить, как и кому вести дела дальше. «Поговорим», — бросил он, уезжая с ближней дачи Сталина немедленно после того, как врачи констатировали смерть диктатора.

Хрущев промолчал, но принял свои меры: вывез важные архивы к себе в ЦК КПСС, начал готовиться к решающей схватке за власть.

На совместном заседании правительственных органов и ЦК КПСС 6 марта 1953 года Хрущев одержал первую важную победу — его освободили от обязанностей секретаря МК КПСС и предложили сосредоточиться на работе в секретариате ЦК. Ни Маленков, ни Берия, вступившие в союз еще при подготовке «ленинградского дела», не видели в Хрущеве серьезного соперника в борьбе за власть. Помыслы обоих были направлены на захват контроля над государственной властью. Оба допустили серьезную ошибку, переоценив знание поста главы правительства и государственной безопасности и недооценив обладание контроля над партийным аппаратом. Не сам пост председателя Совета министров СССР важен для удержания власти, а важна личность главы правительства. Сталин на посту председателя Совета министров оставался всевластным диктатором. Таким он был бы и без этого поста. Маленков лишь занимал должность, но не был диктатором. Он был не более чем председателем Совета министров.

Хрущев не стал претендовать на высшую правительственную должность. Вопреки своему характеру, он оказался на этот раз достаточно терпеливым, чтобы ждать. Для него Маленков сам по себе был не опасен. Опасен был Маленков в союзе с Берия или Берия в союзе с Маленковым. Хрущев был плоть от плоти партийного аппарата и великолепно знал настроение его верхушки — секретарей обкомов партии, становившихся теперь истинной властью на местах.

Они хотели быть свободными от страха, от наблюдения за ними местных начальников управлений государственной безопасности. Они были лояльны центру, но хотели большей самостоятельности в решении местных дел и гарантии личной безопасности. Для них, как и для Хрущева, самым опасным человеком был Берия. Он был ненавидим большинством партийно-государственной верхушки и военной бюрократией.

Хрущев добился немедленно после смерти Сталина разделения партийной и государственной власти. 14 марта 1953 года Маленков был по собственной просьбе освобожден от обязанностей секретаря ЦК КПСС, но остался председателем Совета Министров. Хрущев стал фактически первым секретарем ЦК КПСС. Эта должность, исчезнувшая после XIX съезда, была официально восстановлена в сентябре 1953 года.

15 марта 1953 года 4-я сессия Верховного Совета СССР утвердила новое государственное руководство, К. Е. Ворошилов был избран на номинальный, но почетный пост председателя Президиума Верховного Совета СССР. Маленков был назначен председателем Совета министров СССР, Берия, Молотов и Каганович — его первыми заместителями, Булганин и Микоян — заместителями. У власти оказался первый «триумвират» — Маленков, Берия и Молотов. Последний фактически был отодвинут в область внешней политики. Новое правительство нуждалось в поддержке народа, еще неспокойного после ухода Всевидящего и Вездесущего. Правительство обещало позаботиться о благе народа и заявило о своей готовности немедленно улучшить отношения с Соединенными Штатами Америки. Следуя традиции, правительство объявило 1 апреля о новом снижении государственных розничных цен на продукты, одежду, бензин и стройматериалы.

С чего начать? Этот вопрос был и остается главным при любой смене власти. Был он главным и для нового руководства, пришедшего на смену Сталину. Ответ на этот вопрос был довольно сложным и далеко не однозначным. В последние годы жизни Сталина в стране, буквально во всех областях, возникло сильное напряжение. Внешнеполитическая ситуация таила в себе опасную перспективу сползания к третьей мировой войне.

Маленков, как это видно из его первых действий, понял, что необходимо дать народу материальное облегчение, в котором ему так долго отказывали.

Программа триумвирата была суммарно изложена в первом официальном докладе Маленкова на заседании 4-й сессии Верховного Совета СССР 15 марта 1953 года, через неделю после того, как тело Сталина было внесено в Мавзолей и появилась еще одна надпись: «И. В. Сталин».

«Законом для нашего правительства является обязанность неослабно заботиться о благе народа, о максимальном удовлетворении его материальных и культурных потребностей...» Этот лозунг был как бы вывеской нового руководства.

В печати началась кампания за увеличение производства товаров легкой промышленности и продовольственных товаров. Спустя несколько месяцев, на шестой сессии Верховного Совета СССР, Маленков, отметив неблагополучие в сельском хозяйстве, призвал: «... в ближайшие 2-3 года добиться создания в нашей стране обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности».

Новый премьер призывал также изменить отношение к личному хозяйству колхозников, расширить жилищное строительство, развивать товарооборот и розничную торговлю. Значительно увеличились капиталовложения на развитие легкой, пищевой, рыбной промышленности.

Уже первые мероприятия нового правительства, понизившего налоги на крестьян, создали ему широкую популярность. Именно Маленков, а не Хрущев, был в первое время наиболее популярной фигурой среди народа.

Одним из особенно плачевных последствий тридцатилетней сталинской диктатуры был упадок сельского хозяйства. Наследникам Сталина предстояло принять важные решения, от которых зависела не только судьба десятков миллионов колхозников, но и экономика страны на многие десятилетия вперед. Никто из новых руководителей не помышлял, конечно, о кардинальном решении вопроса — ликвидации полукрепостной колхозной системы. Но они пытались найти пути некоторого облегчения бремени колхозников, повышения рентабельности колхозного производства.

В течение многих лет колхозники едва сводили концы с концами, особенно в центральной и северо-западной России. Их существование поддерживали не эфемерные доходы колхозов, о которых трубила советская печать, вызывая восторги умиления западной «прогрессивной» интеллигенции, а карликовые приусадебные участки, корова — кормилица семьи испокон веков.

После войны натуральные и денежные налоги с колхозов и колхозников в пользу государства возросли неимоверно. Вместе с голодом 1946 и 1947 года новые поборы привели к гибели сотен тысяч крестьян и к окончательному обнищанию миллионов. Чтобы избежать уплаты налогов, а налоги взимались не в виде общей суммы, а с каждой единицы сельскохозяйственной культуры или с домашнего скота и птицы, колхозники вынуждены были свертывать многостороннее хозяйство и оставлять только те его части, налог на которые был меньше или без которых семье попросту грозила бы голодная смерть.

Одним из первых мероприятий «триумвирата» было сокращение сельскохозяйственного налога с приусадебных участков, отмена натурального налога и замена его денежным и повышение закупочных цен на излишки сельскохозяйственной продукции. Были полностью сняты недоимки по сельскохозяйственному налогу за прошлые годы.

Денежный налог по Закону о сельскохозяйственном налоге от августа 1953 года был фактически снижен с каждого колхозного двора в среднем в два раза.

В передовой статье первого номера за 1953 год центрального теоретического органа КПСС журнала «Коммунист» торжественно объявлялось: «Зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой проблемой, решена прочно и окончательно».

В 10 номере того же журнала были опубликованы материалы сентябрьского пленума ЦК КПСС, посвященного положению в сельском хозяйстве. К 13 номеру журнала от мажорного тона не осталось и следа.

Хрущев признал, что все заявления о разрешении зерновой проблемы, были лживыми. Налоги на индивидуальные хозяйства колхозников снова были понижены, владельцы коров получили льготы. Было решено поощрять впредь мелкое хозяйство рабочих и служащих: разведение свиней, домашней птицы, поощрялось даже обзаведение коровами. Фактически это было признанием, что приусадебное хозяйство крестьянина и рабочего в небольших провинциальных городах является главным источников поддержания не только собственного существования, но и источником снабжения сельскохозяйственными продуктами значительной части населения страны. Но в 1953 году четвертая часть из 20 миллионов крестьянских семей не имела коров.

В 1954 году был отменен налог за владение коровой и свиньями. К этому времени налог на приусадебный участок снизился в 2,5 раза по сравнению с 1952 годом.

Эффект новой меры был потрясающим: деревня и близлежащие к сельской местности города перестали испытывать острую нужду в продовольствии, хотя положение все еще оставалось достаточно серьезным. Главное же заключалось в том, что крестьяне еще раз поверили государству, что может быть улучшение в их беспросветной жизни. Легко себе представить, каковы были бы результаты перевода сельского хозяйства на иные рельсы, если относительная свобода использования приусадебного хозяйства, распространившаяся всего на 2% всех обрабатываемых земель в стране, так быстро и в такой короткий срок изменила положение.

Значительным облегчением для населения явилось сокращение в два раза суммы подписки на очередной государственный заем развития народного хозяйства СССР (выпуск 1953 года).

Намерение нового руководства «успокоить нервы народа» проявилось в упорядочении рабочего дня в учреждениях. Практика ночного бдения была осуждена. Отныне работа в учреждениях союзного и республиканского значения начиналась в 9 часов утра и заканчивалась в 6 часов вечера с часовым перерывом на обед.

4 апреля 1953 года было опубликовано безо всяких комментариев сообщение Министерства внутренних дел СССР о том, что дело «врачей-убийц» было провокационно состряпано бывшим руководством бывшего Министерства государственной безопасности и что обвиненные врачи неповинны ни в каких преступлениях. То было удивительное заявление, ибо бывший руководитель бывшего Министерства государственной безопасности С. Д. Игнатьев немедленно после смерти Сталина был сделан секретарем ЦК КПСС.

Игнатьев никак не мог бы быть избран в секретариат ЦК без согласия Хрущева. Но Игнатьев нес прямую ответственность за подготовку «процесса врачей». Имел ли Хрущев какое-либо касательство к этому делу? Вопрос этот тем более закономерен, что Игнатьев никогда позднее не был привлечен к партийной и государственной ответственности, а был после освобождения его от обязанностей секретаря ЦК направлен на партийную работу в качестве первого секретаря Башкирского обкома партии.

Как бы то ни было, но заявление МВД от 4 апреля имело огромное политическое значение, как декларация о разрыве с прежней практикой беззакония и террора. Многие семьи арестованных «врагов народа» увидели в этом возможность для пересмотра обвинений и приговоров по делу их родных. В прокуратуру СССР и в партийные органы посыпались сотни тысяч заявлений с просьбами пересмотреть дела осужденных.

Позднее, после ареста Берия, в партийных кругах утверждали, что коммюнике не было согласовано Берией с секретариатом ЦК, иначе оно было бы опубликовано не от имени Министерства внутренних дел, а от имени правительства и формулировки были бы иными. Вероятно, так и было бы на самом деле. Коммюнике МВД создавало новую огромную и не очень желательную проблему для нового руководства — реабилитации сотен тысяч, а может быть и миллионов людей, исчезнувших в годы террористической диктатуры Сталина. Вероятно, не было ни одного крупного партийного или государственного деятеля, который не был бы прямо или косвенно причастен к массовым преступлениям советского режима, или во всяком случае не извлек бы для себя какой-либо выгоды во время террора 30-х и 40-х годов. Теперь число врагов Берия в руководстве значительно увеличилось, так как многие опасались разоблачений. Пока что Берия распорядился освободить родственников членов руководства, арестованных и посланных в лагеря в последние годы жизни Сталина. Берия лично вручил Молотову его супругу П. С. Жемчужину, попавшую в лагерь в последние годы жизни Сталина. Заодно он распорядился освободить бывшего министра госбезопасности Абакумова, угодившего в тюрьму по случаю дела «врачей-убийц». Выпустили из тюрьмы маршала артиллерии Н. Д. Яковлева и его сына, а также маршала авиации Новикова, арестованного по навету Василия Сталина.

Имя Берия стало довольно популярным среди интеллигенции и городских слоев на короткое время. Его популярность была связана с коммюнике от 4 апреля. Берия, а вместе с ним и «триумвират», сделали очень ловкий ход, соединив Министерство внутренних дел с Министерством государственной безопасности и создав новое под вывеской Министерства внутренних дел. Таким образом пугающие слова «государственная безопасность» исчезли на короткое время, создав иллюзию перемен и вызвав бурю рукоплесканий среди левых интеллектуалов Запада.

Но о преждевременности этих надежд свидетельствовал указ Верховного Совета СССР об амнистии от 27 марта 1953 года. По этому указу, получившему неправильное название «ворошиловского» (по имени нового председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова, подписавшего этот указ. На самом деле, указ об амнистии был подготовлен при активном участии Берия), освобождались из заключения те, кто был осужден на срок до 5 лет, иногда до 8 лет, некоторые категории инвалидов, несовершеннолетних и женщин. Амнистия не касалась политических заключенных.

Летом 1953 года массы уголовников, освобожденные из лагерей по мартовскому указу об амнистии, наполнили города страны. Даже в Москве стало небезопасным появляться вечерами на улицах из-за риска быть убитым или ограбленным. В Москву были введены части внутренних войск, появились конные патрули. Позднее, после устранения Берии, ему инкриминировалось в числе прочих преступлений намерение использовать выпущенных из тюрем уголовников для захвата власти.

Берия стал популярным в национальных республиках. С его именем связывали поворот в области национальной политики, за предоставление больших прав союзным республикам и против русификаторских тенденций.

В республиках прошли пленумы ЦК местных компартий, на которых осуждалась практика великодержавной политики. На пленуме ЦК компартии Украины говорилось о «серьезных извращениях» ленинско-сталинской национальной политики. Главу украинской партии Л. Мельникова, в частности, упрекали в том, что на руководящую работу в западные области Украины были посланы работники из других областей Украины и что преподавание в высших учебных заведениях Западной Украины было фактически переведено на русский язык. На пленуме ЦК в Литве отмечалось то же самое: слабое выдвижение национальных литовских кадров на руководящую работу. Открытые протесты против русификаторства в той или иной форме можно было услышать в то время на всех без исключения пленумах ЦК национальных компартий.

Берия представил проект в Президиум ЦК относительно этнического состава руководящих органов на Украине. Его мысль заключалась в том, чтобы на местах руководили местные, украинские кадры и чтобы их не передвигали в Москву. Президиум ЦК КПСС освободил русского Л. Мельникова от обязанностей первого секретаре на Украине и назначил на его место украинца Кириченко. Несомненно, что перемены были сделаны с согласия Хрущева, так как Кириченко был его ставленником. Писатель Корнейчук был введен в состав Президиума Украинского ЦК. Подобного же рода перемещения были проведены в прибалтийских республиках и в Белоруссии. Как свидетельствует Хрущев в своих мемуарах, Президиум ЦК КПСС принял решение, что пост первого секретаря в каждой республике должен быть предоставлен местному выходцу, а не русскому, посланному из Москвы. Хрущев признает, что точка зрения Берия о том, что преобладание русских в руководстве республик должно быть изменено, совпадала с точкой зрения ЦК. Обвинение Хрущева, что Берия рассчитывал таким путем обострить отношения внутри руководства в республиках и между центральным руководством в Москве и республиканскими руководителями, не выдерживает критики: если Берия действительно стремился к захвату власти, то это прямо бы противоречило его цели. Была ли у Берия программа по национальному вопросу, хотел ли он действительно усилить национальный элемент в республиках и в каких целях, остается открытым. Но немедленно после ареста Берия во всех национальных республиках снова прошли пленумы и митинги, на которых Берия осуждался за попытки поссорить национальности Советского Союза «под фальшивым предлогом борьбы с нарушениями национальной политики партии». Впрочем, это было в порядке вещей.

Берия, повинный во множестве преступлений против человечности, был ведущей силой первого «триумвирата». Об этом можно судить по обвинениям, выдвинутым против Берия в закрытом письме ЦК после его ареста. Оказывается, что именно Берия выступал за международную разрядку, за объединение Германии и ее нейтрализацию, за примирение с Югославией, за предоставление национальным республикам больших прав, прекращение русификации в области культуры, за выдвижение на руководящие должности выходцев с мест. В письме ЦК КПСС указывалось на необычайную активность Берия, засыпавшего Президиум ЦК всевозможными проектами.

Третий член триумвирата В. М. Молотов был сделан министром иностранных дел. Ему, искушенному в политике «холодной войны», предстояло теперь урегулировать необычайно обострившиеся в связи с корейской войной и германской проблемой отношения с западными странами и особенно с США.

Уже в программе нового правительства, изложенной в речи Маленкова 15 марта 1953 года, помимо обычных заверений в миролюбивости внешней политики СССР, содержалось косвенное обращение США с призывом к пересмотру советско-американских отношений. Американское правительство реагировало, если не очень быстро, то вполне определенно. В выступлении президента Эйзенхауэра от 16 апреля 1953 года, которое, вопреки обычной практике, было полностью опубликовано в СССР спустя 10 дней, говорилось: «Мы приветствуем каждый честный акт мира. Нас не интересует одна лишь риторика». Конкретно президент США предлагал: заключить почетное перемирие в Корее, заключить договор с Австрией, создать широкое европейское сообщество, которое включало бы объединенную Германию. Он настаивал также на полной независимости восточно-европейских государств, ограничении в вооружениях, международном контроле над атомной энергией. Комментарии «Правды» от 25 апреля 1953 года «К выступлению президента Эйзенхауэра» были выдержаны в спокойном тоне. Лондонский «Таймс» назвал статью «Правды» «самым разумным заявлением о советской политике, появившемся за многие долгие месяцы».

Реакция британского правительства также была положительной. Британский премьер-министр Черчилль заявил: «Мы ободрены рядом дружественных жестов со стороны нового советского правительства», и предложил созвать совещание в верхах.

Результаты поворота в советской политике не замедлили сказаться — 27 июля 1953 года было подписано перемирие в Корее и корейская война окончилась.

* * *

Отзвуки на смерть Сталина, на арест Берия, на кампанию в печати в защиту законности прокатились по всей стране и достигли миллионов заключенных, томившихся в концентрационных лагерях. И они начали бастовать и восставать повсюду: в лагерях Коми АССР, Урала, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Наиболее важным было восстание в Кенгире весной-летом 1954 г. В восстании приняли участие 9 тысяч заключенных мужчин и 4 тысячи женщин.

Попытка администрации лагеря спровоцировать уголовников на расправу с политическими заключенными обернулась неожиданно всеобщей стачкой и восстанием заключенных. Восстание продолжалось 42 дня. В ходе его заключенные выставили требования политического и социального характера. Среди них: пересмотр приговоров и амнистия, введение 8-часового рабочего дня, превращение лагерей особого режима в обыкновенные, удаление с одежды заключенных номеров, улучшение условий заключения. Восставшие потребовали также приезда из Москвы представителя ЦК КПСС. Восстание проходило под лозунгом: «Да здравствует Советская Конституция!». Через несколько лет под тем же лозунгом уважения к Конституции сформируется правозащитное движение в СССР...

По приказу из Москвы против заключенных Кенгира были пущены танки и 3 тысячи солдат. Неравный бой, начавшийся на рассвете 26 июня 1954 года, продолжался 4 часа. Восставшие оказывали отчаянное сопротивление, забрасывая танки бутылками с горючей смесью... Однако сила взяла верх. Уцелевшие были арестованы, судимы и отправлены на Колыму.

В ходе восстания стачка солидарности с взбунтовавшимся Кенгиром была объявлена 10 июня в лагере Джезказган. После 26 июня каратели появились с танками у Джезказгана. 20 тысяч заключенных здесь не были подготовлены к сражению и капитулировали.

Однако 42 дня восстания в Кенгире не пропали даром. Произошли изменения в жизни заключенных: теперь они начинали работу не в 6 утра, а в 8 и работали до 5. Решетки с окон бараков, снятые во время восстания, не были восстановлены. Номера были удалены с одежды. Инвалиды и малолетние заключенные были частью освобождены, другим был уменьшен срок наказания.

Начальство решило ввести в лагерях «культуру». Начали приезжать театральные труппы и оркестры...

За два года до революции в Венгрии советские заключенные восстали в лагерях. Их подвиг остался тогда незамеченным, но они совершили историческое дело, частично сломив терроризм и эксплуатацию заключенных и их бесправие, процветавшие в лагерях десятилетиями. Знаменитый XX съезд КПСС стал возможным также и благодаря движению Сопротивления заключенных советских концентрационных лагерей.

* * *

Смерть Сталина и первые шаги по либерализации, предпринятые советским руководством, нашли немедленный отзвук в странах-сателлитах СССР Восточной и Юго-Восточной Европы. Повсеместно начались волнения, ожесточилась борьба между старым сталинским руководством и антисталинистами. Только Албания, Румыния и Болгария остались более или менее спокойными. В Албании убежденный сталинист Энвер Ходжа расправился заранее со всеми возможными и невозможными оппозиционерами. В Румынии и Болгарии сталинисты также держали в руках бразды правления. Только позднее, после XX съезда КПСС там активизировались антисталинские силы.

Первые серьезные волнения в социалистическом блоке произошли в Чехословакии в начале июня 1953 года. Непосредственным поводом для волнений послужила денежная реформа 30 мая 1953 года, серьезно ударившая по интересам рабочих. 1 июня начались волнения в Пльзене, одновременно началась всеобщая стачка на угольных шахтах Моравска Остравы. 5000 демонстрантов в Пльзене ворвались в городскую ратушу и порвали портреты Сталина и Готвальда. Вызванные войска отказались стрелять по демонстрантам. Раздавались требования проведения свободных выборов. Имена Массарика, Бенеша и Эйзенхауэра вызывали бурю оваций. Однако не было призывов к свержению власти. Движение было стихийным и никем не возглавлялось. Не было и кровопролития: после отказа войск открыть огонь по демонстрантам, были вызваны специальные полицейские силы, которым не было оказано сопротивления. Волнения в Чехословакии были показателем назревшего недовольства политикой коммунистической партии, захватившей власть в феврале 1948 года.

Возмущение экономической политикой было поводом для восстания в Восточной Германии в июне 1953 года. Форсированная индустриализация и принудительная коллективизация, проводимая восточногерманским правительством, привела к массовому бегству населения из Восточной части Германии в Западную. Ответом правительства было увеличение обязательных поставок продуктов с крестьянских дворов и принудительная уплата задолженности по налогам. В апреле 1953 года было прекращено распределение продовольственных карточек среди «классово-чуждых элементов» и среди восточных берлинцев, работавших в западном секторе Берлина. Одновременно начался нажим на рабочих с требованием поднять производительность труда. В конце мая 1953 года было издано постановление совета министров ГДВ об увеличении производственных норм на 10%.

Отлив населения на Запад усилился. В течение первых пяти месяцев 1953 года в Западную Германию ушло 190 тысяч человек из Восточной, в то время как за весь 1952 год ГДР покинуло 182 тысяч немцев.

В это же время в Москве были получены сведения об ухудшении ситуации в Венгрии.

Новое советское руководство настоятельно посоветовало своим сателлитам немедленно изменить экономическую политику, прекратить нажим на рабочих, крестьян и средние слои, отказаться от дорогостоящих и не оправданных программ по индустриализации (сателлиты СССР старались в сталинские времена во всем копировать своего «старшего брата», абсолютно не считаясь с экономическими возможностями своих стран).

Под нажимом из Москвы Политбюро ЦК СЕПГ приняло резолюцию, в которой осуждалась прежняя экономическая политика, признавались серьезные ошибки и отменялись все непопулярные мероприятия последних месяцев. Однако среди допущенных ошибок и мер по их устранению не упоминалось о повышении рабочих норм Более того, последовало подтверждение о вводе в действие новых норм с 30 июня 1953 года. Рабочие Восточного Берлина ответили немедленным прекращением работы 16 июня и массовыми демонстрациями. Тысячи рабочих пришли к зданию правительства с требованием отмены повышения рабочих норм, снижения цен. Они выставили также и политические требования: отставки главы партии Вальтера Ульбрихта, объединения Германии и проведения после этого свободных выбором. На следующий день, 17 июня, началась всеобщая забастовка в Восточном Берлине и волнения во многих городах ГДР, включая Лейпциг, Дрезден, Магдебург. Рабочие в этих городах нападали на полицейские участки и тюрьмы, освобождали политических заключенных. В движении приняли участие до 100 тысяч человек.

Для подавления начавшегося всеобщего восстания в ГДР советское командование ввело в дело танки. Советским войскам помогала полиция ГДР. По некоторым данным погибло до 500 человек.

Кровавое подавление рабочего восстания в ГДР было представлено правительством СССР как ликвидация попытки мятежа фашистов. Более тридцати лет спустя после этих событий население СССР так и не знает правды о событиях, случившихся в Германии в июне 1953 года.

Новое советское руководство с большим беспокойством наблюдало за развитием событий в Венгрии.

Глава венгерской коммунистической партии Матиас Ракоши был, пожалуй, наиболее преданным Советскому Союзу лидером социалистической страны. Он стремился во всем подражать политике Советского Союза. В результате Венгрия уже в начале 50-х годов оказалась в крайне бедственном положении, экономическом и политическом.

Ракоши и другие венгерские деятели были вызваны весной 1953 года в Москву, где советские руководители потребовали от Ракоши прекращения неоправданного, авантюристического курса на сверх-индустриализацию и прекращения насильственной коллективизации. В Москве настаивали на реорганизации правительства, уходе Ракоши с поста премьера, удалении двух других министров — тяжелой индустрии и обороны и принятии решения ЦК Венгерской компартии, осуждающего сделанные ошибки. На место Ракоши главой правительства был назначен старый коминтерновец Имре Надь, считавшийся умеренным и находившийся фактически в оппозиции к политике Ракоши. Хотя Политбюро Венгерской компартии и приняло требуемую резолюцию, но держало ее содержание в секрете, отделавшись опубликованием туманного коммюнике. Но Имре Надь, встав во главе правительства, начал проводить политику, сходную с политикой НЭПа».

Ракоши продолжал оставаться во главе партии. Очень скоро внутри Венгерского руководства завязалась острая борьба. Имре Надь был обвинен в правом уклоне и смещен с поста премьера в апреле 1955 г.

Но в то же время, в Венгрии так же, как и в СССР, началась реабилитация, возвращение репрессированных режимом Ракоши, восстановление их на партийных постах (чего не было в СССР).

В Венгрии развернулось также широкое движение за либерализацию, охватившее интеллигенцию, от студентов и до писателей.

Появились разного рода общественные организации, кружки. Возникли журналы и альманахи литераторов, художников, артистов либерального направления. Начали печататься произведения, критически оценивающие положение в социалистической Венгрии.

Началась духовная революция.

* * *

10 июля 1953 года в газетах было опубликовано сообщение об аресте Берия. Устранение Берия было подготовлено Хрущевым в сговоре с другими членами Президиума ЦК КПСС. Арест Берия был произведен с помощью военных во главе с маршалом Г.К.Жуковым и с помощью И.А.Серова. Берия был расстрелян после процесса.

Падение Берия было концом первого триумвирата. Престиж и влияние Хрущева, организатора антибериевского заговора, значительно усилились. Маленков утратил свою опору и теперь все более зависел от Хрущева, который очень быстро прибрал к рукам партийный аппарат. Хрущев еще не мог диктовать свои решения, но и Маленков уже не мог действовать без согласия Хрущева. Оба еще нуждались в поддержке друг друга. Но в руках Хрущева был не только партийный аппарат. Армия, которую он использовал для ликвидации Берия, была также за него. В войска для разъяснения случившегося были посланы не только Жуков, Конев, Москаленко, непосредственные технические исполнители ареста Берия, но и Булганин — штатский маршал, всецело преданный Хрущеву, был послан в стратегически и политически наиболее важный — Московский военный округ.

В декабре 1953 года состоялся официальный суд над Берия и его сподручными. Берия был уже мертв, но народ об этом не знал. Среди предъявленных обвинений фигурировало «организация антисоветской заговорщической группы в целях захвата власти и восстановления господства буржуазии». Сомнительно, однако, чтобы Берия стремился к «восстановлению власти буржуазии», а не к собственной диктатуре. Заодно Берия был объявлен агентом «Интеллиндженс сервис» с 1918 года. Вместе с Берия были судимы и приговорены к смертной казни несколько высших чиновников госбезопасности, в том числе бывшие министры и их заместители.

В 1954 году был судим и расстрелян Рюмин — непосредственный руководитель провокационного дела врачей, а затем бывший министр государственной безопасности Абакумов, на счету которого было, помимо других многочисленных преступлений, «ленинградское дело».

После устранения Берия органы государственной безопасности были реорганизованы. Большинство (но не все) высших руководителей были смещены или заменены. Они получили прекрасные пенсии. Вместо Министерства государственной безопасности был образован Комитет Государственной Безопасности при Совете Министров СССР. Тем самым подчеркивалось его снизившееся значение в структуре государственной власти. На местах начальники управлений КГБ отныне подчинялись первым секретарям обкомов, ставшим реальными хозяевами своих областей. Были ликвидированы спецотделы МГБ в различных учреждениях, в том числе и в ЦК КПСС. Всесильные Особые Совещания — тайные трибуналы, выносившие суровые, не подлежащие пересмотру приговоры, главным образом по обвинениям в контрреволюционной деятельности, антисоветской агитации и прочего, были упразднены. Во главе КГБ был поставлен бывший заместитель Берия, сыгравший значительную роль в его устранении, генерал И. А. Серов. Новый глава ведомства КГБ был известен своими «заслугами» по депортации прибалтов, жителей Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939—40 годах. Под его руководством проходила депортация народов Кавказа и татар Крыма в 1943—1944 годах. Он возглавлял государственную безопасность в советской зоне оккупации Германии и прочее. Однако его личная преданность Хрущеву, испытанная в годы совместной службы на Украине, и отсутствие политических амбиций у Серова сыграли свою роль. Эти качества нового главы госбезопасности отвечали главной цели реорганизации органов государственной безопасности — низведения их до уровня технических исполнителей. ЦК КПСС снова взял на себя полную ответственность за аппарат террора, уменьшенный, урезанный, но все же сохраненный как необходимый составной элемент советской социалистической общественной системы. Основным резервом кадров КГБ оставался, как и прежде, комсомол. Многие сотрудники государственной безопасности были в прошлом деятелями комсомола на различных уровнях. После Серова председателем КГБ был назначен бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепин. Позднее, когда Шелепин стал членом Политбюро, его сменил на посту председателя КГБ другой секретарь ЦК ВЛКСМ — Семичастный.

Сохранение органов государственной безопасности подтверждало, что основа системы, созданной Лениным и усовершенствованной Сталиным, осталась без изменения. Но в тот момент многим это не было достаточно ясно.

Через неделю после реабилитации «врачей-убийц» ЦК КПСС принял решение «О нарушении законов органами государственной безопасности». Это решение носило не только частный, связанный с «делом врачей», характер, но имело большое принципиальное значение. Оно было первым формальным решением партии, осуждавшим органы государственной безопасности, ставшие над партией и над государством.

После опубликования сообщения о реабилитации врачей, но особенно после устранения Берия, в самых различных слоях населения совершенно стихийно возникло движение против произвола власти, независимо от того, было ли это произволом со стороны государственной безопасности, милиции, руководителя учреждения или домоуправления. Это движение приняло специфическую для советских условий форму. В редакции газет, главным образом центральные, начали поступать тысячи писем с жалобами на произвол местных властей. Всколыхнулись семьи так называемых врагов народа, погибших или еще томившихся в концентрационных лагерях и в тюрьмах. Долгие годы они были как бы париями общества. При каждом удобном случае им напоминали о великодушии партии и государства, которые позволяют им существовать и даже работать, а их детям учиться.

Письма начинались, как правило, со слов благодарности партии, разоблачившей «презренного изменника» Берию. Но дальше в письмах требовали или просили пересмотреть дела отцов, матерей, просто родственников. Органы прокуратуры были в растерянности. Были растеряны и партийные руководители. Они понимали, что подымается волна народного негодования, которая может их смести. То в одном, то в другом лагере на Колыме, в Казахстане, в других местах заключения вспыхивали забастовки и бунты, кончавшиеся кровавой вооруженной расправой. Народ вне лагерей открыто обсуждал совершенные преступления. Руководители на местах вдруг стали вежливыми и доступными для населения. Граждане использовали демагогию газетных статей, осуждавших произвол и нарушения законности, и начали всерьез требовать осуществления их гражданских прав. В конце 1953 и в начале 1954 года это движение, никем не организованное, стало шириться и расти, оказывая психологическое давление на новое руководство.

Верно или нет, что новое руководство не имело понятия о количестве репрессированных, заключенных в лагерях и тюрьмах? Этот вопрос довольно спорный. В государственных планах развития народного хозяйства всегда указывались министерства, ответственные за строительства и сооружения, а также фонды и людские ресурсы, которыми они располагают. Во многих случаях ответственным исполнителем значилось министерство внутренних дел. Поэтому очень легко было представить масштабы этой секретной империи с одновременным рабским населением в 8-9 миллионов. Совершенно невероятно, чтобы высшие руководители не знали об этом довольно точно.[46]

После коммюнике МВД от 4 апреля требование перехода к законности стало всеобщим, и оно касалось не только политических заключенных, но буквально всех сфер жизни советского общества, ибо повсюду не только закон был заменен произволом, но и сам закон также был выражением царившего в стране беззакония.

Все вышестоящие советские и партийные инстанции, а не только суд, прокуратура, органы юстиции и министерства внутренних дел были буквально засыпаны заявлениями-требованиями, просьбами и жалобами. И эти жалобы старались удовлетворить те же самые чиновники, которые были в них повинны.

Однако, когда речь пошла о реабилитации осужденных за так называемые контрреволюционные преступления, то здесь ничего нельзя было сделать без общего решения в государственном масштабе.

В 1953 году было освобождено около 4000 человек, а в лагерях по самым осторожным оценкам специалистов находилось от 8 по 9 млн. заключенных. Хотя в 1953—1955 годах режим был смягчен, проблема оставалась нерешенной. Освобождение продолжалось, но в 1954—1955 годах было реабилитировано и освобождено всего 12 тысяч человек. В 1955 году была объявлена амнистия лицам, сотрудничавшим с немцами во время оккупации в 1941—1944 годах, и освобождены в связи с приездом германского бундесканцлера К. Аденауэра немецкие военнопленные. В 1956 году были освобождены японские военнопленные, судимые как «военные преступники» (подавляющее большинство японских военнопленных было репатриировано в 1947—1948 гг.).

После XX съезда партии реабилитация приняла массовый характер. Были созданы комиссии по реабилитации, наделенные полномочиями освобождения заключенных на местах, прямо в лагерях. Подавляющее большинство выживших политических заключенных было освобождено в том же 1956 году, многие были реабилитированы посмертно, но этот процесс посмертной реабилитации растянулся еще на долгие годы. Особенно трудным был вопрос, как отнестись к осужденным за участие в оппозициях. Ведь лидеры оппозиций так и не были реабилитированы, хотя постепенно многие осужденные по открытым судебным процессам 1936—1938 годов были посмертно реабилитированы, за исключением Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева и других, хотя их невиновность в приписываемых им преступлениях, вроде подготовки покушения на Ленина в 1918 году (Бухарин), в шпионаже и организации террористических актов (Зиновьев, Каменев, Бухарин), вредительство (Рыков), была абсолютно ясной.

Реабилитация была необходима не только тем, кого она непосредственно затрагивала и их семьям, но имела огромное моральное значение для всего народа. Совесть, как врожденное и необходимое качество человеческого бытия, была пробуждена. На выборах в партийные комитеты и в профкомы начали рекомендовать кандидатов с точки зрения их моральной оценки.

Живые, восставшие из мертвых, — реабилитированные и возвращенные к жизни, к своим семьям, сыграли большую роль в раскрытии неправового характера советского государства и аморальности его общественной системы.

Но только ли советской системы? События, происходившие в Восточной Европе, показывали, что вопрос стоял значительно шире — о системе социализма и правомерности ее существования.

Осенью 1954 года в Польше были преданы широкой огласке факты пыток, применявшихся польской государственной безопасностью. В это же время был освобожден из заключения один из видных польских коммунистов Владислав Гомулка. В январе 1955 года органы государственной безопасности были в Польше упразднены, а виновные в применении пыток преданы суду.

* * *

Выше мы уже говорили, что «ленинградское дело» было спровоцировано Маленковым и Берия. Хрущев сообщает в своих мемуарах, что даже Сталин колебался в принятии окончательного решения, но в конечном счете решил оставить его в руках Маленкова и Берия.

Характерно, однако, что в перечислении преступлений, совершенных Берия, «ленинградское дело» было обойдено молчанием. Только в декабре 1954 года уже постфактум Берия было инкриминировано также и «ленинградское дело». Но к этому моменту вопрос об уходе Маленкова с поста председателя Совета Министров СССР был решен.

Все это время Хрущев неуклонно шел вверх. На сентябрьском пленуме ЦК 1953 г., где Хрущев сделал основной доклад о положении в сельском хозяйстве, он был формально избран первым секретарем ЦК. Тем самым его ведущее положение в партии было подтверждено. Он немедленно сменил руководство Московским комитетом партии, назначив Капитонова на место Михайлова, протеже Маленкова.

Хрущев был основным докладчиком на всех пленумах ЦК 1953 и 1954 годов. Его предложение о поднятии целинных и залежных земель встретило более чем прохладное отношение со стороны других членов Президиума ЦК. Маленков склонялся к более интенсивной эксплуатации уже культивированных земель.

В июле месяце 1954 г. состоялся суд над Рюминым, бывшим заместителем министра государственной безопасности, который не был, по-видимому, инициатором «дела врачей», но, во всяком случае, руководил следствием. Суд над Рюминым был явным предупреждением Маленкову поспешить с отставкой. Предстоял еще суд над бывшим министром госбезопасности Абакумовым, который был непосредственным руководителем следствия по Ленинградскому делу. Положение Маленкова становилось безвыходным. Хрущев показал себя в этом деле очень искусным интриганом. Но впервые за многие годы советской власти высшему чиновнику государства была дана возможность покинуть свой пост не только добровольно, но и с почетом.

В январе 1955 года на пленуме ЦК Маленков был подвергнут критике за неправильную линию в предоставлении приоритета легкой промышленности, а не тяжелой и за ошибки по руководству сельским хозяйством в начале 50-х годов. В феврале 1955 года Маленков подал формальное заявление об отставке с поста премьера. В этом заявлении он «самокритично» признал свои ошибки и объяснил их недостаточной подготовленностью для роли руководителя правительством. Новым главой Совета министров СССР стал стародавний приятель Хрущева Н. А. Булганин, ничем не примечательная политическая фигура, но, как утверждали в то время, способный администратор. Маленков стал одним из заместителей Булганина, сохранив положение члена Президиума ЦК. В самом правительстве были произведены в течение 1955 года различного рода замены и перемещения, свидетельствовавшие об усилении влияния Хрущева. Некоторые бывшие министры были посланы послами в разные страны. Это было нововведением. Отныне пост посла становился политическим, а не просто дипломатическим. Карьерным дипломатам пришлось потесниться. Роль министра иностранных дел, а им был Молотов, снизилась.

После ухода Маленкова Молотов оставался не только единственным членом первого триумвирата, но и главным связующим звеном с прошлым, с эпохой Сталина, с периодом «холодной войны». Теперь Хрущев начал исподволь атаку на Молотова. Молотов был достаточно уязвим для любого обвинения, начиная от участия в терроре, заключении пактов о ненападении и дружбе с гитлеровской Германией в 1939 году и кончая разрывом с Югославией.

Молотов не был включен в состав делегации во главе с Хрущевым, отправившейся в Белград для примирения с Тито (май 1955 года). Он не участвовал также и в конференции стран Варшавского пакта в это же время. На июльском пленуме ЦК 1955 года Молотов был единственным среди членов Президиума, сохранившим свою прежнюю позицию по отношению к Югославии.

Молотов считался после Сталина главным теоретиком партии. О «теоретических», «философских» и других взглядах Молотова писалось немало кандидатских диссертаций в институтах Академии наук СССР. Он был избран почетным академиком. Хрущев имел в своем образовательном активе церковно-приходскую школу, а затем Промакадемию. Новый удар был нанесен по Молотову в связи с его заявлением в феврале 1955 года, что СССР построил фундамент социалистического общества. Молотов забыл о заявлении партии, что социализм уже был построен... в 1939 году!

Так, избавляясь постепенно от прямых наследников сталинской эпохи, Хрущев шел к XX съезду КПСС, назначенному на февраль 1956 года.