Конец «брежневского времени»

Конец «брежневского времени»

К концу восемнадцатилетнего правления Брежнева все дела пришли в упадок. Партийные верха все чаще подумывают о необходимости «подкрутить гайки», укрепить дисциплину и навести «порядок». Но сначала нужно было найти преемника сходящему со сцены Брежневу.

В 1979 году был уволен в отставку, а спустя год умер, председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, с именем которого одно время связывали неоправдавшиеся ожидания экономической реформы. Фактическое отстранение от дел второго секретаря ЦК А. П. Кириленко, смерть главного идеолога партии М. А. Суслова (январь 1982 года), усилили борьбу среди возможных претендентов на пост генерального секретаря. Ведущей фигурой в этом соревновании становится 68-летний Ю. В. Андропов, возвратившийся в секретариат ЦК КПСС из КГБ в мае 1982 года, через год и три месяца после того, как делегаты XXVI съезда КПСС дружно проголосовали за переизбрание генеральным секретарем впадающего в маразм Брежнева. Другим претендентом становится в возрасте 71 года К. У. Черненко, сделавший при помощи своего хозяина Брежнева головокружительную карьеру от начальника секретариата Президиума Верховного Совета СССР (1964) до секретаря ЦК КПСС (1976) и члена Политбюро (1978). Он возглавляет личный секретариат «вождя».

* * *

Такого счастливого времени, какое было при Брежневе, правящий класс еще никогда не знал. Вместе с чувством безопасности и уверенности, которой он был лишен и во времена Сталина и, в меньшей, правда, степени, в хрущевское «славное десятилетие», он обрел чувство устойчивости, а следовательно, и самоуважения. Всевозможные привилегии создавали необычайно высокий уровень жизни. Это касалось всего: условий работы и отдыха, снабжения, жилищ; получения образования, возможности воздействовать на судьбу зависящих от них людей. Все это вместе взятое усиливало врожденные или благоприобретенные чувства зависти, жадности, вседозволенности и пренебрежения к закону, а также возбуждало ненависть ко всем тем, кто мог бы нарушить этот устойчивый благополучный строй жизни: к диссидентам, к враждебным «голосам» из Зарубежья, к фрондирующим писателям и артистам, просто к жалобщикам, «качающим» какие бы то ни было права, и, уж конечно, к евреям.

В те годы для советской элиты были выстроены новые жилища по самым современным западным образцам: с плавательными бассейнами, саунами, подземными гаражами, закрытыми магазинами и даже (о чем и мечтать раньше даже и не приходилось) с двумя туалетами! Установленная в городах общесоюзная санитарная норма — 9 кв. м на человека не применялась, когда дело шло о высокопоставленном чиновнике. Важна была занимаемая должность. Жилье обретает социальную значимость и престижность. В крупных городах, и прежде всего в столичных, для высшей бюрократии выстраиваются дома в изолированных от остальных граждан районах. Центры перепланируются, теперь здесь живет классово-однородное население, правда, сюда допущены также иностранцы. Примером служит, конечно, Москва. Улочки и переулки Арбата перестроены, многие дома снесены, а на их места воздвигнуты другие, именуемые домами «высшей категории». Здесь размещена уже давно Кремлевская больница, а также гостиница ЦК КПСС — для высокопоставленных деятелей мирового коммунистического движения.

Прежние жители Арбата: рабочие, служащие, лица свободных профессий — оттеснены в новые микрорайоны, выстроенные на окраинах столицы.

Высшее чиновничество — гражданское и военное, заполонившее центр города, избавлено таким образом от атмосферы недоброжелательства, возникающей от соседства бедных и богатых.

Эти социальные изменения подметил Булат Окуджава, коренной житель Арбата, поэт, певец, писатель, иногда фрондер:

Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.

В Безбожном переулке хиреет мой талант.

Кругом чужие лица, враждебные места.

Хоть сауна напротив, да фауна не та.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Хозяйская походка. Надменные уста.

Ах, флора там все та же, да фауна не та.

Я, эмигрант с Арбата, живу, свой крест неся...

Заледенела роза и облетела вся.

На реконструированном Новом Арбате — ночной клуб — для иностранцев. На Краснопресненской набережной для них — представителей враждебного капиталистического мира — выстроен целый комплекс — настоящий сеттлемент лишь с одной поправкой — его жители не пользуются правом экстерриториальности, к тому же постоянно находятся под бдительным оком КГБ. В одном блоке размещены офисы представительств иностранных банков и кампаний. В соседнем — квартиры и гостиница для иностранцев. Внутри комплекса бары, рестораны, ночной клуб. Пускают туда только иностранцев или гостей, приглашаемых ими, правда, сюда также допущены и проститутки высокого класса. Проституция в СССР запрещена законом. Но здесь власти идут на уступки не только для того, чтобы повеселить дорогих иностранных гостей, но и, если удастся, выудить у них полезную информацию. Советская элита ограниченно допускает иностранцев в свою среду. Это не мешает время от времени указывать иностранцам на их место — чуть пониже советского бюрократа.

Корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Москве Дэвид Шиплер замечает по этому поводу: «Наиболее обессиливает то, что опасность приходит в значительной степени изнутри, из вашей собственной головы. Завернутый в официальную ложь, окутанный враньем и ироническими усмешками, задыхающийся в теплых и радушных объятиях, вы существуете, зная, что это может обернуться холодом по приказу сверху в любой момент, если государство решит изменить среду, в которой вы находитесь, и оно сделает вашу жизнь постепенно или внезапно неудобной или причинит вам непереносимую боль».

Социальные барьеры укрепились и на ниве образования. Еще в конце 50-х годов в ряде столичных городов были созданы специальные школы, где обучение со второго класса велось на иностранных языках. Постепенно сеть их расширялась соответственно росту правящего класса и его потребностям. Процент детей рабочих в этих школах крайне незначителен. Дети, общаясь между собой, постоянно находятся в атмосфере избранности, чувство привилегий «по праву рождения» проникает в их плоть и кровь, позднее узы избранности скрепляются браками. Создаются своего рода династии. КПСС не против династий. На страницах советских газет то и дело можно прочитать рассказы о рабочих династиях: сталеварах, шахтерах, машинистах, иногда даже пишут о династиях ученых. Государство призывает детей рабочих и колхозников «перенимать эстафету» их дедов и отцов. Но не было случая, чтобы упоминали о династиях политических, тех, кто находится у кормила власти. Наиболее выразительный пример — семейство Брежневых. Сын Брежнева — заместитель министра внешней торговли, дочь Брежнева — жена заместителя министра внутренних дел, сестра жены Брежнева — жена министра внутренних дел. Семья члена Политбюро министра иностранных дел А. А. Громыко: сын — член-корреспондент Академии наук СССР директор Института Африки АН СССР, зять — профессор права в Дипломатической академии. То же и в республиках. Например, семейство Стуруа — глава семьи — ныне покойный председатель Президиума Верховного Совета Грузинской ССР. Один из сыновей — сначала секретарь ЦК компартии Грузии, затем директор Института марксизма-ленинизма в Тбилиси; второй сын — журналист-международник, корреспондент «Известий» в США, Англии, Франции.

Советскому правящему классу присуща особая форма ностальгии — ностальгии по прошлому, он занят поисками знатных предков, рабоче-крестьянское происхождение нужно лишь для анкеты. Борясь на службе за идеологическую чистоту, немало высших партийных чиновников скупают втихомолку картины официально непризнанных или заклейменных художников: абстракционистов, ташистов, примитивистов и др.

Стремление к наслаждению во всех его видах стало как бы образом советской жизни на ее высшем уровне. Охота и рыбная ловля в специально отведенных угодьях, путешествия за границу, оплачиваемые, как правило, либо государством, либо иностранными фирмами, торгующими с СССР и приглашающими нужных им для заключения контрактов людей, снабжение через сеть закрытых магазинов, возможность просматривать заграничные кинофильмы, недоступные широкой киноаудитории, специальные привилегии для приобретения билетов в театры и в концертные залы.

У номенклатуры остро развито социальное чутье — те, кто принадлежат к ней, редко общаются с рабочими или колхозниками даже у себя дома, а о загранице и говорить не приходится. «Пролетарский интернационализм» имеет своеобразную окраску. Находясь за пределами СССР по служебным делам или со специальным визитом, советские представители, делегаты встречаются с людьми высокопоставленными, они-то и есть их братья и сестры по классу. Побывавшая в США в декабре 1983 года делегация Комитета советских женщин во главе с заместителем председателя комитета Елисеевой была принята дамами из нью-йоркского и бостонского «высшего света», жизнь американского рабочего класса их не занимала.

«Сладкую жизнь» ведут номенклатурные работники и в союзных республиках, где чинопочитание ценится еще больше, а цепь зависимости от начальства еще прочнее, и где коррупция является простым фактом обыденной жизни. 

* * *

За 18 лет правления Брежнева ежегодный прирост национального дохода страны снизился с 9 процентов до 2,6, а промышленного производства с 7,3 процента до 2,8, резко сократилась и производительность труда в промышленности. В сельском же хозяйстве она выражалась минусовой цифрой. Несмотря на огромные капиталовложения, достигшие, начиная с 1975 года, гигантской цифры — 27 процентов от всех капиталовложений, сельское хозяйство продолжало деградировать. Земля отказывалась плодоносить из-за истощения почв, колхозники не желали работать из-за низкой компенсации труда. Для того, чтобы поддерживать цены на продовольствие в государственных магазинах на невысоком уровне, государство постоянно прибегает к субсидиям. Население страны вынуждено приспосабливаться к специфическим условиям системы, когда голод предотвращается за счет продуктов, произведенных на карликовых приусадебных участках колхозников, рабочих и служащих, подсобных аграрных цехов на крупных промышленных предприятиях и ввоза сельскохозяйственных продуктов из-за рубежа.

Через семь десятилетий после революции, после одиннадцати пятилеток, создания индустриальной базы, достижений в космосе, успехов в создании термоядерного оружия, строительства могучего военного океанского флота, советская сверхдержава остается отсталой страной, в которой добывающая и топливная промышленность преобладают над обрабатывающей и машиностроительной. Сфера добычи и производства сырья и топлива оттягивают 40 процентов всех фондов и рабочей силы страны. Производство конечного продукта снизилось между 1950 и 1980 годами на 8 процентов. В век стремительного технического прогресса даже в недавних колониальных странах, доля ручного, немеханизированного труда в советской промышленности достигает 40 процентов.

Сократился грузооборот транспорта, не хватает погрузочно-разгрузочных механизмов; транспорт страны находится в состоянии технического и организационного упадка. Председатель Государственного комитета по науке и технике Г. Марчук констатировал: «Немало сегодняшних предприятий нуждается в коренной реконструкции; транспорт и связь отстают от возрастающих потребностей экономики; нуждается в лучшей организации и капитальное строительство».

За несколько месяцев до смерти Брежнева плачевное состояние экономики и причин этого были подвергнуты разбору не кем иным как «Правдой», опубликовавшей статью академика В. Трапезникова, руководителя Института автоматики и процессов управления АН СССР. Трапезников не только отверг официальные причины падения национального дохода, такие как плохие климатические условия, исчерпание некоторых источников сырья и высокие затраты на освоение новых территорий, но и дал, хотя и недостаточное, но более правдоподобное объяснение — несостоятельность жесткой системы централизованного планирования, отсутствие материальных стимулов и подавление инициативы работников, а также отсутствие воздействия результатов руководства на самого руководителя.

В документе, циркулировавшем в виде рукописи в научных кругах в Москве в 1983 году уже во времена Андропова, составленном экономистами, резкой критике подвергалось состояние социальных отношений в СССР и подчеркивалось «исчерпание возможностей централизованно-административного управления хозяйством».

По мнению авторов документа, действующая система производственных отношений «все более превращается в тормоз их поступательного движения», перестройка хозяйства наталкивается на «скрытое сопротивление», «социальный механизм развития экономики... не обеспечивает удовлетворительных результатов...», механизм «настроен... на зажим полезной экономической деятельности населения». Мысль экономистов, чуть завуалированная социологической терминологией, все же достаточно ясна: система экономических отношений, существующая в государстве, ничего, кроме вреда, не приносит. Однако система остается прежней и при Андропове, и при Черненко.

Это и понятно: ни один руководитель не может произвести структурные изменения, не подвергая смертельной опасности саму советскую систему и то условное равновесие между социальными группами, которое исторически существует и искусственно поддерживается ради сохранения в руках верхушки всех без исключения рычагов управления.

Поэтому выбор у нынешних и будущих руководителей невелик: либо ограничить власть партийной олигархии «наверху» (т. е. свою собственную) и партийного аппарата «внизу» и предпринять необратимые меры для оздоровления государства и его экономической системы (в советском государстве, как мы выше уже показали, все проблемы являются политическими), либо не делать ничего, пошуметь немного о необходимости изменений, пригрозить кое-кому «большой дубинкой», чуть-чуть подремонтировать фасад и продолжать держаться в основном прежнего курса, уповая на проверенное десятилетиями долготерпение населения страны, на «авось» и на разработку новых источников сырья и, разумеется, на помощь Запада, заинтересованного в долговременных инвестициях и в сохранении эквилибриума советской системы (сама мысль о возможности распада советской империи внушает Западу ужас).

В недалеком будущем центр тяжести в разведывании, разработке новых источников сырья, энергетических ресурсов переместится в Сибирь. Но это потребует громадных капиталовложений и времени. Естественно поэтому, что преемники Брежнева обращают взоры и на Запад и на Восток, в надежде привлечь западногерманский и японский капитал. Переговоры с Западной Германией о строительстве заводов для переработки залежей лигнита в районе Ачинска-Канска (Южная Сибирь) в искусственную нефть начались еще в конце 70-х годов. В 1981 году была образована советско-германская комиссия по сотрудничеству в области развития источников энергии. Проект, в котором примут участие «Дейче Банк» и крупнейший стальной концерн Маннесман А. Г., рассчитан чуть ли не до конца столетия, стоимость контрактов исчисляется уже сейчас в 16,5 млрд. долларов. Это второй крупнейший проект оказания помощи экономике СССР со стороны Западной Европы. Первый — соглашение об участии западноевропейского капитала в строительстве газопровода из СССР в Западную Европу принесет Советскому Союзу ежегодную прибыль в 5-8 млрд. долларов.