«Генератор идей»

«Генератор идей»

Знахарь — не человек без теории: у знахаря неверная, чаще всего устаревшая теория.

Виктор Шкловский

Среди «соратников» Генерального секретаря, кажется, только один заслуживает этого названия. Во всяком случае, таким представляется он в Советском Союзе. Биография Александра Яковлева полна зигзагов. Родился в 1923 году и служил в 1941—1943 гг. в армии. Окончил ярославский педагогический институт и семь лет работал в местном областном комитете партии. В 1953 году Яковлева переводят в Москву в аппарат ЦК, где, переступая со ступеньки на ступеньку, он делает карьеру в отделе пропаганды. В начале 1971 года — назначается заведующим отдела. К этому времени Александр Яковлев закончил Академию общественных наук, кузницу партийных кадров, провел несколько месяцев 1959 года — по обмену — как студент в Колумбийском университете. Много писал. За свои труды был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. О содержании и направленности работ А. Яковлева свидетельствуют их названия: «Идейная нищета апологетов „холодной войны“»; «Американская буржуазная литература по вопросам внешней политики правительства США в 1953—1960 годах» (1961); «Призыв убивать. Американские фальсификаторы проблем войны и мира» (1965); «Идеология американской „империи“. Проблемы войны, мира и международных отношений в послевоенной американской буржуазной литературе» (1967); «Пакс Американа. Имперская идеология: истоки, доктрины» (1969). Под его редакцией выходят документы Пентагона: «По ступеням войны и обмана. О чем свидетельствуют секретные документы Пентагона» (1971). Среди печатных работ А. Яковлева особенно известен возглавленный им коллективный труд: «Основы политических знаний. Учебное пособие для политических школ системы партийной учебы» (1972). Первое издание вышло тиражом в 250 тысяч экземпляров. Затем последовали другие издания. Этот основной учебник для партийных кадров был переведен на многие языки, в том числе на бенгальский, хинди, сингалезский.

Карьера Яковлева остановилась в конце 1972 года. В «Литературной газете» появилась статья — занимавшая две полосы — «Против антиисторизма». Она была скромно подписана: А. Яковлев. Доктор исторических наук. Статья, посвященная национальному вопросу в СССР, анализировала, в частности, русофильские тенденции, громко заявлявшие о себе в то время в литературе и публицистике. А. Яковлев указывал на опасность оживления русских «националистических настроений» по двум причинам. Потому, что они подрывают веру в социализм, представляют «социализм и те изменения, которые он за полвека внес в нашу жизнь, социалистическую практику советского общества, формирующую коммунистическую мораль... как искусственно привнесенные нововведения... вряд ли оправдывающие ломку привычного образа жизни». Авторы книг и статей — сообщает А. Яковлев — «чураются таких слов и понятий, как „советское“, „социалистическое“, „колхозное“. Во-вторых, потому, что оживление русского национализма пробуждает национализм других народов, составляющих СССР». Когда нарочито идеализируется прошлое, да еще при нечетких социальных позициях, — подчеркивает Яковлев, — возникает нелепый спор, чей царь лучше...» В ответ на идеализацию русских царей и полководцев грузины начинают писать о «светлой личности царицы Тамар», украинцы — о мифическом киевском князе Богдане Гатило, под чьим именем скрывался вождь гуннов Атилла, узбеки — о Тимуре, казахи — о движении Кенесары Касымова, молдаване — о своих деятелях культуры прошлого века и т. д. и т. д. Мало этого, воспоминания о далеком прошлом, которое, как правило, всегда содержит эпизоды борьбы с Россией, ведут к воспоминаниям о более близких временах. Делаются, — продолжает Яковлев, — «попытки приукрасить, обелить некоторых представителей буржуазного национализма, что обнаружилось в ряде публикаций об украинских буржуазных националистах, о грузинских меньшевиках, социал-федералистах, об армянских дашнаках».

Статья была воспринята, прежде всего, как атака на русский национализм. Она обсуждалась на заседании Политбюро. Главным обвинителем выступил заведующий отделом культуры ЦК Василий Шауро. Белорус, он защищал русскую национальную идею против русского Яковлева. Статья была осуждена. Александр Яковлев выслан послом в Канаду.

Прозорливость и политическая мудрость Александра Яковлева были, возможно, поняты лишь очень немногими в высшем эшелоне власти. «Против антиисторизма» была, прежде всего, страстным предупреждением ортодоксального советского идеолога об опасности игры с национализмом. Об опасности для советской системы вообще, национальной целостности Союза, в частности. Яковлев подчеркивает — и в этом прежде всего пафос его статьи, — что классовый критерий — это единственная база многонационального советского государства. Игра с национализмами, — объясняет он, — неминуемо ведет к признанию существования некоторых надклассовых чувств. Например, вечной морали, нравственного начала. Яковлев приводит неопровержимый аргумент, цитату из Ленина: «Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем». Опасаясь, что одной цитаты недостаточно, автор статьи «Против антиисторизма» приводит еще одну: из письма Ленина Горькому: «Конкретные политические результаты той или иной проповеди определяются, в конечном счете, не стремлением сказать „доброе и хорошее“, указать на „правду-справедливость“, а объективным социальным содержанием высказанных взглядов, реальными обстоятельствами общественного бытия».

Только советская идеология — принципиально аморальная, «историческая», т. е. учитывающая «реальные обстоятельства бытия», не позволяющая себя привязать к неким вечным, внеклассовым ценностям, мифам, которые «лелеют буржуазные идеологи», — может быть фундаментом советской системы. Таково было послание Александра Яковлева. В 1972 году он не был услышан и сослан — послом в Канаду.

Поворот судьбы случился в мае 1983 года. Канаду посетил секретарь ЦК и член Политбюро Михаил Горбачев. Легенда хочет, чтобы гость и посол СССР в Оттаве проговорили всю ночь и нашли друг друга. В июне Юрий Андропов, тогдашний Генеральный секретарь, вызывает Яковлева в Москву и дает ему заметный, но маловажный пост директора Института мировой экономики и международных отношений. Будущие историки скажут, послал ли Андропов Горбачева к Яковлеву или Горбачев убедил Андропова в ценных качествах посла в Канаде.

Избрание Горбачева открывает Яковлеву дорогу к блистательной карьере. Он секретарь ЦК, затем кандидат, а потом и член Политбюро. Ему поручается руководство идеологией, но вскоре Горбачев передает идеологию Вадиму Медведеву, а Александр Яковлев получает в свои руки внешнюю политику. Михаил Горбачев любит, чтобы компетенции секретарей ЦК и членов Политбюро были очерчены неясно, чтобы несколько человек занимались одними и теми же проблемами. Экономикой, например, ведает половина членов Политбюро, включая премьер-министра. Яковлев руководит внешней политикой, которой занимается также министр иностранных дел и член Политбюро Шеварднадзе. Яковлев разрабатывает стратегические концепции, но не чурается и дипломатической практики — принимает иностранных послов, аккредитованных в Москве.

Основное занятие Александра Яковлевна — подготовка «целостной концепции» «нового мышления». Он — возможно, важнейший генератор идеологических идей, используемых Горбачевым. Генеральный секретарь часто повторяет слова, выражения, идеи, высказанные бывшим послом в Канаде.

Идеи Александра Яковлева претерпевают эволюцию. Более подробное знакомство с ними позволяет прийти к выводу, что прежде всего и главным образом меняется риторика, дискурс. В 1985 году, уже вернувшись в Москву, он пишет в предисловии к своей очередной книге — «На краю пропасти: от Трумэна до Рейгана», — что все восемь президентов США послевоенного периода «использовали те же самые методы, чтобы сеять страх перед внешней опасностью, разжигать разнузданный шовинизм, оправдывать рост милитаризма и агрессии, промывать мозги народу, чтобы он не мог иметь мысли, нежелательные правящим силам», и т. д. и т. п. В конце 1986 г., уже руководя идеологией, Яковлев осуждает «западную массовую культуру» и ее вредное влияние на советский народ.

С 1987 года в словаре Главного идеолога появляются новые термины, выражения: «Мы полнее и точнее видим прошлое, настоящее, реалистичнее будущее». Он идет дальше: «Между апрелем 1985 года и январем текущего (1987) произошло наше коллективное возвращение к правде...» Правда — не открывается, к ней возвращаются, благодаря Апрелю, она была — это правда Ленина. Приходит озарение: «Вопрос о нравственности — это коренной вопрос перестройки. Вне духовности перестройки нет». Отложены в сторону ссылки на Ленина, отвергающего «обман всяких сказок о нравственности», у Вождя обнаружены цитаты о пользе морали.

Духовность, нравственность, мораль включаются в лексикон «нового политического мышления», которое формулируется прежде всего Яковлевым. Он возглавляет работу по созданию «целостной концепции», «рабочих чертежей» перестройки не только на каждом ее участке, но и в ее «единстве, взаимосвязи всех сфер жизнедеятельности общества».

В апреле 1987 года Александр Яковлев выступает с изложением основных тезисов идеологии «перестройки». Он читает доклад в Академии наук на совещании ученых-обществоведов. Изложенный очень сжато в «Правде», коротко в «Коммунисте», доклад был опубликован целиком только в академическом журнале. Как выражаются в Советском Союзе, его предназначили, главным образом, «для служебного пользования», как инструкция историкам, философам и т. п. Первое, что обращает на себя внимание в докладе, — это прямая связь со статьей 1972 года. Яковлев подчеркивает: «Крайне необходимо дальнейшее развитие в обществоведении принципа историзма». Т. е. учета конкретных обстоятельств при анализе реальности. Исходя из аксиомы «Апреля» (он пишет название месяца с большой буквы, как пишут «Октябрь»), как революционной эпохи «крутых перемен», главный идеолог прежде всего сообщает, что «апрельский пленум, XXVII съезд КПСС вооружили партию научно выверенным знанием коренных черт современной эпохи, противоречивого, но и взаимозависимого, во многом целостного мира, пониманием оптимальных путей, средств и методов решения важных для судеб цивилизации вопросов на переломном этапе всемирной истории».

Вооруженный научным знанием мира, путей, средств и методов его перестройки, Александр Яковлев еще твердо стоит в апреле 1987 г. на позициях 1972 года, настаивая на неизбежности классовой борьбы, коренном противоречии двух систем, их противоборстве. Он приводит пример: «...патриотизм Ленина, благороднейшего сына России, и патриотизм, к примеру, Столыпина, видимо, наиболее талантливого чиновника самодержавия, полярно противоположны, — это классовая пропасть и между людьми, и между мирами». Напоминая, что на протяжении длительного времени «мы мыслили... категориями отрицания капитализма и соперничества с ним», Яковлев декретирует: «В разумной мере это верно». Диалектико-материалистическое видение мира в представлении докладчика не приемлет «как отрицания коренной противоположности двух существующих ныне формаций, так и игнорирования сущностного единства современного мира...» Диалектика позволяет ему утверждать, что «необходимость сотрудничества всего человечества ни на йоту не уменьшает проблемы идеологического противоборства социализма и капитализма».

Обширный доклад, в котором нашлось место утверждениям типа «человек представляет для социализма высшую ценность»; «нам предстоит добиться реальной планомерности в развитии производства, реального централизма и реальной демократии»; «должны быть решительно отвергнуты любые попытки изобразить христианство как „матерь“ культуры русской», не выделяется ничем новым в потоке идеологической продукции Александра Яковлева. Он представляет интерес как этап на пути к дальнейшей эволюции идеологической риторики периода перестройки.

Двухсотлетие взятия Бастилии дало Александру Яковлеву случай представить абрис новой концепции революции: от Французской до «перестройки». Прежде всего, он указывает на необходимость «заново переосмыслить допустимость и пределы насилия в истории. Не в прошлой его части, но сегодня и в будущем, где насилию не может быть места». Подвергается ревизии Карл Маркс: «Идея о насилии в качестве повивальной бабки истории исчерпала себя, равно как и идея власти диктатуры, непосредственно опирающейся на насилие». Любые революции, настаивает идеолог «перестройки», «должны быть гуманными, бережливыми к человеку». Он напоминает, что «на каждом рубеже развития цивилизация неизменно выходила на идею ненасильственности»: «От библейского „не убий!“ до безъядерного, ненасильственного мира». Самые чудовищные преступления становились возможными, когда провозглашалась «безнравственность во имя нравственности». Указывая на прогрессивное значение Великой Французской революции, Александр Яковлев в то же время отмечает и слабости и недостатки, в частности, то, что экономисты-физиократы Кенэ и Тюрго «пренебрегли в своих идеях великими заветами предшественников — Аристотеля, Сократа, Платонова, Фомы Аквинского, Адама Смита и многих других, не мысливших экономику вне морали».

Важнейшая особенность «революции» Горбачева в том, что ее совершают партийные деятели, верно служившие предшествующим генеральным секретарям. Пришло новое время, они стали проповедовать новые взгляды. Большую популярность среди них приобрела евангельская история о превращении Савла в святого Павла. Легионы Савлов, бодро маршировавших в коммунизм, сделали поворот «все вдруг» и пошли в нужном новом направлении легионами Павлов. Если сравнить то, что писал Александр Яковлев до чудодейственного преображения, с тем, что он пишет после него, возникает иногда впечатление самокарикатуры. Он утверждал в 1972 году, что «самая „демократическая религия“ в конечном счете реакционна, представляет собой идеологию духовного рабства», и говорил об этом еще в 1987 году, а теперь слова не скажет, чтобы не вспомнить Библию, прогрессивность религии. В числе «интересных дат, отмеченных «в последние годы», он ставит рядом: 1000-летие крещения Руси (об опасности этого юбилея предупреждал в 1987), 200-летие Французской революции, 100-летие Интернационала. Забыв, кстати, 70-летие III Интернационала! Ненавистник Запада, прежде всего цитадели империализма США, четверть века поносивший в книгах и статьях буржуазную идеологию, свято веривший, что «строй частной собственности есть причина антагонистического классового деления общества», он заявляет теперь: «В сущности конечная цель классовой борьбы — в мире и гармонии». Мир, в котором, начиная с Октября 1917 года, царил ленинский закон «кто — кого?», в котором шла ожесточенная война нового мира, обреченного научными законами истории победить, со старым миром, обреченным теми же законами погибнуть, стал внезапно «цельным». Цельность мира, «общий дом», гармония — стали новыми лозунгами советской идеологии, составляемой под руководством Александра Яковлева из кирпичей, хранящихся в, казалось, забытых ее запасниках.

Александр Яковлев цитирует в поддержку своей миротворческой платформы Ленина, как цитировал его раньше, объясняя необходимость беспощадной борьбы. На этот раз вспоминается указание вождя о том, что революционер никогда не должен терять способность «самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент действия перейти к действию реформистскому». Если бы Александр Яковлев позволил Ленину говорить дальше, мы бы прочли: «Надо уметь приносить всякие жертвы, преодолевать величайшие препятствия, чтобы систематически, упорно, настойчиво, терпеливо пропагандировать и агитировать как раз в тех учреждениях, обществах, союзах, хотя бы самых что ни на есть реакционных... Надо уметь пойти на все и всякие жертвы, даже — в случае надобности — на всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды...»