1.3. Другие переводы

1.3. Другие переводы

С русского языка перевода удостоилось стихотворение в прозе И. Тургенева "Нимфы" (1895). За что же такая честь? За симпатии к язычеству и неприязнь к христианству. Автор рассказывает:

"…Що мав сили я гукнув: — Воскрес! Воскрес величний Пан! І в ту ж мить, — о диво! — на відповідь моєму поклику, по всьому широкому півколу зелених гір, залунав одностайний раптовий сміх, знявся радісний гомін і плескіт. "Він воскрес! Пан воскрес!" — гомоніли молоді голоси… То німфи, дріади, вакханки збігали з верхів’їв у долину… І сміх, променистий олімпійський сміх, рине й котиться разом з ними… Попереду лине богиня… Діано, се — ти? Коли се богиня спинилась… і в ту ж мить, слідом за нею спинилися всі німфи. Дзвінкий сміх завмер… Обличчя богині раптом заніміло, смертельно зблідло; я бачив, як скам’яніли їй ноги, як невимовний жах розкрив їй уста, розширив очі, що дивились вдалечінь… Що вона побачила? Куди вона дивилась?"

Как это куда? Хорошо известно, чего (или Кого) боятся языческие "боги", которые суть бесы. Если у Гейне "Діана скрилась від Христа денної влади", то и с этой дело обстоит так же:

"Я обернувся в той бік, куди вона дивилась… На самому краю неба палив огненною цятою золотий хрест на білій дзвінниці, на християнській церкві… Той хрест побачила богиня. Я почув за собою тремтяче, довге зітхання, подібне до тремтіння порваної струни, — і коли я знов обернувся, від німф не зосталося й сліду… Та як же мені було жаль тих богинь, що зникли!".

Бесов жаль. А Спасителя? Вопрос, конечно, риторический. Не у нимфоманов спрашивать об этом. От них не услышишь радостного: "Христос Воскресе!"

* * *

Перевода на русский язык с немецкого удостоился рассказ Л. Якобовского "Как я раз боженьку забыл" (1901). Переводчица сообщает читателям, что "смерть неожиданно прервала благородные начинания модерниста-народника". А рассказ такой:

"Когда я был маленький, я был умница и набожный мальчик… Да, я был набожный ребенок, потому что я был умница и был очень маленький. Однажды на рождество отец сунул мне в руки большую книжку "Грех безбожных крестьян, которые взбунтовались против власти"… Я стал читать… В этот день я не мог прочесть молитвы перед обедом. Уста мои были бессильны и не годились для божьего слова… Тогда-то я забыл боженьку и все молитвы мои".

Так пишет человек уже далеко не маленький и уже не верующий. Почему же он использует детскую лексику? Может он так и остался инфантильным? Все проясняется, когда он поведал о причинах, побудивших его забыть Бога:

"Вот что я прочел в большой книге: "Ганс был страшно упрям… Ему уже кончилось 20 лет, и хотя он был беднее всех в деревне, душа его была исполнена самой глубокой гордости…".

"Страшно упрямый" и "исполненный самой глубокой гордости" Ганс вступил в классовую борьбу. Но потерпел поражение. Итог был плачевным: "…Взошло солнце, и разложен был костер, и двое слуг повели Ганса на костер. Он не сказал ни слова. Поднялась первая струйка дыма от стружек к привязанному крестьянину. Тогда он заплакал горькими слезами.

— Ах, вот я уже умираю, а еще как есть ни разу не наелся досыта хлеба!

А пламя подымалось да подымалось, и вспыхнуло высоко, подобно тому огненному столбу, который был возжен над Содомом и Гоморрой…" Вот когда я забыл боженьку".

Такова "детская" логика: Каин убил Авеля — поэтому Бога нет.

Еще раз. Медленно. Кто убил? Каин. А Бог этому учил? Нет. Так почему Бога нет? "Потому что Каин убил Авеля".

По поводу ранней смерти Якобовского Украинка писала: "Шкода чоловіка, бо талановитий був і симпатичний, і не час би ще йому вмирати". Но дело атеистической пропаганды не умерло. Его продолжили другие, такие же талантливые.

* * *

Незаконченные переводы Украинки также весьма красноречивы. Из "Макбета" Шекспира была переведена сцена с ведьмами. Из "Божественной комедии" Данте — фрагмент под названием "Пекло. Пісня V". Из Байрона — "Каин": "Якось трапилось, що я досі ні в якому перекладі "Каїна" не читала і, певно, се ліпше, бо він зробив на мене найсвіжіше і найповніше враження, ніж всі інші поеми Байрона, що були мені раніш відомі з перекладів".

Под этим свежим и полным впечатлением зарождался перевод. Сначала Каин в гордом одиночестве богохульствует и хулит своих родных:

…На всі питання

У них одна відповідь: "Божа воля,

Бог добрий". Хто се знає? Чи з того,

Що він всесильний, значить, що він добрий?

Я знаю тільки плід — а він гіркий, —

За гріх чужий я мушу плід сей їсти.

Тут подходит Люцифер и между ними возникает оживленный диалог, в ходе которого враг рода человеческого выражает надежду: "Може, станеш ти, як ми". В дальнейшем, как мы знаем, эти надежды с лихвой оправдались.

Такими были творческие предпочтения переводчицы.