Глава II. АЛЕКСАНДР И ПЕРСИЯ. БОЙ НА ГРАНИКЕ.
Глава II. АЛЕКСАНДР И ПЕРСИЯ. БОЙ НА ГРАНИКЕ.
Численность войска, с которым Александр выступил на покорение Азии современниками обозначается различно; мы, однако, можем считать достоверным, что у него было 32 000 пеших и 5 100 конных воинов38. На Гранике и под Иссой дралось около 30 000 воинов; при Гавгамеле Арриан указывает 40 000 пеших воинов и 7 000 всадников, а между тем очень значительные гарнизонные и этапные войска оставлялись в покоренных местностях. Во всяком случае войско Александра было значительно больше, - пожалуй вдвое больше, - войска, с которым Ксеркс когда-то выступил на покорение Греции.
О силах, выставленных Дарием против македонян, греческие писатели фантазировали так же, как когда-то о полчищах Ксеркса. Цифры, приводимые этими источниками, сильно преувеличены: персы при Гранике выдвигают будто бы 100 000, при Иссе - 600 000, при Гавгамеле - 1 000 000 пеших и 40 000 конных воинов.
Эти цифры совершенно не приходится рассматривать; мы не знаем ничего о численности персидских войск, побежденных Александром, и в 1-м издании этой книги я оставил открытым вопрос, на чьей стороне было численное превосходство.
Однако события, описанные мною в III томе (средневековые войны), заставили меня сделать выводы из истории персов, которые совершенно разрушили обычные представления о многочисленности персидских войск. Протяжение персидского царства от Гиндукуша до Босфора и от Кавказа до Сахары колоссально! Отсюда и заключали о колоссальных силах, которые это царство могло выставить. Но если бы число воинов всегда соответствовало численности подвластного населения, то какое же огромное войско должно было иметь германское царство при Оттонах, Штауфенах и салических королях и какими ничтожными были в действительности войска этих государей. Не от численности населения, а от военной системы зависит величина войск, и рыцарские полки, как учит нас история средних веков, чрезвычайно малы. Персидское войско уже при Ксерксе, как мы это видели, было рыцарским войском. Огромная масса подданных ахеменидского царя была отнюдь не воинственна.
Войны велись и власть поддерживалась национальной персидской военной кастой, храбрость которой греки признали еще во время Дария Кодомана, но численность ее была совсем ничтожна, - настолько ничтожна, что персидский царь пытался увеличить ее чужеземными наемниками, в первую очередь греками. Относительно маленькие государства, как Македония и Эллада, выставляли гораздо больше воинов, чем вся Персия до Индии.
Яснее всего это можно себе представить, изучая ход войн в Европе в конце XV в. При обстоятельствах, представляющих некоторую аналогию с греческими условиями, обитатели немецких Альп создали военную силу, которая опиралась на обороноспособность всего народа. Отсюда выходило так, что обитатели этих немногих долин могли посылать войска, перед которыми дрожали окружавшие их большие страны. Представим себе, что тогда какой-нибудь один король, сам владевший хорошим рыцарским войском и ландскнехтами, прикрепил бы к себе швейцарцев так, как Александр прикрепил греков; тогда он мог бы покорить Европу, как македоняне покорили Азию. Александр стоит во главе государства и союза, насквозь проникнутого военным духом; персидский царь хотя и властвует над гораздо большим географическим пространством, но с очень немногочисленным господствующим военным сословием. Уже походы младшего Кира с его 43 000 греков и походы спартанца Агезилая в Малую Азию показали, как ничтожна была сила сопротивления этого колосса. Последнее сражение Александра с Дарием показывает, что настоящее массовое войско нельзя было собрать из оседлого персидского населения даже на границах центральной области страны.
Благодаря вовлечению греческих наемников персидские войска, как и македонские, состояли из гоплитов, лучников и всадников. Арриан говорит о всадниках на Гранике, что они были в худшем положении, чем македоняне, потому что боролись дротиками против пик. Но он же рассказывает случай, когда македоняне бросали копье, а персы рубили мечом. Очевидно, существенной разницы в снаряжении и способе борьбы не было. Соединение рыцарской персидской кавалерии и персидских лучников с греческими гоплитами создало войско, совершенно похожее на войско македонских противников, - разве только участие разных родов войск в обеих армиях было неодинаково.
Существенной предпосылкой военного похода было то, что отец Александра подчинил греков македонской гегемонии. Коринфский союз в торжественной форме объявил эту войну национальной эллинской войной, и греки вместе с другими контингентами составляли в войсках Александра половину или даже больше39.
Это активное соучастие - еще не самое важное; главное - в безопасности тыла, обеспеченной замирением Греции. Возбудив однажды войну в самой Греции, персы заставили спартанца Агезилая оставить их в покое. Но за Александром была не только Греция: он был настолько силен, что смог оставить в Македонии войско в 12 000 пеших и 1 500 конных воинов под командой Антипатра, дабы быть вполне спокойным за свое отечество.
СРАЖЕНИЕ НА ГРАНИКЕ
Доказательством полного произвола в оценке греками числа персидских воинов могут служить противоречивые описания сражения на Гранике. Источники, которыми пользовался Диодор, указывают на 100 000 пехоты и 10 000 кавалерии. Арриан, напротив, определенно говорит, что македоняне далеко превосходили персов численностью пехоты и вообще не называет общей численности персидских войск, а только упоминает, что у них было 20 000 греческих наемников и 20 000 всадников. По обычному критическому методу надо было бы принять, что наиболее достоверными являются самые малые из цифр, называемых противником. Но данные Арриана страдают внутренним противоречием: кроме греческих наемников и персидских всадников должна была быть еще и персидская пехота; значит, если пехота в целом была значительно слабее македонской (а последняя едва ли превышала 25 000), то персы не могли иметь 20 000 одних греческих наемников в строю. С уверенностью можно только сказать, что персидская пехота была действительно слабее македонской; кто был сильнее в кавалерии, мы не знаем, - вероятно, тоже македоняне, так как в поведении персов не чувствуется их превосходства, особенно в отношении кавалерии. Они не искали для сражения свободного широкого поля, а заняли позицию с трудно одолимым препятствием впереди фронта - р. Граником, чтобы здесь выждать нападения македонян. Хотя самую р. Граник и можно было почти везде перейти вброд, но правый берег, на котором стояли персы, был высок и крут.
Можно было предполагать, что персы здесь вообще не хотели дать бой, а просто заняли эту позицию в предположении, что Александр не решится напасть на них при такой неудобной местности и будет вынужден потерять время на маневрирование. Тем временем персы могли бы произвести диверсию в Европу. Но все поведение персов, согласно положительному свидетельству всех первоисточников, не оставляет сомнений в том, что только тактические соображения обусловили выбор поля сражения. Тут мы имеем новое явление военной истории: персы, сознавая свою слабость, выбирают препятствие перед фронтом, чтобы затруднить неприятелю нападение.
Македонское войско было построено так, что тяжелая пехота образовала центр, а кавалерия и стрелки - оба крыла. Сам Александр с кавалерией гетэров стоял на левом крыле, а рядом с ним по направлению к середине - гипасписты. Это крыло - всадники и стрелки, возможно, подкрепленные одним отделением гипаспистов, - первым перешло реку и без особого труда обратило персидских всадников в бегство. Хотя описание боя при подъеме на крутой берег и очень подробно, но мы все же не можем ясно представить себе тактическую картину сражения, так как у нас, с одной стороны, нет правильных цифровых данных о соотношении сил, а с другой - ни в одном из первоисточников ничего не говорится о действиях персидских лучников. Едва ли можно предположить, что таковых вообще не было; и совершенно ясно, что при создавшихся обстоятельствах именно этот род оружия мог иметь наибольшее значение.
Но по греческим источникам сражение целиком вел самый неподходящий для защиты крутых склонов род войск - персидская конница. И вполне понятно, что она была побеждена соединенными силами македонских стрелков и всадников, даже если на их стороне не было численного перевеса. Таким образом, существенные моменты, необходимые для понимания этого сражения, для нас потеряны. Мы только узнаем, что препятствие перед фронтом оказалось бесполезным для персов, - явление, к которому еще придется вернуться, - и что исход боя был решен всадниками и стрелками правого крыла. Как только персидская конница оставила поле сражения, на фалангу греческих наемников, которые до тех пор стояли без действия, напали с флангов кавалерия и стрелки, которые без существенного сопротивления изрубили воинов, а часть взяли в плен.
Потери македонян, согласно лучшему источнику, Арриану, составляют 85 всадников и 30 пехотинцев убитыми. Эти цифры маловероятны, если действительно верить источникам, что греческие наемники были почти целиком зарублены: наемники были не из тех, кто дешево отдает свою жизнь. Но, вероятно, их число не было так велико, а сражение не было столь кровопролитно: должно быть, большинство было пощажено и взято в плен; если в действительности так и было, то цифры потерь македонян кажутся вполне вероятными. Большая часть пехотинцев совсем не принимала участия в сражении; поэтому и вышло, что три четверти потерь падают на кавалерию, и это соотношение в цифрах подтверждает рассказы о ходе сражения. На 115 убитых должно приходиться от 500 до 1 000 раненых. Такие потери, правда, не велики и доказывают, что сопротивление персов было не так сильно, но если, как вероятно и случилось, в сражении принимало участие не более 6 000 чел., то цифра потерь совпадает вполне с рассказом о проявленной персидскими рыцарями в бою храбрости, угрожавшей жизни самого Александра. Правда, тут можно только делать предположения, и не нужно себя в этом обманывать. Если кто-либо хочет придерживаться данных об уничтожении греческих наемников и даже того, что их было 20 000, пусть он за этим обращается к тем источникам, по которым потери македонской пехоты равны 30 чел. Нельзя положительно заявить, что первое утверждение нужно отбросить, а второе принять. Но с уверенностью можно сказать, что эти положения стоят в противоречии друг с другом, и одно из них непременно надо отвести.
Примечание ко 2-му и 3-му изданиям. Я особенно не входил в исследование подробностей сражения на Гранике, потому что мне казалось, что при состоянии первоисточников результаты будут незначительны и не будут иметь значения для целей данного труда. Существенные черты военного искусства той эпохи достаточно выступят в более поздних сражениях. В настоящее время материал о сражении на Гранике очень обогатился благодаря новым топографическим съемкам и описанию местности в труде: "По стопам Александра Великого" ("Auf Alexanders des Grossen Pfaden"; Eine Reise durch Kleinasien von A. Janke, Oberst. z. D. Berlin, Weidmann, 1904). Благодаря этой работе, которая открывает в предыдущих исследованиях местности при Гранике существенные ошибки и устраняет их, становится возможным критическое военно-историческое исследование этого сражения. Так как я лично не могу подтвердить исследований Янке, то мне кажется, что тут еще остается материал для специальных исследований. При этом непременно встанет вопрос о разногласиях первоисточников (Плутарх и Диодор против Арриана), своеобразная проблема отсутствия персидской пехоты и т.д. Но центральным пунктом исследования будет вопрос, действительно ли персы хотели наступать, а препятствие на фронте использовалось чисто тактически, или же они хотели маневрировать, чтобы выиграть время.
Те же соображения, что ив 1-м издании, с их весьма скептическим отношением к данному вопросу, я перепечатал во 2-м и 3-м изданиях.