Рим, Персия и германцы

Рим, Персия и германцы

Наше исследование перемен, в результате которых германский мир преобразился между I и IV в., ясно показывает, почему по-прежнему внимание римлян было столь сосредоточено на Персии в позднеримский период. Превращение этого государства в сверхдержаву вызвало тяжелейший кризис III в., и угроза со стороны Персии казалась намного более серьезной, даже после того, как фронт на Востоке стабилизировался. В отличие от нее в Германии даже в IV в. дело не доходило до того, чтобы ее народы осознавали свою общность, а политические структуры не становились унифицированными. Случайные альянсы пролагали путь более прочным объединениям, или конфедерациям, последние же представляли собой серьезную перемену по сравнению с хаотическим миром I в. с его постоянной сменой союзников. Хотя королевский статус мог теперь передаваться по наследству, даже самые удачливые из германских предводителей IV в. не могли повторить успех Ардашира в деле объединения Ближнего Востока против римского господства. Судя по кладам оружия и письменным источникам, германцы в IV в. по-прежнему предпочитали воевать и другом с другом, и с Римским государством.

Как уже говорилось, значительный рост численности населения, экономическое развитие и изменение политических структур в первые три столетия нашей эры не могли не превратить Германию IV в. в потенциально куда более грозного врага римского стратегического господства в Европе, чем это было в I в. н. э. Важно напомнить также, что германское общество не обрело пока равновесия. Пояс германских клиентских королевств простирался лишь на 100 километров за рейнской и дунайской пограничными линиями: значительная часть Германии была недоступна для регулярных военных походов римлян, которые позволяли бы удерживать ее в приемлемых рамках. Таким образом, балансу сил на границе угрожали куда большие опасности, чем чрезмерные амбиции царьков-клиентов. После сильнейшего удара от сасанидской Персии в прошлом столетии мог ли германский мир за пределами тщательно контролируемого пояса клиентских царств восприниматься как столь же серьезная угроза?

В течение всей истории Римской империи клиентские государства Германии время от времени становились объектами грабительских нападений племен, обитавших за пределами зоны римского влияния. Объясняется это просто. В то время как во всей Германии происходила экономическая революция, приграничные районы испытывали непропорционально сильное давление на свою экономику, поскольку ее стимулировало соседство почти тысяч римских солдат с их деньгами и затратами. Клиентские государства были богаче, чем остальная Германия, и потому становились объектом агрессии. Первый известный случай такого рода относится к середине I в. н. э., когда разношерстные отряды с севера вторглись в клиентское царство маркоманнов, во главе которого стоял Ванний, чтобы захватить огромные богатства, которые он накопил за тридцать один год своего правления^{94}. И именно периферийные племена с севера с их жаждой богатств клиентских царств стали теми, кто положил начало потрясениям, известным под названием «маркоманнских войн». Теми же самыми мотивами руководствовались готы, когда они пришли в Северное Причерноморье. До середины III в. н. э. эти земли находились во власти ираноязычных племен сарматов, которые извлекали немалую выгоду из тесных отношений, установившихся у них с Римским государством (их богатство засвидетельствовано серией роскошных погребений, датируемых временем от I до III в. н. э.). Готы и другие германские племена шли в эти края, чтобы завладеть своей долей этих богатств.

Угроза, которую представлял развивающийся германский мир, однако, до сих пор оставалась скрытой по причине отсутствия единства. На практике система более крупных германских царств и конфедераций — теперь уже растянувшихся от устья Рейна до северного побережья Черного моря — скорее превращала их в младших партнеров для господствовавшей позднеримской системы, чем представляла действительную угрозу власти Рима. Империя не всегда добивалась того, чего хотела от этих отношений, и сохранение этой системы вызывало серьезные трения между старшими и младшими партнерами хотя бы один раз в течение каждого поколения. Несмотря на это, обычно варвары знали свое место — никто не выразил это лучше, чем Зизаис, предводитель тех, кто пришел просить о помощи императора Констанция в 357 г.:

«Увидев императора, он бросил оружие и пал всем телом, как мертвый, на землю. От страха он потерял голос в тот самый момент, когда должен был изложить свою просьбу. Несколько раз он пытался заговорить, но рыдания мешали ему, и он не мог объяснить, чего он хочет. Это обстоятельство вызвало к нему особое сострадание. Наконец он оправился, голос вернулся, и, получив приказание встать, он на коленях взывал к милосердию и молил о прощении проступков» (Amm. Marc. XVII. 12. 9–10. Пер. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни).

Во-первых, неспособность говорить, во-вторых, еле слышные всхлипывания, в-третьих, изложение скромных просьб с заиканием — во всем этом была своя хитрость. Констанций сделал Зизаиса царем — клиентом Рима и даровал ему и его народу защиту со стороны империи. Горе варвару, который забывал свою роль.

Поздней Римской империи приходилось тратить много сил на то, чтобы держать варваров в повиновении. Нужно было очень стараться, чтобы ответить на вызов со стороны Персии, но границы в Европе в целом оставались пока под контролем. Стало обычным делом рассуждать о том, что необходимость выделения дополнительных ресурсов для поддержания этого контроля чрезмерно обременяет систему, что предпринимающиеся усилия были бесполезны. В IV в. на восточных и европейских границах вновь установилась стабильность, но слишком дорогой ценой, что привело к результату, который предопределил падение империи, — таковы эти и подобные им рассуждения. Прежде чем приступить к анализу случившегося в конце IV–V в., важно как следует уяснить, что представляла собой империя в IV в. Была ли сама структура обречена на гибель?