Глава VIII. ВНУТРЕННЯЯ ЖИЗНЬ РИМСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АРМИИ.
Глава VIII. ВНУТРЕННЯЯ ЖИЗНЬ РИМСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АРМИИ.
Нашей задачей не является сводка всего материала и сравнительное изучение всех известных нам древностей, которые имеют отношение к римскому военному искусству, но все же мы должны попытаться представить себе хотя бы в самых общих чертах внутреннюю жизнь этого крупного организма.
Римская армия получила свое окончательное устройство благодаря всеобъемлющему и систематическому регламенту, изданному Августом, - так называемым "постановлениям Августа" (constitutiones Augusti). Хотя эти постановления до нас и не дошли, все же мы можем восстановить их общий характер по отдельным цитатам, разбросанным у различных авторов.
За время гражданских войн число легионов постепенно увеличивалось. Цезарь оставил после себя 40 легионов, триумвиры располагали несколько большим числом, а их противники - республиканцы - двадцатью тремя. Октавиан и Антоний в 36 г. имели вместе в своем распоряжение приблизительно несколько более 75 легионов. В более древнюю республиканскую эпоху в легионы принимались только римские граждане. Но с течением времени этот принцип был не только оставлен, но, если так можно выразиться, даже перевернут вверх ногами: прием в легионы стал давать право римского гражданства. Несомненно, что уже легионы Цезаря лишь в незначительной части состояли из прирожденных римских граждан, и этот факт в еще большей степени можно наблюдать в легионах триумвиров. Многие из этих легионов имели лишь с самой внешней стороны легкую: римскую окраску. Виргилий в одном месте66 категорически называет ветеранов, поселенных в Италии, варварами. Когда Август окончательно и неоспоримо утвердил свое единодержавие, то он снова вернулся к древним основам и действительно гениальным образом сумел их сочетать с условиями мировой империи, надстроенной над городом Римом и латинским племенем. Он не пошел настолько далеко, чтобы с безусловной четкостью отделить одни от других войсковые части, состоявшие из граждан и неграждан, но все же армия соответственно политической структуре государства была организована по различным национальным ступеням. Если бы в те же самые воинские части на долгий срок и без всякого разбора включались и римляне и неримляне, то латинский элемент в каждой воинской части стал бы настолько слабым, что он не смог бы ни ассимилировать другие элементы, ни господствовать над ними. При такой неопределенной расплывчатости пострадало бы и военное значение этих войсковых частей.
Таким образом, Август сперва сократил число легионов, - как кажется, до 18, - а затем опять увеличил его, доведя к моменту смерти до 25, к царствованию же Септимия Севера это число достигло 33. Но в то время как в эпоху гражданских войн наряду с легионами существовали вспомогательные войска, состоявшие главным образом из легковооруженных войск и всадников, в императорскую эпоху стали уже различать тяжеловооруженную пехоту, подразделенную на легионы подчеркнутого римского типа, и вспомогательные войска, состоявшие из организованных по территориальному принципу когорт. Вместе с тем был сохранен принцип, по которому служба в легионе давала право на римское гражданство. Таким образом, они ни в коем случае не набирались из одних лишь прирожденных римских граждан, но все же мы должны принять, что неграждане, зачисляемые в легионы, были до некоторой степени романизованы, а именно знали латинский язык, так что не нарушали общего римского характера войсковой части.
При императорах из дома Юлиев западные легионы в своей основе состояли еще главным образом из италиков. Но со времени Веспасиана это явление стало постепенно исчезать67; италики сохранили преобладающее положение лишь в преторианской гвардии в Риме. Легионы стали пополняться в тех провинциях, в которых они стояли. Как указывают надписи, даже германцы стали вступать в легионы во все большем и большем числе68. В одной сохранившейся надписи преторианец говорит, совсем как некогда Виргилий, о "варварских легионах". Но это были варвары лишь по крови. А по своему духу, по своим обычаям и по своему языку это были представители, конечно, первоначальна варварских, но теперь подвергавшихся романизации племен, входивших в состав империи, которые окончательно романизировались на римской службе и из среды которых вербовались римские легионы.
Римский характер этих легионов в дальнейшем обеспечивался тем, что центурионы лишь в очень незначительной части выходили из состава самих легионов, а в значительно преобладавшей части брались из состава императорской гвардии - преторианцев, которые состояли из италиков69. Единый и целостный характер офицерского корпуса (командного состава) всей армии сохранялся и поддерживался посредством частого перемещения центурионов из одного легиона в другой, о чем мы узнаем из надписей главным образом надгробных.
Во вспомогательных войсках также, возможно, служили отдельные римские граждане, но в своей массе эти войска состояли из еще не романизованных римских подданных. Вооружение, способ ведения войны и дисциплина в этих войсках были такие же, как и в римских легионах. Старшие и младшие командиры были римляне, служебным языком был римский, а обиходным языком был, очевидно, родной язык70. Таким образом, различие между вспомогательными войсками и легионами было лишь весьма относительным, причем это различие с течением времени все больше и больше стиралось.
Эти вспомогательные когорты являлись переходной ступенью как к вспомогательным легковооруженным войскам и коннице, организованным по национальному принципу, так и к чистым варварам, которые были скорее союзниками, чем подданными римлян, и которые следовали за римским войском, имея собственное оружие, собственную организацию и находясь под командой своих собственных предводителей. Но и здесь были еще различные переходные ступени.
Тацит рассказывает ("Агрикола", гл. 28), что в Британии одна когорта усипетов подняла восстание, убила своего центуриона и римских солдат, "которые были введены в состав манипул для поддержания дисциплины в которые должны были служить примером для солдат, являясь их руководителями", и пыталась на трех кораблях бежать к себе на родину. Таким образом, в данном случае римляне сделали попытку принудительно в окончательно сковать упрямых германцев формами римской военной организации.
Батавы же, которые взбунтовались при Цивилии, хотя также входили в состав когорт, не были, очевидно, организованы по чисто национальному принципу. Однако, именно после этого восстания римляне стали осторожнее. Они уже перестали организовывать германцев по округам, но распределял их по разным частям, пользовались ими вдали от их родины и заменяли командиров, происходивших из их собственных княжеских родов, римскими офицерами. Аналогией к этим римским вспомогательным войскам является современная английская армия в Индии.
Очень существенным моментом, характеризующим римское войско, является способ составления более крупных войсковых соединений.
К каждому легиону присоединялось большее или меньшее количество вспомогательных когорт, но они никогда не превосходили своей численностью легион, в большинстве же случаев были значительно слабее его. Хотя эта система и не проводилась с абсолютной строгостью, - так что, например, в Реции мы находим вспомогательные войска без всяких легионов, - все же этот момент присоединения является самым основным моментом. Следует себе только ясно представить, насколько все изменилось бы, если бы иноземные когорты были объединены в крупные части или если бы все войска рассматривались как некое единство. В первом случае римский и неримский элементы противостояли бы друг другу как две равноправные силы, а во втором случае римский элемент был бы подавлен численным превосходством варваров. Римскому элементу обеспечивали господствующее положение во всем римском войске тем, что ставили в центр легионы, допуская в них, однако, романизированных варваров и группируя вокруг них почти варварские или вполне варварские вспомогательные войска. Отдельные и обособленные когорты не имели иной точки соприкосновения, кроме легиона. Поэтому процесс романизации должен был необходимым образом исходить из самого внутреннего римского ядра легиона, постепенно распространяясь на внешние круги и продвигаясь все дальше и дальше.
Численный состав легиона в том случае, если он был полным, оставался в пределах прежней цифры, т.е. приблизительно около 6 000 человек. Мы можем предположить, что общая численность легиона вместе с конницей, которая к нему присоединялась, а также со вспомогательными войсками достигала в среднем 9 000-10 000 человек.
По закону и принципиально продолжала существовать, как и раньше, всеобщая воинская повинность, но на практике пополнение армии основывалось на добровольном поступлении на службу и на вербовке. Раз вступивший в армию брал на себя обязательство служить 20 лет, а в преторианской гвардии - 16 лет, но на самом деле срок этого обязательства значительно удлинялся. Так, мы знаем, что некоторые солдаты, в физическом отношении уже изношенные, все же задерживались под знаменами в рядах армии даже в том случае, когда они получали формальное увольнение. Тогда их ставили в привилегированное положение, освобождали от служебных работ, даже выводили их из состава легиона и образовывали из них отдельные небольшие части (вексилляция - маленькие знамена). Причиной этого являлась не трудность вербовки или обучения рекрутов, но стремление сэкономить на пенсиях, которыми нужно было обеспечить ветеранов.
Иногда случалось и так, что добровольная вербовка не давала достаточного для пополнения армий числа солдат, и поэтому приходилось прибегать к набору. Однако, назначенный к военной службе мог вместо себя выставить своего заместителя, что в свою очередь указывает на наличие в действительности людей, которые были бы готовы последовать за вербовщиком. Различие заключалось лишь в том, что такие люди, становясь на этом обходном пути "заместителями", зарабатывали деньги, которые государство взыскивало в их пользу с того или иного зажиточного молодого человека по благоусмотрению должностных лиц.
Рабы под страхом смертной казни не имели права вступать в солдатское сословие.
Эти отношения очень наглядно выступают перед нашим взором в переписке между Плинием и императором Траяном. Плиний в качестве наместника Вифинии спрашивает императора, должен ли он наказать двух рабов, которых он обнаружил среди рекрутов, которые уже приняли присягу, но еще не были приняты в ряды войск. Император ему ответил, что следует различать три случая: вступили ли они добровольно, были ли они взяты во время набора или же были выставлены в качестве заместителей. Если они были взяты во время набора, то вина падает на соответствующих должностных лиц; если они были выставлены заместителями, то виновны те, кто их выставил; если же они добровольно вступили на службу, то их следует наказать. При этом не имеет никакого значения то обстоятельство, что они еще фактически не вступили в ряды войска.
Понятие "военной мерки", сыгравшее такую крупную роль в новейшее время, было также известно и римлянам. Эта мерка в императорскую эпоху носит название "incomma" (военной мерки). Любопытно отметить, что наши ученые высказали различные мнения относительно ее величины. Один ученый, основываясь на шуточной загадке, считает, "что пять римских футов (1,48 м) считалось очень почтенной высотой даже для солдата"71, что должно было бы превратить римлян в карликовый народ, так как эта мерка на 6 см меньше, чем рост самого маленького немецкого или французского солдата. Другой же ученый72 полагает, что эта мерка имела в среднем 5 футов и 10 дюймов (1,725 м), превышая, таким образом, даже прусскую гвардейскую меру. На самом же деле (Вегеций, I, 15) в соответствующем месте указано лишь то, что такая высота требовалась только для первой когорты. И это, конечно, вполне соответствует тому указанию, которое мы находим в другом месте73, а именно, что мерка равняется 5 футам и 7 дюймам (1,651 м). В тех местах, где число подлежащих набору было незначительно, там, вполне естественно, дело кончалось тем, что в солдаты брались самые рослые; поэтому поиски "дюжих парней" становились для полководца чем-то вроде спорта. Мы узнаем от Светония, что Нерон приказал набрать целый легион, состоящий из солдат ростом в 6 футов (1,774 м), назвать его фалангой Александра Великого и хотел с ним двинуться к Каспийским воротам74.
Лишь очень немногие войсковые части находились в городах или даже в местечках. Более или менее крупный гарнизон был лишь в одном Риме, но все же весь гвардейский корпус преторианцев с городскими когортами не превышал 12 000 человек и к тому же был расположен не только в Риме, но и в нескольких других местах вне его. Во всей Галлии только в одном главном городе Лионе был расположен гарнизон, состоявший из 1 200 человек. Вообще же во внутренних провинциях империи не было никаких гарнизонов. Легионы были расположены в больших укрепленных лагерях поблизости от границы. Неподалеку от этих укрепленных лагерей, - но все же на некотором расстоянии от них, так что вокруг вала оставалось некоторое свободное пространство, - стали скоро образовываться гражданские поселения (canabae), которые с течением времени стали превращаться в города75.
Вспомогательные когорты были по большей части расположены в малых и в больших крепостях, находившихся в непосредственной близости от границы.
Солдатам было запрещено жениться, несмотря на то, что они на службе достигали 40- и 50-летнего возраста. Если солдаты все же женились и обзаводились семьями, то они не имели права держать при себе в лагере свои семьи, и начальство при распределении войск совсем не считалось с этим, так как не усматривало в этом факта "законного брака" (justum matrimonium).
Запрещение жениться распространялось также на центурионов, и даже высшие командиры, покидая Рим для вступления в командование войсками, должны были оставлять дома своих жен.
Высшие командиры, трибуны и легаты, происходившие из аристократических семей Рима и римских провинциальных городов, даже в эту эпоху не были военными в исключительном и специфическом смысле этого слова, но, как и во времена республики, были должностными лицами - магистратами, выполнявшими всякого рода начальственные функции судебного, административного и военного характера. Единственной квалификацией, которая требовалась от такого должностного лица, было знатное происхождение, аристократизм, который все может, потому что сам себе во всем доверяет, считая себя способным для всякого дела. Когда в свое время Лукулл отбыл в Азию, для того чтобы принять командование над войсками, отправленными против Митридата, то, будучи до того времени совершенным невеждой в военном деле, он стал по дороге готовиться, беря уроки и читая книги по военным вопросам76, благодаря чему блестяще выполнил свою задачу. Правда, Марий отзывался с большим презрением о такого рода полководцах77, и даже Цезарь в своих писаниях не слишком часто хвалил своих трибунов. Август и в этом случае сумел найти компромисс между римским общественным строем и военными потребностями, создав новую должность лагерного префекта. Первоначально они были, как показывает их название, комендантами больших постоянных лагерей, но в скором времени число их было увеличено и их функции были расширены. На них была возложена обязанность наблюдения и контроля над выполнением службы, с чем уже больше не могли справляться трибуны, бывшие в большей или меньшей степени дилетантами. А лагерные префекты были профессиональными воинами: они выходили из среды центурионов и всегда стояли на страже дисциплины, внушая страх солдатам. Позднее, в III столетии, они окончательно заняли место легатов и стали командирами легионов.
Нервом армии оставалась по-прежнему, как и в республиканскую эпоху, группа центурионов, которых мы характеризовали выше (т. I) как фельдфебелей, занимавших должность ротных командиров. В то время как в республиканскую эпоху центурионы выходили исключительно из среды простого люда, в императорскую эпоху в армию стали проникать этим путем также и молодые образованные люди, которые просили у императора, чтобы он им предоставил должность центуриона, и затем дослуживались до чина штаб-офицера. Первый разряд центурионов носил название "с военной службы" а второй - "из римских всадников".
Таким образом, командный состав не был так строго разделен на два разряда, как то было раньше. Простой человек, вступавший в ряды войск, мог дослужиться до должности центуриона или даже лагерного префекта, а тот, кто вступал в армию в качестве центуриона, мог дослужиться до должности трибуна. Самые благородные молодые люди, а именно сыновья сенаторов, вступали в армию в качестве трибунов и дослуживались до чина легата, который соответствовал чину генерала. Во главе каждого легиона находился в качестве постоянного командира легат, а затем - может быть, уже со времен Цезаря (I, 493) или с течением времени, может быть, при Августе или только при Адриане, - также и трибуны превратились в постоянных командиров когорт; собственно говоря, это уже со времен Мария диктовалось военной необходимостью. Но так как в течение долгого времени в состав одного легиона входило только шесть трибунов, в то время как легион состоял из десяти когорт, и Вегеций ясно говорит о том, что когортами командовали частью трибуны, а частью особые начальники, называвшиеся "препозиты" (praepositi), то следует предположить, что, таким образом, и в данном случае преодолевалось сословное различие, а именно тем, что должности четырех командиров когорт закреплялись за теми центурионами, которые получали продвижение по службе. Таким образом, "препозиты" были еще одной промежуточной ступенью между разрядом центурионов и группой лагерных префектов78.
Группа солдат, которых мы назвали бы унтер-офицерами и ефрейторами, носила в императорской армии название "принципалов" (principales). Из среды простых солдат выбирали самых способных, самых образованных и самых храбрых и продвигали их по строго определенной схеме. Важнейшими должностями здесь, как и в республиканскую эпоху, были должности знаменосца (signifer), помощника центуриона (optio) и передающего пароль (tesserarius), которые заменяли центуриона в командовании или же стояли во главе более мелких подразделений. Из среды принципалов выходили не только правительственные армейские чиновники, но также высшие штабные командиры и, наконец, даже императорские гражданские должностные лица79.
Жалованье легионеров, которое в республиканскую эпоху без кормового довольствия (равного приблизительно 45 денариям) выражалось в сумме 75 денариев в год, было удвоено Цезарем, Август же к концу своего правления его значительно повысил, доведя до тройных размеров, т.е. до 225 денариев, что равняется 195 маркам. Насколько крупным было это жалованье, можно судить по тому, что вспомогательные войска, жившие в точно таких же условиях, получали не более трети этой суммы, т.е. всего лишь 75 денариев. Преторианцы же, которые жили не в лагерях, но в Риме и в других местах, где жизнь была роскошной и дорогой, получали жалованье, превышавшее больше, чем в три раза жалованье легионеров, т.е. 750 денариев, или 650 марок, помимо кормового довольствия.
К регулярному жалованью добавлялись подарки, выдававшиеся при вступлении императора на престол и при иных подобных торжественных событиях, а также премия, выдававшаяся при увольнении от службы, которая у легионеров была не менее 3 000 денариев, а у преторианцев не менее 5 000 денариев (2 600 и 4 300 марок). Наличные деньги иногда заменялись правом получения земельного надела, но, конечно, очень сомнительно, чтобы человек, пробывший воином от 18 до 40 или 45 лет, мог горячо взяться за крестьянскую работу и удовлетвориться положением мелкого крестьянина. Но и это пожалование получали лишь преторианцы и легионеры, а не солдаты вспомогательных войск.
Домициан повысил годовое жалованье легионеров до 300, Коммод - до 375, а Септимий Север - до 500 денариев. Трудно установить реальное значение этих повышений. Так как вес серебра в одном денарии был при Септимий Севере вдвое меньше, чем в эпоху Августа, то значительное повышение солдатского жалованья должно было бы быть лишь кажущимся. Однако, весьма вероятно, что покупательная сила денег повысилась, так что реальная заработная плата солдат и на самом деле повысилась, что вполне естественно, так как императоры находились в зависимости от своих солдат80.
Центурионы, которые во времена республики получали лишь двойное солдатское жалованье, стали при императорах получать в пять раз больше, чем солдаты, и, таким образом, значительно выдвинулись из общей солдатской массы.
Солдатское честолюбие как в республиканскую, так и в императорскую эпохи подхлестывалось и разжигалось целой системой внешних знаков отличия. Солдатам жаловались почетные копья, маленькие знамена, щиты, таблички с украшениями, которые надевались на конскую сбрую или носились на груди, браслеты, ожерелья, короны и венцы81. При помощи таких же знаков отличий или почетных наименований выделялись и целые войсковые части.
При легионах и когортах имелись прикрепленные к ним врачи и лазареты (valetudinaria) с собственными служащими и санитарами (которые находились при больных - qui aegris praesto sunt)82. Упоминаются также и ветеринары.
При каждой когорте была сберегательная касса, и, кроме того, небольшие кассы взаимного страхования, - в особенности же кассы страхования от смерти, находившиеся под наблюдением знаменосца. Солдаты должны были часть своего жалованья и особенно наградных класть в сберегательную кассу, по крайней мере до определенной суммы. Песценний Нигер однажды приказал, чтобы солдаты, идя на войну, вообще не брали с собой ни золотых, ни серебряных денег, но отдавали бы их в кассу и получали бы лишь по окончании похода.
Управление наемными войсками обязательно требует ведения точного делопроизводства. Среди египетских папирусов наряду со многими другими документами сохранились и военные документы - листки, относящиеся к 81-87 гг., на которых писец одной центурии чрезвычайно тщательно записал на латинском языке расчеты с отдельными солдатами и целыми командами, отпуска и т. п.83.
Каждый вечер все трубачи и горнисты собирались в лагере около палатки полководца и трубили, пользуясь нашим выражением, "зорю". После этого выставлялись ночные караулы84.
Дисциплина по древнеримскому обычаю всегда оставалась строгой, а если она иногда и ослабевала, то довольно скоро находились такие полководцы, которые ее снова сильно подтягивали. Тацит рассказывает про Корбулона ("Анналы", II, 18), что он, восстанавливая при императоре Клавдии древние обычаи среди недисциплинированных легионов, предал смертной казни одного солдата за то, что тот работал на валу, не опоясавшись мечом, как то было приказано, а другого солдата - за то, что он имел при себе один лишь кинжал.
Центурионы всегда ходили, как офицеры в XVIII в., держа в руке палку из виноградной лозы и безжалостно применяя ее. Во время большого восстания легионов, бывшего после смерти Августа, солдаты наряду со многими другими офицерами убили также одного центуриона, которому они дали насмешливую кличку "подай другую" (cedo alteram), так как он привык, сломав палку о спину солдата, требовать себе другую. Если в армии Фридриха Великого право произвольного административного взыскания, предоставленное командному составу, вводилось до некоторой степени в рамки тем, что ротные командиры, происходя из дворянства, сохраняли своего рода патриархальное отношение к своей команде и были ответственны за ее содержание, а отчасти даже и за ее пополнение, то римского центуриона эти смягчающие моменты не сдерживали, так как он был только командиром и к тому же сам строго выполнял служебные обязанности, так как являлся выходцем из простого люда.
Но римская армия, а вместе с нею и римское государство держались не только благодаря исправительным мерам и мерам дисциплинарного воздействия, но также благодаря отвлеченному понятию воинской чести. Государственная мудрость этого державного народа сделала Рим не только политическим, но и религиозным центром мировой империи. Хотя у покоренных народов не отнимали их богов и оставляли им их религию, но все же наряду с туземными богами стали возвышаться храмы и алтари, на которых приносили жертвы богине города Рима и в то же время божеству императора. Подобным же образом, хотя и несколько иначе, обстояло дело в римских лагерях. Там не было алтарей, посвященных богине города Рима. В легионах поклонялись старым капитолийским богам - Юпитеру, Юноне и Минерве, а среди вспомогательных войск - туземным богам, но во всей армии одинаково почитали гений императора. Вспомогательные войска, постепенно теряя свой первоначальный национальный облик, воспринимая различные влияния и романизируясь, вводили у себя также и римских богов. Особенно много почитателей приобрел здесь себе Марс, но наряду с ним также и многочисленные боги и божественные олицетворения: Победа (Victoria), Счастье (Fortuna), Честь (Honos), Доблесть (Virtus), Благочестие (Pietas), Дисциплина (Disciplina), гений местности, гений учебного плаца и гений лагеря получили свои алтари85. Очень редко, лишь в III столетии, находим мы иногда алтари, посвященные городу Риму. Это различие между гражданской и военной религиями является выражением политического положения армии в государственном организме. Армия принадлежит не столько государству, сколько императору, как, впрочем, и сама армия фактически возводила на престол императора.
Понятие божества, или гения императора не получило богословского оформления, и не было установлено, в каком отношении находилось это божество к человеку, созданному из плоти и крови. Бывали такие императоры, которые относили это божество к самим себе, к своей собственной особе. Лучшие и более умные императоры - Август, Тиберий и императоры II столетия - отодвигали свою особу на второй план, но все же наряду со священными и почитаемыми полевыми знаменами в кругу богов знаменного святилища стояло также и изображение императора. Полководцу воздавались почести подобно божеству, так что солдатская религия как бы восполняла солдатскую дисциплину и солдатскую честь86.
Римское императорское войско, обеспечивавшее в течение веков тогдашнему цивилизованному миру редко прерываемый мир, было очень небольшим по сравнению с теми наборами, которые нам известны из истории древней Греции и Римской республики, а также по сравнению с современными постоянными армиями. Те 25 легионов, которыми располагал Август, вместе с вспомогательными войсками, находившимися постоянно - даже в мирное время - на римской службе, насчитывали, очевидно, не более 225 000 человек. Население же всей империи равнялось 60-65 млн87. Таким образом, численность армии по отношению к населению составляла немного более 1/3% в то время как Рим с самые напряженные годы Второй Пунической войны держал под оружием около 7S% своего населения, а Германия и Франция, даже в мирное время до 1914 г., держали под ружьем свыше 1%.
Благодаря организации и дисциплине, как римляне с гордостью себе сами говорили88, этой незначительной доли боеспособных мужчин было достаточно для того, чтобы обеспечивать мир государству, в то время как главная масса населения могла отдаваться ремеслам и культурной работе и должна была лишь платить налоги, чтобы оберечь себя от всякой военной опасности.
Весьма сомнительно, чтобы позднейшее увеличение числа легионов с 25 до 33 было действительным увеличением армии, соответствовавшим росту населения, так как при непрерывном расширении римского гражданского права могло иметь превращение вспомогательных войск в легионы. Домициан даже однажды предполагал сократить численность армии, чтобы сэкономить средства, но должен был отказаться от этого, так как это слишком ослабило бы его положение по отношению к варварам89.
Некоторые места из писем Плиния к Траяну показывают, как скупы были в то время на войска. Наместник торговался со своими должностными лицами, и тот же самый наместник торговался с самим императором, так сказать, из-за каждого солдата, причем об этом шла переписка между Вифинией и Римом.
Организация и тактика легионов оставались по существу прежними. Некоторое изменение в составе когорт и создание двойных когорт (миллиарии) не оказало никакого влияния на военную тактику. Также и реформы, предпринимавшиеся тем или иным императором, в частности Адрианом, имели лишь регламентарный характер, ничего не меняя по существу в самой тактике.
Полевая артиллерия, если так можно выразиться, получила, как кажется, некоторое дальнейшее развитие. Катапульты и баллисты, которыми первоначально пользовались лишь при осадах, были приспособлены также и для сражений в открытом поле (ср. т. I, ч. III, гл. VII, сражение при Мантинее в 207 г.). Весьма возможно, что Цезарь уже регулярно снабжал свои войска такими орудиями. В некоторых сражениях этими орудиями пользовались как Цезарь, так и его враги, как ясно видно из соответствующих описаний90. Тацит упоминает о них, рассказывая о сражении у вала ангривариев. Более поздний источник91 указывает на то, что к каждому легиону, согласно регламенту, присоединялось 55 карробалист и 10 онагров. Первый тип машин служил для метания больших стрел; эти машины передвигались при помощи мулов и требовали для своего обслуживания 11 человек. Второй тип машин передвигался быками и выбрасывал большие камни. При осадах эти орудия имели большое значение. Но во время сражения они вряд ли могли оказывать сильное действие, так как их снаряды хотя и обладали большой пробивной силой, все же имели сферу действия, немногим превышавшую сферу действия холодного оружия. Поэтому можно было легко обезопасить себя от выстрелов из этих машин, либо отступая назад, либо устремляясь вперед в рукопашный бой.
Мы не располагаем никакими специальными указаниями относительно военного обучения, существовавшего у римлян. Однако, греческие тактики эпохи так много говорят о расчленении и о командах, что мы можем себе составить вполне ясную картину строевого обучения. И эту картину мы тем спокойнее можем применить к римлянам, что она в высшей степени напоминает соответствующие современные формы. Это объясняется тем, что здесь мы имеем дело с настолько простыми - отчасти математическими, отчасти психологическими - законами и основными принципами, что они естественно должны вызывать на практике в каждую эпоху и у каждого народа сходные явления.
Отделения подразделялись на ряды и шеренги; их выстраивали так, что солдаты становились в затылок; различались повороты и захождения, движения фронтом и в полуоборот. Некоторые команды мы можем привести буквально:
К оружию! (В ружье!)
Обозные, выходи из строя!
Смирно, слушай команду!
Копья вверх! (На караул!)
Копья опустить! (К ноге!)
К копью повернись! (Направо!)
К щиту повернись! (Налево!)
Шагом марш!
Стой!
Равняйсь!
Стать в затылок!
Точность всякого строевого обучения основывается на подразделении команды на две части: на предварительную команду и на исполнительную команду. И этот способ был известен древним; у специалистов по тактике Асклепиодота и Элиана мы находим указания не только на то, что приказы должны быть короткими и ясными, но и на то, что частное должно предшествовать общему, так что следует говорить "к копью - повернись!", а не "повернись - к копью", так как в противном случае в спешке одни бы повернулись направо, а другие налево.
По воинскому уставу, римские солдаты должны были не только обучаться военному строю, но также драться на мечах, стрелять, делать гимнастику, плавать и маневрировать.
Маневры называются "decursio" и объясняются так: "Разделив войско на две части, сталкивать оба строя, изображая подобие боя". Таким образом, под словом "маневры" понималось то же самое, что и мы понимаем под этим словом. Трижды в месяц должен был совершаться учебный поход (ambulatio) с походной укладкой на две мили туда и на две мили обратно92.
Дисциплина основывалась, так же как и в современных постоянных армиях, на строевом обучении. Число новобранцев, подлежавших строевому обучению, было, однако, очень незначительно, так как главная масса легионов состояла из более старых солдат. В армиях VIII в., где состав войск был приблизительно таким же, большинство старых солдат обычно увольнялось в отпуск и призывалось вновь в ряды войск лишь раз в году на краткий срок для прохождения строевого обучения, причем постоянный наличный состав войск служил для несения караульной службы. Но эта система увольнений была неприменима по отношению к римским солдатам, которые должны были постоянно нести охрану границ. Поэтому солдат, - как это уже, впрочем, и было в республиканскую эпоху, - принуждали выполнять строительные работы. Самими солдатами были построены и поддерживались в порядке не только пограничный вал, его башни и укрепления (крепости), но и большие дороги в пограничных провинциях, где мы даже еще теперь часто из надписей узнаем, какая именно войсковая часть выполнила ту или иную работу. Август категорически запретил пользоваться солдатами для частных предприятий, но их привлекали для сооружения храмов и других общественных зданий.
Разительным примером того, как в своей основе люди всегда остаются одинаковыми и как одинаковые установления всегда вызывают одинаковые явления, является картина войскового смотра, изображенная в одном случайно сохранившемся документе римской военной истории.
Когда французы завоевали Алжир, то в одной довольно пустынной местности, в Ламбезис, где в течение долгого времени находился лагерь легионов, они нашли большую надпись, содержавшую, как это было установлено, обращение императора Адриана к войскам (1 июля 128 г.) после произведенного им инспекторского смотра. Командовавший римскими войсками легат Катуллин приказал высечь эту надпись на камне для того, чтобы навеки сохранить память, как отличились он и его легион во время императорского парада. Французский полковник почтил память своего древнего соратника тем, что приказал своему полку пройти церемониальным маршем мимо этого каменного исторического источника. После этого много потрудились над тем, чтобы восстановить в тексте отсутствующие места и слова и, таким образом, составить хотя бы не абсолютно полный, но все же такой текст, который можно было бы прочесть в его основных частях. В 1882 г. я совместно со своим школьным товарищем Вильгельмом Мюллером издал в "Военном еженедельнике" ("MilitAr-Wochenblatt") этот текст по "Сборнику латинских надписей" ("Corpus inscriptionum latinarum"), снабдив его переводом, в котором была сделана попытка по возможности наглядно подчеркнуть все то, что в этой надписи созвучно современности. Я думаю, что человек, имеющий отношение к внутренней жизни нашей армии, должен будет почувствовать нечто такое, что можно было бы назвать юмором всемирной истории, читая эту надпись и видя, как смесь признания и критики, похвалы с рядом оговорок, авторитетности и благожелательности, устава, высшей мудрости начальника и поучения - являлась основными элементами маневренной критики. Надпись эта гласит93.
"ТО, ЧТО ВООБЩЕ ОТНОСИТСЯ К ЛЕГИОНУ В ЦЕЛОМ"
"Мой легат в своем отчете разъяснил то особое положение, в котором находился полк (дивизия)94: отсутствовал один батальон; в распоряжение правительства предоставляется штаб, состав которого ежегодно меняется; три года тому назад один батальон и четвертая часть рот были выделены на сформирование нового полка, под тем же No 395; полк разделен на много гарнизонов, расположенных в разных местах; на нашей памяти полку пришлось не только дважды переменить постоянный лагерь, но также построить и укрепить новый. Все эти причины явились бы смягчающими обстоятельствами, если бы было установлено, что в течение долгого времени не происходило строевого обучения в широком масштабе. Но результат инспекторского смотра показал, что эти извинения являются излишними, и я могу выразить полку свое полное удовлетворение...
...Штаб-офицеры (или легат?) внимательно96 отнеслись к делу обучения войск. Ротные командиры, младшие офицеры и унтер-офицеры проявили рвение при выполнении своих служебных обязанностей"97.
"КАВАЛЕРИЯ"
"Военное обучение подчиняется в некотором роде собственным законам; если к нему что-либо прибавить или от него что-либо отнять, то это учение окажется либо недостаточным, либо слишком трудным. Если увеличить трудности, то выполнение будет не столь изящным. Однако, полк не удовлетворился этими трудностями, но выполнил самое трудное, а именно, выдвинув кирасиров (буквально "панцирников") в качестве стрелков. Я не считаю нужным непременно порицать это, - наоборот, я хвалю рвение, бывшее причиной этого, между тем как..."
"ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ВОЙСКА"
"Его превосходительство, мой генерал Катуллин, обнаружил одинаковую заботливость по отношению ко всем подчиненным ему войсковым частям... полковник внимательно отнесся к делу обучения вверенных ему войск. Поэтому я разрешаю выдать вам для вашего обратного возвращения в Коммагену экстраординарную дополнительную порцию провиантского снабжения..."
"КАВАЛЕРИЯ 6-го КОММАГЕНСКОГО ПОЛКА"
"Трудно, чтобы батальонная кавалерия98 сама по себе понравилась бы, и еще труднее, чтобы она после военных упражнений кавалерийских частей не произвела неприятного впечатления.
Иное здесь пространство, иное число стрелков, искусные повороты99, сомкнутый строй, прекрасные ремонты, соответствующее более высокому вознаграждению блестящее вооружение - все здесь иное. Тем более следует признать, что эскадрон своей напряженной работой преодолел эти трудности и обнаружил свои отличные качества при выполнении предписанных упражнений, проведя еще вдобавок к ним бой с пращами и с дротиками и проявив особенную ловкость в вольтижировке. Заботливость его превосходительства, моего генерала Катуллина, свидетельствует о том, что он вас..."
"МАНЕВРЫ"
"...Полк в течение одного дня выполнил то, что в других случаях распределяют на несколько дней. Он возвел на большом пространстве полевые укрепления, применяющиеся при сооружении зимнего постоянного лагеря, в течение времени, не намного превышающего время, требуемое при применении подготовленных кусков дерна, которые по самой своей природе могут быть равномерно разрезаны на равные части, легко доставлены и которыми легко пользоваться, в то время как здесь применялись большие и тяжелые камни и глыбы скал, которые нельзя ни перевозить, ни поднимать и которыми нельзя пользоваться при постройках, не заполнив существующих между ними неровностей. Ров, который полк должен был вырыть в твердой, скалистой почве, был правильно врезан в грунт, а стены его были выравнены посредством обивки. После того как эта работа была проверена, войска вошли в лагерь и быстро приняли пищу и оружие. Когда после этого высланная вперед кавалерия, отброшенная назад, возвращалась, то она интервалами принималась и с громкими криками...
...враг не осмеливается больше приближаться к лагерю... слишком поздно соединились... сделали вылазку...
Его превосходительство, мой генерал Катуллин, таким образом организовал маневры (главный замысел), что картина боя вполне соответствовала войне. И это я должен похвалить. Равным образом я должен похвалить войска за выполнение этих маневров. Полковник Корнелиан вполне соответствует своему назначению. Его атаки врассыпную не нравятся мне. Устав императора Августа предписывает, чтобы кавалерия не выходила легкомысленно из своего прикрытия, а преследовала осторожно. Если всадник не видит, куда он несется, или если он не может остановить лошадь по своему желанию, то он упадет в волчью яму... Наступать нужно сомкнутым строем".
К этому приказу по армии Адриана я хотел бы еще добавить рассказ Тацита о большом восстании солдат, произошедшем во время вступления на престол Тиберия ("Анналы", кн. I).
Рассказ об этом внутреннем движении в римской армии, принадлежащий мастерскому перу Тацита, как нельзя лучше и ярче рисует римское войско с его поразительной смесью дурных и хороших качеств. Отношение солдат к династии, римлян к провинциалам, римского военного государства, возглавляемого императором, к римскому гражданскому государству, которое все еще имело свое представительство в сенате, - все это в приведенных здесь речах так же оживает, как некогда оживало войско Римской республики в речах центуриона Лигустина. Этот рассказ Тацита мы хотим повторить во всем его объеме не только ради одного римского войска, но также и потому, что в течение всего настоящего труда мы будем, таким образом, иметь возможность на это указывать, когда мы будем встречаться с подобными, даже почти такими же явлениями в войсках в другие времена и у других народов.
Тацит рассказывает:
"Таково было положение вещей в Риме, когда в паннонских легионах произошло восстание, - не под влиянием каких-либо особенных причин, но лишь потому, что перемена правителя давала надежду на безнаказанность восстания и что гражданская война скрывала в себе некоторые шансы на успех. В летнем лагере находились вместе три легиона под начальством Юния Блэза. При известии о смерти Августа и восшествии на престол Тиберия Юний Блэз приостановил военные упражнения вследствие траурных и праздничных торжеств. Это было первой причиной того, что солдаты стали распущенными, приняли враждебный тон, стали прислушиваться к советам наихудших; наконец, они почувствовали стремление к беспутной и праздной жизни, так как им надоели воинская дисциплина и работа. В лагере находился некто Перценний, бывший раньше главой театральной клаки, а теперь находившийся здесь в качестве простого солдата, дерзкий болтун, ловко умевший искусными театральными приемами подстрекать народ. На ночных сходках он постепенно возбуждал умы тех простодушных людей, которые были озабочены вопросом, какова будет участь воинов после смерти цезаря. Или же, когда склонялся день и когда удалялись наиболее благоразумные, он собирал вокруг себя самых испорченных людей. Под конец, когда уже были готовы и другие участники этого мятежа, помогавшие ему в этом деле, он в качестве оратора стал задавать солдатам такие вопросы:
"Почему они, подобно рабам, подчиняются немногим центурионам и еще меньшему числу трибунов? Смогут ли они когда-нибудь еще просить об облегчении своей участи, если они теперь же не подступят с просьбами или с оружием к новому, еще колеблющемуся правителю? Достаточно они страдали из-за трусости в течение стольких лет, стали стариками, в большинстве изувеченные ранами и имея за своими плечами от тридцати до сорока походов! Даже для уволенных служба не кончается, так как они оставляются при знамени и должны под другим названием выносить те же самые тяготы. И если кому-либо из них удается пережить столь многие мучения, то его еще тащат в отдаленные страны, где он получает под названием пашен топкие болота или необработанные гористые участки. Служба сама по себе воистину тягостна и невыгодна. Тело и жизнь оцениваются в 10 ассов ежедневной платы. Из этой суммы они должны обеспечить себя одеждой, оружием и палатками и откупаться от жестокого и дурного обращения центурионов, а также и от военных работ. Но, клянусь небом, побои, раны, жестокие зимы, тягостные лета, ужасная война или тощий мир, - все это продолжается и продолжается.
Единственное средство, которое может помочь, это поступать на службу на известных условиях, а именно, чтобы каждый получал денарий жалованья; чтобы служба кончалась по истечении шестнадцати лет; чтобы они не удерживались дольше под знаменами в рядах войск, но чтобы им выплачивалось вознаграждение в самом лагере наличными деньгами. Разве преторианские когорты, которые получают два денария жалованья и в которых после шестнадцати лет службы солдаты отпускаются на родину, подвергаются большим опасностям? Я не хочу принизить значение сторожевой службы в городе, но я хочу сказать, что они должны, находясь среди диких народов, смотреть из своих палаток в лицо врагу".
Толпа, неоднократно возбуждаемая, выражала криками свое одобрение. Одни с горечью показывали на рубцы от ударов, другие - на свои седые волосы, а большинство - на изношенную одежду и на свое обнаженное тело. Наконец, они дошли до такой ярости, что задумали три легиона смешать в один. Отказавшись от этого вследствие соперничества, так как каждый стремился к тому, чтобы этот почет был отдан его легиону, они обращаются к другой мысли и ставят рядом три орла и знамена когорт. В то же самое время они наносят дерн и воздвигают возвышенное место, чтобы последнее было более заметно. В то время как они торопливо делали это, подошел Блэз, стал бранить и некоторых удерживать, громко крича при этом: "Лучше омочите в моей крови ваши руки. Менее позорно преступление убить легата, чем отпасть от императора. Либо, оставшись невредимым, я сохраню верность легионов, либо, убитый, я ускорю ваше раскаяние".