Глава V. ТЕОРИЯ. КСЕНОФОНТ.
Глава V. ТЕОРИЯ. КСЕНОФОНТ.
Успехи техники военного дела вызвали к жизни также и его теорию. Она развивалась при обсуждении преимуществ различного рода вооружения. Своеобразный след того, как живо дебатировался этот вопрос среди афинян, мы находим в трагедии Эврипида "Геракл", где поэт заставляет Лика, который презрительно отзывается о Геракле как о простом стрелке из лука, спорить с Амфитрионом; сюжет совершенно не требовал этого спора, и Эврипид, очевидно, просто хотел порадовать общественность поэтическим отголоском ее собственных речей.
Лик говорит :
Да что такое ваш Геракл, скажите?
Чем славу заслужил он? Убивая
Зверей... На это, точно, у него
Хватало мужества! Но разве взял он щит
Или копье когда, готовясь к бою?
Его оружие - трусливая стрела,
Его военное искусство - в быстрых пятках.
Да может ли, скажите мне, стрелок
Из лука храбрым быть? Нет, чтобы мужем
Быть истинным, спокойным оком надо,
Не выходя из воинских рядов,
Следить за копьями врагов, и мускул
В твоем лице пусть ни один не дрогнет.
Амфитрион ему на это отвечает:
Затем, тиран, ты не хотел признать
От лука пользы: слушай и учися.
Гоплит - он в вечном рабстве у своих
Доспехов: сломится ль копье в сраженьи,
Он беззащитен, а случись с ним рядом трусы,
Храбрейший из гоплитов пропадает.
Ну, а владелец лука может смело
Разить врагов: всегда довольно стрел
В его распоряженьи для защиты.
А выстрел издали, когда врагу
Тебя не видно и, прикрытый, можешь
Ты целиться. О, Лик, вредить врагам,
От случая при этом не завися,
Вот - высшее искусство на войне.
В это же время, т.е. во время Пелопоннесской войны, некоторые софисты начали читать лекции по военному искусству. Однако первым, кто взял на себя труд систематически проанализировать сущность военного дела и подробно развить связанные с ним вопросы, был Ксенофонт. Он признал - и постоянно, вновь и вновь подчеркивал это, - что военное дело - не наука, но искусство, которое требует всего человека, со всеми его способностями. "Тактика - только очень небольшая часть военного искусства", - говорит у него Сократ (Воспом., III, гл. 1). Полководец должен разбираться во всем, что относится к вооружению солдат и к обеспечению их продовольствием. "Он должен быть изобретателен, энергичен, заботлив, вынослив, обладать присутствием духа; должен быть обходителен и суров, справедлив и хитер; он должен быть бдителен сам и уметь обмануть чужую бдительность; он должен ставить все на карту и стремиться выиграть все; он должен быть щедрым и алчным; уметь идти на риск и быть всегда настороже". Хороший полководец соединяет в себе прирожденные качества с высоким образованием. Полководцу идет впрок, если он честолюбив, читаем мы в другом месте (III, гл. IV, 3). "Киропедия" представляет собою учебник политики и военного искусства, облеченный в форму исторического романа. Но как бы мы ни ценили эту книгу как литературное явление, сколько бы ни читали ее практики военного дела, все же для наших целей - для изучения истории военного искусства - из нее немного извлечешь. Вечные и неизменные элементы ведения войны - психологические и моральные - Ксенофонт разработал превосходно; но подверженные изменению исторические формы у него даны лишь в беглом и часто фантастическом освещении, так что здесь следует с большой осмотрительностью подходить к роману и не отождествлять его с действительностью. Формы, в которых во времена Ксенофонта развивалось военное искусство, были настолько несложны, что о них почти нечего было говорить; а Ксенофонт не обладал тем творческим даром, который умеет из наличного материала вывести и разрешить новые проблемы. Подобные попытки, когда он все-таки их делает, ему явно не удаются, и мы видим, как он, солдат-практик, впадает даже в оторванное от реальности теоретизирование.
К проблемам, которые, несомненно, должны были занимать каждого греческого полководца, принадлежит проблема соотношения между шириной и глубиной фаланги. Как лучше поставить, скажем, 10 000 гоплитов - по 1 000 ли чел. по фронту и по 10 шеренг в глубину или же по 500 чел. по фронту и по 20 в глубину? В первом случае можно было легче совершить охват противника, во втором - получалась большая мощь удара27. Удивительно, что во всей античной литературе мы, собственно, не находим никаких попыток рассмотреть специально этот вопрос. Мы даже не имеем в преданиях определенных указаний о том, на какую глубину в действительности выстраивалась обычно фаланга. Восемь шеренг в глубину упоминаются так часто, что исследователи хотели видеть в этом словосочетании известную норму боевого порядка, и это очень правдоподобно. Но в отдельных случаях полководец отступает от этой нормы, - и не только тогда, когда это вызывается надобностью, но часто и по произволу. Нам трудно понять сообщение Фукидида, будто в сражении при Мантинее отдельные военачальники выстраивали свои части по собственному усмотрению на различную глубину. В сражении при Делии фиванцы были построены по 25 человек в глубину, а другие контингента по-другому, но во всяком случае гораздо мельче. Ксенофонт приходит к этому вопросу в рассказе о вымышленном сражении Кира с Крезом. Киру сообщили, что египтяне выстроились в 100 шеренг в глубину, тогда как его собственное войско построено всего лишь в 12 шеренг. Один из его военачальников усомнился, достаточно ли будет их сил против такой глубокой фаланги. Кир на это возражает, что если фаланга занимает по глубине больше, чем дальность действия оружия, то ее оружие тем самым становится безопасным для противника, - довод, который во всех отношениях следует признать несостоятельным: даже при 12 или при 8 рядах большая часть оружия уже не может получить непосредственное применение. Однако такому человеку, как Ксенофонт, никак не могло быть неизвестно, что преимуществом глубокого построения является сила натиска: но он еще сам узнает на опыте и сам расскажет нам, какие плоды приносит эта сила.
Другая проблема, которая должна была занимать в Греции военных специалистов, - это вопрос о сочетании метательного оружия с тяжеловооруженной пехотой. До тех пор каждое оружие действовало в бою самостоятельно; тактика взаимодействия разных видов оружия еще не существовала. Только в редких случаях удавалось успешно применять метательное оружие против гоплитов и устанавливать взаимную поддержку одного вида оружия другим. Ксенофонт заставляет Кира выставить копейщиков за гоплитами и лучников за копейщиками, чтобы они соответственно пускали свои стрелы и метали свои дротики через головы стоящих впереди (кн. IV, гл. 2), - ибо стрелки и метальщики, сообщается нам, не могли бы устоять в рукопашном бою, тогда как под прикрытием гоплитов они могли стрелять и метать через головы последних.
Будь такое разделение оружия практически осуществимо, оно, конечно, имело бы чрезвычайно сильное действие, и мы хоть где-нибудь да встретились бы с ним на деле. Но это лишь простая выдумка теоретика. Копья и стрелы, пущенные вдаль по крутой траектории через головы гоплитов, могут оказать лишь самое минимальное действие28. Но прием этот совершенно неприменим, когда гоплитская фаланга находится в быстром движении последнего разбега. Для того чтобы метательное оружие могло причинить чувствительный ущерб неприятельской фаланге до столкновения врукопашную, стрелы и копья должны быть пущены залпом издалека, или же гоплиты в самой фаланге должны быть вооружены каким-либо метательным оружием. Было бы трудно понять, каким образом Ксенофонт, с его ясным практическим умом, мог изобразить такую фантасмагорию, как помещение стрелков в задних рядах фаланги, если бы другие примеры в истории не показывали нам, насколько легко теория теряет из-под ног твердую почву реальности. Превосходный практик Наполеон I в своих заметках о "Семилетней войне" (примеч. 2 к гл. 11 и 12) предлагает снабдить пехотных солдат, стоящих в третьем ряду, пробковыми подошвами от 3 до 5 дюймов толщиною, чтобы они могли стрелять через головы других. Неясно, предлагалось ли им надевать пробковые сандалии непосредственно перед открытием огня, или же они должны были проделать весь марш на пробковых подошвах. Это мало чем отличается от предложения Ксенофонта. Не только добрый старый 1омер, но и величайшие полководцы любят иногда помечтать...
Более реалистическая мысль проводится, по-видимому, в предисловии, в котором предлагается ставить позади боевого порядка жандармские заградительные отряды, которые следили бы, чтобы никто не смел бежать с поля сражения, и в крайнем случае убивали бы беглеца на месте. Однако при ближайшем рассмотрении этот совет также оказывается чисто идеологическим, и еще никогда такая мера не применялась на деле ни одним полководцем: кто, в самом деле, поручится за храбрость этих жандармов? А если и найдутся в войске люди, на чью отвагу можно положиться с безусловной уверенностью, то лучше применять их на фронте, а не позади него.
Третья проблема, затронутая у Ксенофонта, - построение резерва. Греческая фаланга гоплитов атакует единым, крепко спаянным массивом. Если часть ее оставить позади, то в известных случаях это может принести большую пользу, но зато ослабляется сила первого натиска. При своей гениальной прозорливости в отношении практических потребностей Ксенофонт в описанном выше сражении с Фарнабазом выделил из фаланги гоплитов небольшой резерв, чтобы в случае нужды отбить возможную атаку персидской конницы против флангов. Эта мысль открыла широкие горизонты, но в "Киропедии" мы не находим ее развития; а ей вполне можно было бы уделить место при рассказе о построении кавалерии в большом фантастическом сражении (кн. 7, гл. I). Здесь Кир придерживает конницу и пользуется ею против охватившей его крылья неприятельской конницы для того, чтобы в свою очередь атаковать ее с фланга.
Гораздо внимательнее оказывается автор при оценке боевых колесниц с прилаженными к осям серпами и предлагает (VI, 1, 30), чтобы за фалангой следовала деревянная башня с 20 стрелками; башню должны были везти в бой 16 быков при 8 дышлах. Ксенофонт уверяет, что произведенный опыт показал полную осуществимость этого плана: башня поедет великолепно; запряженная в телегу пара волов должна тащить 25 талантов груза, причем прекрасно справляется с задачей, - а при этих башнях на каждую пару волов придется только по 15 талантов, следовательно, дело должно пойти на лад.
Всю эту пустую игру воображения, допущенную в качестве прикрасы романа, вполне искупает один эпизод (II, 3, 17), который должен продемонстрировать нам несомненное превосходство холодного оружия над метательным. Некий таксиарх разделил своих бойцов на две части и дал одной из них палки, а другой предложил вооружиться земляными комьями. Затем он заставил их подраться, и на следующий день повторил состязание, переменив между ними оружие. Затем Кир пригласил весь отряд к столу и за трапезой стал расспрашивать людей, где получили они синяки и как это произошло. Все в один голос заявили, что от земляных комьев пришлось действительно потерпеть, но тем приятнее было потом, догнав, неприятеля, отыграться палкой на его спине. Поэтому, говорит Ксенофонт, Кир стал отдавать предпочтение в боях холодному оружию, с которым боец идет на врага грудь на грудь (II, 1, 7-9; II, 121; II, 3, 17). Но в свое время, говорится в заключении романа, персы усвоили другие навыки; они опять перешли к метательному оружию и стали избегать рукопашной схватки, хотя и были вооружены мечами.
Ксенофонт решительно подчеркивает превосходство холодного оружия, с которым боец в рукопашном бою непосредственно, грудь на грудь, идет на врага. И это мы должны поставить Ксенофонту в большую заслугу, тем более что как раз в это время в Греции делало большие успехи именно легкое оружие, в особенности пельтастов, и даже не раз бывало, что легкая пехота наносила поражение гоплитам. Можно с большим вероятием принять, что среди эллинов, склонных к рассудочности и умствованию, неоднократно выдвигалась обратная идея - о возможности совершенно победить посредством этих новых приемов тяжеловесную фалангу и вовсе вытеснить ее.
Но греческие предания не забывали, что в Персидских войнах копье одержало победу над луком, и Ксенофонт так же, как и греческая практика, не дал ввести себя в заблуждение. Фаланга и впредь сохраняла значение остова для греческого войска, а все прочие роды оружия, как бы успешно ни шло их развитие, играли лишь вспомогательную роль.
Кроме "Киропедии", Ксенофонт оставил нам еще военные монографии в своем сочинении о государстве лакедемонян и в двух трудах о кавалерии - об искусстве верховой езды и о командовании конницей. В этих сочинениях мы находим немало любопытных подробностей.
Первое большое военно-теоретическое произведение, не прибегающее ни к каким поэтическим маскировкам и предназначенное непосредственно для практических потребностей, вышло из-под пера одного аркадянина, Энея из Стимфалии. В своем труде, написанном около 357 г., он широко использовал Ксенофонта. Этот труд состоял из нескольких книг, но до нас дошла только одна, посвященная обороне городов; однако и она не дает нам большого материала. Больше всего места в ней уделено мероприятиям против измены, военных хитростей, тайной переписки, телеграфии, а также общим соображениям. Между тем об осадных машинах и средствах обороны против них мы находим в книге лишь очень немногое, да и это немногое, по всей вероятности, является позднейшей интерполяцией.
1. Бальдес (Baldes) в труде "Xenophons Сугордё1е als Lehrbuch der Taktik" (Progr. von Birkenfeld 1887) утверждает, что Ксенофонт уже открыл в теории то, что македоняне ввели затем на деле: тактику комбинированных родов войск, боевую кавалерию, преследование. Картину, данную в III, 2, 5, Бальдес толкует как изображение боевого построения. Я не могу с этим согласиться. Помещение армян впереди персов представляется мне просто прикрасой при описании боя, а не воплощением собственной тактической идеи. С первыми же указанными выше вопросами дело обстоит иначе: Ксенофонт действительно дает описание тактики комбинированных родов оружия, как доказывает Бальдес, но отсюда нельзя выводить никаких особенных следствий, так как дойти до этой идеи настолько же легко, насколько трудно осуществить ее в действительности. Только последнее составляет заслугу.
2. Эней был издан Рюстовом и Кёхли и затем снова Гугом (Hug). Далее Гуг говорит о нем в "Gratulationsschrift der UniversiW Zwich an die UniversiW ^bingen, 1897 г.". Ср. ^hns, Geschichte der Kriegwissenschaft, Bd. I, § 8 и Ad. Bauer, Kriegsalter, § 2 и 47.