Глава VI. ОТДЕЛЬНЫЕ СРАЖЕНИЯ.

Глава VI. ОТДЕЛЬНЫЕ СРАЖЕНИЯ.

ЗИВЕРСГАУЗЕН 9 июля 1553 г.

 С обеих сторон рейтары вооружены пистолетами; открывают огонь, когда сошлись на такое близкое расстояние, чтобы "можно было различить белки глаз". О караколировании еще нет и речи. Обе армии очень сильны. У Морица - от 7 000 до 8 000 рейтаров, у Альбрехта - немногим меньше. Все сведения крайне противоречивы. Возможно, что компетентным анализом источников еще удастся восстановить сколько-нибудь ясную картину боя.

СРАЖЕНИЕ ПРИ СЕН-КАНТЕНЕ 117 10 августа 1557 г.

 Филипп II собрал армию не менее как в 53 000 человек с 70 орудиями и осаждал Сен-Кантен, который защищал Колиньи. Главная французская армия находится в Италии. Французы, пытавшиеся ввести в город подкрепление, разбиты превосходящими силами неприятеля, причем испанцы обстреливают орудийным огнем французские пехотные колонны и рассеивают их кавалерийскими атаками. После этого Сен-Кантен пал. Но замечательно то, что Филипп не в состоянии использовать свой успех, так как он не может выплатить жалование своим войскам. Он вынужден их распустить в ноябре или разместить по гарнизонам.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ГРАВЕЛИНГЕНЕ 13 июля 1558 г.

 После потери Сен-Кантена Генрих II вызвал свою армию из Италии и на этот раз имел на своей стороне превосходство сил, так как Филипп был вынужден распустить свои войска. Генрих взял Кале и опустошил Фландрию. Чрезмерное напряжение испанцев в предыдущем году несет за собою возмездие и парализует их силы. Однако по прошествии 6 месяцев обстоятельства меняются в обратную сторону. Французы раздробили свои войска и вторглись также в Люксембург, между тем испанцы под начальством графа Эгмонта атаковали их войско, осаждавшее Гравелинген между Кале и Дюнкерком, вдвое превосходящими силами и разбили его. И на этот раз кавалерия сыграла решающую роль.

 С обеих сторон были немецкие ландскнехты, которых обе стороны упрекали в вялости, может быть именно потому, что они, как ландскнехты, не хотели наносить друг другу слишком сильных ударов. Однако это не помогло ландскнехтам, служившим во французском войске; их перебили так же, как и прочих. Все войско, за исключением нескольких рейтаров, которым удалось спастись, было истреблено, важные господа попали в плен.

ГУГЕНОТСКИЕ ВОЙНЫ

СРАЖЕНИЕ ПРИ ДРЁ 19 декабря 1562 г.

 Протестанты имеют значительный перевес в кавалерии, католики - в пехоте (швейцарцы, ландскнехты, испанцы и французы) и в артиллерии. Несколько пехотных колонн с той и с другой стороны рассеяны конницей, а "черные рейтары" гугенотов сильно напирают на швейцарцев, но в конце концов отражены118.

 Один французский батальон тоже успешно выдерживает атаки жандармов и рейтаров, выставив перед фронтом своих пикинеров три шеренги аркебузиров, которые удерживают кавалерию на почтительном расстоянии. Таким образом, католики одерживают, наконец, победу над протестантами.

СРАЖЕНИЕ ПРИ МОНКОНТУРЕ 3 октября 1569 г.

 Католики имеют значительное численное превосходство в кавалерии и пехоте. Колиньи старается прикрыть местными препятствиями фронт, который католики обходят. Бунт ландскнехтов, требующих недоплаченное им жалование, задерживает отход гугенотов. Четырехтысячный батальон швейцарцев, прикрывший любопытным образом свои фланги повозками, отбивает атаки гугенотских рейтаров. После того как конницу гугенотов прогнали с поля сражения, католики атакуют со всех сторон батальон ландскнехтов и уничтожают его. Католики уверяют, что их потери не превышали 300-400 человек, а по донесению Пфиффера, швейцарцы потеряли всего 20 человек убитыми. Отсюда получается, что ландскнехты даже не сумели дорого продать свою жизнь119.

БОЙ ПРИ КУТРАСЕ 20 октября 1587 г.

 Первая победа Генриха IV. Не более шести-семи тысяч человек с той и с другой стороны. Приняли участие в бою, по-видимому, только рейтары и аркебузиры. Генрих построил своих аркебузиров небольшими сомкнутыми колоннами между рейтарами и преподал им инструкцию стрелять по неприятельской коннице лишь тогда, когда она приблизится на 20 шагов.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ИВРИ 14 марта 1590 г.

 Дошедшие до нас данные производят впечатление легенды. Нет еще особого критического исследования. Хотя налицо и имелись большие колонны пикинеров, но сражение разыгралось исключительно в боевых действиях рейтаров, аркебузиров и артиллерии.

 После поражения конницы лигёров, Генрих велит подвезти орудия против неприятельской пехоты, после чего швейцарцы сдались, а ландскнехты и французы были истреблены.

СРАЖЕНИЕ ПРИ БЕЛОЙ ГОРЕ 120 8 ноября 1620 г.

 Богемская война тянулась уже почти три года, но дело не доходило еще до решительного столкновения. У чехов был большой перевес сил: на их стороне были моравцы, силезцы и значительная часть австрийцев, на помощь к ним шли и венгерцы. Однако для того чтобы взять

Вену, при нерешительности их вождей, у них все же не хватало сил. Папа посылал деньги, Испания и Польша - войска, и герцог Макс Баварский, в качестве главы лиги, сам приближался с изрядной армией.

 Тем не менее, до последней минуты можно было сомневаться, дойдет ли дело до решительного сражения. Баварский герцог настаивал на том, чтобы воспользоваться значительным численным превосходством объединенных войск императора и лиги и прямо идти на Прагу (из Верхней Австрии). Однако главнокомандующий императорской армии Бюкуа, который перед этим вел успешную маневренную и малую войну, высказывал сомнения относительно целесообразности такого рискованного предприятия в столь позднее время года. Он предпочел бы ограничиться вытеснением при помощи маневрирования неприятеля из Нижней Австрии. Но герцог Макс настаивал на том, что необходимо принудить противника к сражению и под Прагой решить участь и Австрии, и Моравии. Бюкуа уступил; однако мы увидим, что смелое предприятие могло легко окончиться и неудачей.

 Чешское войско под начальством Христиана Ангальтского пыталось задержать продвижение неприятеля, преграждая ему дорогу на выгодных, труднодоступных позициях. Союзная армия имела решимость продвигаться, обходя противника по дуге на север. Транспорт с провиантом мог за ней следовать из Баварии и в этом направлении, через перевалы Богемского Леса, и доставлялись благополучно. Лишь форсированным маршем удалось чехам, когда они заметили, что поход неприятеля действительно направляется на Прагу, снова преградить ему дорогу, заняв оборонительную позицию на Белой горе, в полумиле от Праги.

 Позиция была чрезвычайно выгодная: справа она опиралась на окруженный стеною охотничий парк с укрепленным замком, слева шел довольно крутой обрыв, а с фронта протекал по болотистому лугу ручей Шарка, через который значительным силам можно было переправиться лишь по одному мосту.

 Когда Тилли с достаточной дерзостью велел баварцам перейти по этому мосту и развернуться на том берегу перед фронтом неприятеля, на стороне чехов поняли, что настал момент напасть на баварцев и их разбить раньше, чем имперцы успеют переправиться через Шарку и придут к ним на помощь. Два полковника, Штубенфоль и Шлик, обратили внимание принца Христиана на исключительно благоприятный случай, и он готов был последовать их совету, однако генерал граф Гогенлое возражал, указывая на то, что баварцы смогут удержать за собою при помощи мушкетеров деревню Реп, расположенную по ту сторону моста, до тех пор, пока главные силы не переправятся через ручей, и что, перейдя в наступление, чехи откажутся от выгод превосходной оборонительной позиции. Христиан сдался на эти доводы и отказался от действительно многообещающих шансов атаки еще не развернувшего свои силы противника, предпочтя дать чисто оборонительное сражение; может быть, он продолжал надеяться до последней минуты, настолько импонировать неприятелю крепостью своей позиции, что последний вообще не решится его атаковать. Если бы эта надежда сбылась, то кампания была бы, наверно, выиграна чехами и без сражения.

 Действительно, Бюкуа находил, что построение неприятельского войска на занимаемой им возвышенности нельзя было в достаточной мере обозреть, что неизвестно, какие у него построены окопы; что легко попасть под огонь артиллерии и мушкетов, которого не выдержат войска, и что тогда, с узким дефиле в тылу, все может погибнуть. Поэтому он предпочел бы обходом с юга заставить неприятеля покинуть свою позицию.

 Но герцог Макс и Тилли, желавшие сражения, все же в конце концов взяли верх на военном совете, который был собран позади фронта уже развернутой армии. "Тот, кто хочет сразиться с врагом в открытом поле, - говорил впоследствии Тилли, - тот не может этого сделать иначе, как повернувшись к нему лицом и подвергая себя опасности его огня". Ведь было ясно, что обход едва ли мог быть выполнен, а отступление с раз уже занятого расположения было крайне опасно. Как численное, так и моральное превосходство было, несомненно, на стороне католической армии. Католики располагали приблизительно 28 000 человек121 против 21 000 чехов, которых все время теснили до самых стен Праги, и еще в предыдущую ночь произвели очень удачное нечаянное нападение на венгерцев, которое у этой существенной части войска богемского короля, насчитывавшей до 5 000 человек, вызвало сильный упадок духа и отбило охоту к бою.

 Еще в то время как в лагере противника заседал военный совет, чехи работали усердно над укреплением своей позиции. В течение самого марша принц Ангальтский, намечая позицию на Белой горе, распорядился, чтобы там соорудили окопы. Он просил самого короля, который, опередив армию, поспешил в Прагу, чтобы тот озаботился выполнением этих работ. Однако в этом отношении сделано было очень мало, так как армия утратила шанцевый инструмент, который она везла с собою, а для получения 600 талеров, необходимых на заготовку лопат и заступов, надо было еще испросить согласия сословного правительства. При несколько большем рвении и чувстве долга на этом месте и располагая всего несколькими часами времени, можно было бы укрепить нагорную позицию настолько, что опасения Бюкуа вполне оправдались бы.

 Но не только сооружение окопов недостаточно продвинулось вперед, но даже естественные выгоды местности остались неиспользованными. Правый фланг с его стеною парка и крутым подъемом был очень силен по самой природе. Его можно было бы занять более слабо, с тем, чтобы усилить левый фланг, расположенный на более пологом скате горы и потому более доступный, или собрать наготове резерв для контратаки. Между тем всю позицию заняли равномерно, построив войска в две линии чередующимися небольшими колоннами пехоты и кавалерии, с очень широкими интервалами между ними. 5 000 венгерской конницы должны были бы стоять частью в резерве, частью на крайнем левом фланге. Однако они опасались этого участка, считая, что он особенно подвержен артиллерийскому огню неприятеля, и расположились исключительно как резерв в третьей линии, в самой глубине позиции. По-видимому, внезапное нападение, которому они подверглись в предшествующую ночь, сильно подорвало их мораль.

 Уже иезуит Фицсаймон, участвовавший в сражении в свите Бюкуа и оставивший нам отчет о нем, подкрепляя свои соображения рядом ученых реминисценций, почерпнутых из Ливия, отметил, что построение чехов было недостаточно глубоким122. Действительно, общее расстояние от стены парка до ската на левом фланге равнялось приблизительно одной трети мили, а численность всей чешской армии не превышала 21 000 человек. Твердое, продуманное командование, которое держало бы войско в своих руках, могло бы выправить положение, повторяем, ослабив правый фланг у парка и сохранив сильный резерв, чтобы двинуть его туда, где это понадобится. Но Христиан Ангальтский не был полководцем такого размаха. Это уже проявилось в его колебаниях, атаковать ли ему баварцев, когда они еще стояли изолированными, или нет; но если бы даже он сам был крупным, вполне уверенным в себе человеком, то все же он не располагал полной властью над подчиненными ему начальниками, а через них и над войсками.

 Католическая армия не воспользовалась своим численным превосходством для охвата, который был вполне осуществим на левом фланге чехов, на участке, не занятом венгерцами; по-видимому, она заняла на обоих крыльях даже более короткий фронт, чем фронт противника. Тем глубже было ее построение. Как имперское войско, так и войско лиги построили свою пехоту каждое пятью большими квадратными колоннами в шахматном порядке, в две или три линии; рядом с пехотными колоннами и позади их была кавалерия, у имперцев построенная маленькими эскадронами, у лигистов - в более крупные колонны123.

 Артиллерия работала с обеих сторон в период развертывания, но, по-видимому, не причиняла особого урона. Католическая артиллерия стояла внизу и должна была стрелять вверх, а у чехов было всего 6 более крупных и несколько мелких орудий.

 Хотя баварцы, как мы видели, построились первыми, однако атаку повели сперва имперцы, находившиеся на правом фланге. Баварцам приходилось взбираться по крутому подъему, но не это, как думает Кребс, было причиной их позднего вступления в бой. Если бы они двинулись в наступление одновременно с имперцами, то крутой подъем мог бы задержать их вступление в бой не более, как на несколько минут; между тем большинство полков герцога, которому в первую голову принадлежит решение дать сражение, вообще не вступали в бой, ибо сражение было уже выиграно имперцами. Причину того, что сражение разыгралось как своего рода фланговое сражение, надо искать в известном компромиссе, заключенном в связи с имевшимися разногласиями, а именно - начать дело с попытки в виде перестрелки в широком масштабе, дабы убедиться, действительно ли позиция настолько сильна и укреплена, как то подозревали более боязливые. Естественно, эта перестрелка должна была начаться с правого крыла, где можно было легче обозреть местность, а так как она тотчас же развилась в сражение и быстро привела к решению, то оказалось, что развернувшейся прежде других и более всего стремившейся к бою части католической армии почти ничего не осталось делать.

 Мысль, что решение дать сражение было еще не окончательным, может быть, также послужила основанием для принятия глубокого построения.

 Не хотели сразу при первом же столкновении слишком много ставить на карту, желая сохранить сильные резервы.

 Когда имперское войско, быстро поднявшись по пологому скату, приблизилось к левому крылу чехов, прежде всего навстречу им двинулись различные кавалерийские полки, которые, однако, после некоторых колебаний взад и вперед вынуждены были отступить перед превосходящими силами. Тогда двинулся Турнский пехотный полк, но, выпустив заряды из мушкетов на расстоянии 300-400 шагов, повернул назад и бежал. Главнокомандующий в своем донесении объясняет это поведение упадком духа войск, обусловленным предшествующими упущениями и неаккуратной выплатой жалования.

 Но в сущности дела лежит и нечто иное. Мы видели, что у чехов боевой порядок был построен очень тонко; отдельные колонны были неглубоки и отдалены друг от друга большими интервалами. Такое построение дает большую свободу передвижений и совместных действий отдельных колонн в зависимости от обстоятельств. Но надо в этих преимуществах отдавать себе ясный отчет и уметь пользоваться ими. Иными словами, такое тонкое построение постулирует (требует) безусловно твердое и продуманное руководство как со стороны высшего командования, так и со стороны начальников отдельных полков. В данном случае мы не видим и признака такого командования. Мы уже видели, что построение было совершенно схематически равномерное, без малейшего соображения с условиями местности. Теперь мы видим, что из полка Турна двинулась вперед лишь его часть, находившаяся в первой линии124, и притом в такой момент, когда действовавшая рядом с нею кавалерия уже отступала. Ни вторая линия, ни стоявшие в третьей линии венгерцы не были двинуты одновременно вперед. Таким образом, первая линия Турнского полка при своем наступлении натолкнулась на значительно превосходящую ее числом пехоту и кавалерию. Не диво, что в этих условиях среди солдат сначала случилась заминка, а затем они бросились назад. Зачем вообще они двинулись вперед, вместо того чтобы сперва подпустить неприятеля в сферу своего огня, который надо было открыть с полной силой из своей первоначальной позиции с тем, чтобы затем вместе со стоявшей рядом кавалерией произвести контратаку? Весьма сомнительно, чтобы она увенчалась успехом, ввиду численного превосходства имперцев, так как за двумя передними пехотными колоннами следовали еще три, а за ними еще кавалерийские эскадроны, но выдвигать изолированный пехотный полк, не использовав наперед выгоды оборонительной позиции и оборонительного огня, значит - требовать слишком многого от солдат; это не могло даже при величайшем мужестве принести ни малейшей пользы. Надо еще удивляться, что войска второй линии, между которыми была и остальная часть Турнского полка, не присоединились тотчас же к беглецам, а устояли на месте, в то время как первая линия бежала назад через интервалы.

 Одному храброму отряду рейтаров под предводительством молодого, 21-летнего Христиана Ангальтского, сына главнокомандующего, удалось одержать неожиданный успех отважной атакой из второй линии. Первая линия имперцев во время наступления и первых боев с чешской кавалерией, конечно, пришла в некоторое расстройство. Когда же Христиан внезапно ворвался в нее, он опрокинул кавалерию, на которую наткнулся, также рассеял и частью изрубил одну квадратную колонну пехоты. За ним последовали и другие части войска, двинулись и венгерцы из третьей линии. Но массы неприятельских войск были чересчур велики. Тилли послал на помощь рейтаров лиги, которые скоро осилили рейтаров Ангальта, а венгерцы и вовсе не ввязались в серьезную атаку.

 Перед все далее и далее наступавшими католическими войсками, причем отличились и поляки, один чешский полк за другим обращался в бегство, или укрывался в охотничьем парке на правом крыле, где, атакованные со всех сторон, они вскоре погибли.

 Сражение, начавшееся около полудня, продолжалось не более 1 S-2 часов. Значительной части баварских войск, стоявших на левом фланге, почти не пришлось вступить в бой.

 Относительно построения обеих армий мы осведомлены не только из различных рассказов участников, но и из чертежей, приложенных к официальному баварскому отчету о кампании - "Журналу" (напечатанному в Мюнхене в 1621 г. у Рафаэля Садлера), и к отчетному докладу принца Христиана Ангальтского, представленному королю Фридриху (напечатанному в "Патриотическом архиве" за 1787 г.).

 По "Журналу", пехота с обеих сторон была построена квадратными колоннами, с той лишь разницей, что у католиков колонны были со всех сторон (и сзади) окружены стрелками, тогда как у чехов стрелки частью окружали колонны, а частью образовывали длинные растянутые крылья, примкнутые к колоннам пикинеров.

 Кавалерия католиков обозначена построенной совершенно правильно, у лигистов более крупными эскадронами, чем у имперцев.

 Согласно приложенным к отчету Христиана чертежам, чешские войска, как пехота, так и кавалерия, были построены неглубоко, но при этом не отмечено относительное размещение стрелков и копейщиков. Чертежи баварского "Журнала", изображающие построение чехов, можно отнести к области фантазии; они, видимо, кое-что слыхали о крыльях, составленных из стрелков, и сконструировали такое построение из головы, но при этом не знали о главном - о тонком построении, в чем мы сомневаться не можем, ввиду чертежей самого чешского главнокомандующего.

 Но как могло Христиану прийти в голову оставить такие широкие интервалы между столь тонко построенными отдельными единицами? Чертеж производит такое впечатление, словно войско первоначально было построено в одну линию (за исключением венгерцев). А затем каждая вторая колонна была выдвинута на 300 футов вперед, так что интервалы первой линии точно соответствовали ширине фронтов тонких колонн второй линии. При столкновении с неприятельским фронтом каждая отдельная колонна первой линии была бы, следовательно, тотчас же охвачена с обоих флангов, если бы вторая линия не поспешила броситься вперед, чтобы заполнить интервалы. Особенно пагубной оказалась бы для чешской пехоты, при подобном ее построении, неприятельская кавалерия. Объяснение этому надо искать в том, как это знал Христиан, что и у неприятеля не было сомкнутого фронта, а наступал он глубокими колоннами со значительными интервалами между ними. Таким образом, Христиан мог рассчитывать на то, что там, где все же угрожал охват фланга, вторая линия была достаточно близка, чтобы поспеть на помощь, и что широкие интервалы предоставляли наибольшую свободу движений каждой отдельной колонне.

 Тем не менее естественно возникает вопрос, не явились ли широкие интервалы, изолировавшие отдельные войсковые части, одной из существенных причин поражения. Если бы чехи, вместо того чтобы разъединиться в две линии, были построены в одну сомкнутую линию, в таком построении выждали бы атаки, открыли бы возможно сильный огонь125 и лишь в последнюю минуту, по возможности, одновременно повели контратаку всей линией (ведь в качестве резерва во второй линии все же оставались еще венгерцы), то у них все-таки было бы больше шансов на победу. Не сыграла ли тут известную роль классическая реминисценция, злосчастный, доныне еще выплывающий призрак разделенного интервалами римского легиона (шахматный порядок Липсиуса, по Ливию, VIII, 8)? Как бы то ни было, в последующий период перешли к сомкнутым фронтам.

 В памятной записке о непорядках, царивших в чешской армии, вероятно составленной самим Христианом Ангальтским ("Патриотический архив", т. VII, 1787 г., стр. 121), автор жалуется, что многие офицеры оказались не на высоте положения и пренебрежительно относились к нидерландскому методу ведения войны не понимая его. Если Христиан действительно так понимал нидерландский метод и так распорядился его применением, как нам передают и как то явствует из его собственных чертежей, то мы не можем уже так винить старых военных практиков, отрицавших этот метод. По-видимому, Христиану решительно недоставало всех качеств истинного полководца, и когда он жалуется, что у него слишком мало было полковников, так как генералы захватили все полковничьи места, то, может быть, это и правда, но опять-таки этот дефект в конечном счете приходится отнести к недостаточному охвату всего дела главнокомандующим.

 В этом сражении приняли участие удивительно большое число разных народностей. На стороне чехов сражались австрийцы, венгерцы и нидерландцы; на стороне католиков - немцы, испанцы, итальянцы, валлоны и поляки.

СРАЖЕНИЕ ПРИ БРЕЙТЕНФЕЛЬДЕ 126 17 сентября 1631 г.

 Лишь по прошествии одного года и трех месяцев после высадки Густава Адольфа на померанском побережье дело дошло до решительного сражения в Саксонии между ним и полководцем лиги Тилли. Император в первое время не имел возможности противопоставить шведскому королю достаточные силы. Правда, вместе с лигой он располагал весьма значительными боевыми силами - не менее 150 000 человек, как подсчитал некий член шведского государственного совета, предостерегавший против опасностей предприятия, но они были рассеяны в целях защиты многочисленных крепостей, захваченных в предшествующий период войны, да, кроме того, у императора завязалась борьба с Францией в Италии из-за герцогства Мантуи. А быстрому набору войск препятствовало то, что незадолго перед этим курфюрст и лига настояли перед императором, чтобы он уволил Валленштейна: два месяца спустя после вступления Густава Адольфа в пределы Германии, в сентябре, Валленштейн получил отставку.

 Таким образом, у Густава Адольфа было достаточно времени для того, чтобы захватить одну за другою, нередко после упорного сопротивления, ряд померанских и мекленбургских крепостей и в то же время путем политических переговоров приобрести союзников в лице протестантских государей Германии. В феврале 1631 г. ему и Тилли впервые пришлось встретиться лицом к лицу близ Франкфурта-на-Одере, но ни тот, ни другой не искали сражения. Быстрым маневрированием взад и вперед Густаву Адольфу удалось сперва захватить на своем правом крыле Деммин, а затем на левом - Франкфурт и Ландсберг; Тилли не успел прийти к ним на выручку, но зато последнему удалось нанести большой удар - взять (20 мая) штурмом Магдебург, перешедший на сторону шведов. Тем не менее оба противника еще не двигались прямо друг на друга. Тилли не думал, что он сможет заставить шведского короля принять сражение среди многочисленных крепостей, которыми последний уже овладел, и довольствовался подавлением движения, обнаружившегося в пользу шведов в Средней Германии. Лишь когда Тилли вступил в Саксонию и курфюрст Иоганн Георг со своими войсками примкнул к шведам, дело дошло до сражения в одной миле на север от Лейпцига.

 Согласно исторической традиции, Густав Адольф и на этот раз был против того, чтобы добиваться решительного боя, и лишь уступил настояниям курфюрста, который не хотел, чтобы его страна превратилась в театр опустошительной маневренной войны. Если это правда, то такой взгляд великого шведского короля не служил бы к чести его стратегической проницательности. Особых подкреплений ждать он больше не мог, и нельзя усмотреть, какими диверсиями ему удалось бы выиграть еще что-либо существенное у Тилли. Наоборот, Тилли мог еще ожидать значительных подкреплений с юга, которые под начальством Альдрингера уже прибыли к Иене, следовательно, могли явиться через несколько дней. Тилли легко мог занять по ту сторону Эльстера позицию, которая до тех пор задержала бы неприятеля127. Сам Тилли поэтому до известной степени колебался, но уверенность его привыкших к победам генералов и войск толкала его на сражение, которое, видимо, предлагал ему противник на открытой равнине под Лейпцигом. Что же могло побудить Густава Адольфа и на этот раз уклониться от сражения? Таким уклонением он только мог потерять Саксонию, а вместе с нею потерять все, выиграть же он ничего больше не мог. Если внимательно вчитаться в те выражения, в которых он сам сообщал на родину о решающем военном совете, состоявшемся в Дюбене 15 сентября, то можно убедиться, что в них не говорится, чтобы он действительно был против сражения, а был лишь приведен ряд доводов, которые говорят против сражения; другими словами: он не хотел, чтобы казалось, будто он сам настаивал на сражении, а ему желательно было спихнуть ответственность на курфюрста, который был в высшей степени заинтересован в том, чтобы его страна была ограждена от дальнейших опустошений. При этих условиях можно было рассчитывать на особенное рвение саксонцев в бою, а при неудачном исходе сражения сложить на них ответственность.

 Шведско-саксонская армия в круглых цифрах исчисляется в 39 000 человек; армия императора и лиги - в 36 000 человек; следовательно, первая была несколько сильнее; кроме того, численное превосходство в 2 000 человек приходилось на кавалерию (13 000 против 11 000), а против 75 орудий шведов католики располагали только 26 орудиями. Впрочем, Тилли мог рассчитывать, что численное превосходство Густава Адольфа уравновешивалось качеством его войск, с которыми не могли равняться 16 000 саксонцев, большей частью только что завербованных.

 Тилли, выступая из Лейпцига, приказал своим войскам остановиться на равнине и построил их вправо от деревни Брейтенфельд, на небольшой возвышенности, перед которой на расстоянии около 2 километров протекал Лобербах. Этот ручей, в настоящее время совершенно ничтожный проток, тогда, по свидетельству современников, представлял известные препятствия для переправы. Ни естественных границ, ни точек опоры на флангах позиция не представляла ни справа, ни слева, да в этом и не было нужды при значительной глубине построения больших пехотных колонн-терций, которые в самих себе имели защиту своих флангов.

 Союзная армия, по-видимому, уже издалека стала продвигаться по плоской равнине широким фронтом и уже на виду неприятельской позиции, в то время как передовые войска между обеими боевыми линиями вели перестрелку, уклонилась вправо. Как причину такого движения вправо, и король и фельдмаршал Горн единогласно приводят в своих донесениях то объяснение, что таким путем они хотели выиграть у противника преимущества в отношении солнца и ветра. Однако мы этим не можем удовлетвориться. Правда, преимущество стоять за ветром и спиною к солнцу составляет один из "залежалых товаров" теоретиков еще со времен Вегеция, но уже Фрундсберг с пренебрежением относился к этому моменту. Фронт боевого порядка определяется другими, гораздо более важными моментами, а уклонять в сторону уже развернувшийся фронт - безусловно трудное предприятие. "Предпринимать во время боя значительное изменение в направлении фронта, - пишет Иоганн Нассауский128, - чрезвычайно опасно; это - наполовину бегство и предоставляет противнику случай произвести атаку во фланг". Густав Адольф и сам категорически утверждает, что этот маневр не удался, ибо пришлось на виду у неприятеля произвести трудное передвижение, т.е. переправиться через Лобербах. Однако в результате этого уклонения вправо получилось то, что обе боевые линии не оказались вполне друг против друга, и фронт союзников выдвинулся за левый фланг Тилли. Но помимо того что союзники геометрически грозили охватом, они еще более грозили левому флангу Тилли потенциально, ибо Тилли построил всю массу своей пехоты, за исключением Голштинского полка, не посередине фронта, а вправо от центра129; левее пехоты стояло 12 (11) полков кавалерии, а правее - только 6. Таким образом, Густав Адольф со всей шведской армией развернулся почти против одной только кавалерии, построенной, вероятно, очень неглубоко и с широкими интервалами, ибо длина всей боевой линии, как передают, тянулась на добрые полмили, так что на каждый шаг боевого порядка в среднем приходилось не больше чем по 5 человек. Между четырьмя глубокими массивными терциями пехоты, стоявшими в одну линию, также должны были быть большие интервалы.

 Пожалуй, Тилли следовало бы перейти в наступление в то время, как союзники еще переправлялись через Лобербах (положение, схожее с положением Ангальта на Белой горе); однако он этого не сделал, вероятно, для того, чтобы дать возможность своей артиллерии обстрелять развертывавшегося противника. В этот момент обнаружилось, что его левый фланг мог быть охвачен противником. Чтобы предотвратить это, Паппенгейм, командовавший на этом участке, двинулся влево и тем самым оторвал левое крыло, кавалерию и Голштинский полк от правого крыла. Во время попыток взаимного охвата здесь разгорелся бой; Паппенгейм настолько далеко обошел вокруг крыла противника, что вторая линия шведов смогла непосредственно двинуться против него130.

 Главные силы Тилли не могли наблюдать сложа руки за этим боем, к тому же в это время открыла огонь шведско-саксонская артиллерия, и, будучи гораздо многочисленнее имперской, она превосходила ее своей действительностью. Поэтому Тилли двинул и свой правый фланг, а именно всю массу своей пехоты. Он построил четыре ударных колонны, которые наступали рядом и совместно с кавалерией опрокинули саксонцев. Как последние могли бы им противостоять? Ведь имел место не только удар испытанных во многих боях ветеранов на новичков, но на стороне ветеранов находилось и подавляющее численное превосходство. Так как между паппенгеймовским и правым крылом, которым командовал сам Тилли, образовался значительный промежуток, то перед главными силами шведской армии не находилось почти вовсе противника. Возможно также, что при уклонении вправо союзной армии шведы несколько отделились от саксонцев; это, может быть, и является причиной того, что шведские сообщения, дабы предотвратить какие-либо нарекания, усиленно подчеркивают, что своим сдвигом вправо они хотели отнять у противника преимущества в отношении солнца и ветра.

 Вследствие уклонения влево паппенгеймовцев и разгрома саксонцев шведская армия оказалась обойденною одновременно с обоих флангов; один кавалерийский полк под командой Фюрстенберга даже обошел шведов с тыла. Так как около 15 000 саксонцев было сметено с поля сражения, то у Тилли оказался перевес сил, почти 36 000 человек против неполных 25 000. Но превосходное тактическое искусство шведов и более совершенное командование самого короля и его генералов свели это превосходство на нет.

 Еще до разгрома саксонцев и завершения обхода шведов с этой стороны рейтары Паппенгейма были отражены. Шведская кавалерия, перемешанная с мушкетерами, показала себя, по сравнению с имперской, на высшей тактической ступени131. Шведы подпускали к себе неприятельскую кавалерию; затем мушкетеры встречали ее залпом, и шведская кавалерия бросалась и опрокидывала их; рейтары Фюрстенберга, которые зашли шведам в тыл, были встречены повернувшими вокруг фронта войсками второй линии, разгромлены и уничтожены.

 Однако решительное значение имело столкновение на левом фланге шведов, где четыре мощные колонны имперской пехоты находились теперь на участке, с которого они прогнали саксонцев. Могли ли устоять шведы, если бы эти массы, поддержанные своей кавалерией, повернувшись налево, атаковали их обнаженный фланг? Как только Густав Адольф заметил, что саксонцы покидают поле сражения, он образовал из двух пехотных бригад второй линии оборонительный фланг, притянул на помощь еще один кавалерийский полк с другого крыла и атаковал соединенными силами рейтаров и мушкетеров, как это было и на другом крыле, неприятельскую кавалерию, которая здесь насчитывала всего 6 полков, а за вычетом полка, зашедшего шведам в тыл, - только 5, разбил их и прогнал с поля сражения. Это произошло раньше, чем имперские пехотные терции успели после преследования саксонцев собраться, построиться и обратиться в новом направлении. Одна из терций даже ушла настолько далеко, что среди поднявшейся страшной пыли не могла разобрать, что собственно происходит, и остановилась в бездействии, ожидая приказаний высшего начальства, и дальнейшего участия в сражении не принимала. Между тем три остальные терции, покинутые своей кавалерией, атакованные и угрожаемые с разных сторон шведскими рейтарами, оказались не в состоянии пустить в ход то, что составляло их действительную мощь - бурную атаку. Казалось бы, что при их огромной силе они могли бы, поддерживая друг друга, отогнать неприятельскую кавалерию и затем перейти в наступление. Но этого не произошло: по-видимому, шведские рейтары, спокойно и твердо руководимые, производили непрерывные и одновременные атаки с разных сторон, и терции были вынуждены держаться чисто оборонительно. Если я выше сказал, что Тилли охватил шведов с обеих сторон, то теперь нам приходится отказаться от этой формулировки: охват правого фланга был отбит раньше, чем возникла угроза охвата для левого фланга, а этот охват, в свою очередь, был парализован, так как шведы противопоставили ему наступление. Кавалерия, так сказать, остановила терции, а тут стали приближаться шведские мушкетеры и, главное, шведская легкая артиллерия132, выпустившая град своих снарядов в густые массы, где ни один выстрел не мог пропасть даром. Положение, опять-таки, имеет сходство с Каннами, с той разницей, что усугубленное действие метательного оружия в данном случае значительно облегчило шведам их истребительную работу над окруженным противником.

 "Из семи пехотных бригад шведской армии только три бригады действительно сражались", - писал впоследствии Густав Адольф. Это, прежде всего, две бригады, сражавшиеся с терциями Тилли, к которым надо причислить еще пехоту, принимавшую участие в отражении Паппенгейма и в истреблении рейтаров Фюрстенберга.

 Рейтары Паппенгейма, несмотря на свое значительное численное превосходство, может быть, 7 000 против 4 000, ничего не добились, так как шведская кавалерия опиралась на свою пехоту и пользовалась деятельной поддержкой мушкетеров. Собственно говоря, Паппенгейм не был окончательно разбит, он доносил, что, собрав своих людей, он все же не мог их снова повести в бой, и на другое утро "среди бела дня, на глазах у неприятеля, отступил". На другом крыле, наоборот, имперская кавалерия оказалась в меньшинстве против шведской, при которой удержались и два саксонских полка - неполных 4 000 против по меньшей мере 5 000; при этом пехота, имеющая малое количество мушкетеров и еще не вполне оправившаяся для наступления, оказала лишь очень скромную помощь своей коннице. Таким образом, разные роды войск, не объединившиеся для совместных действий, были побеждены комбинированными действиями войск противника - сначала кавалерия, а затем и пехота.

 Тилли, несколько раз раненный и с трудом спасшийся, отступил к Галле, пройдя, надо полагать, позади фронта шведов. Возможно, что он был с рейтарами Фюрстенберга, которые были изрублены в тылу у шведов. Паппенгейм и четвертая терция, которая не приняла участия во втором акте сражения, сперва отступили на Лейпциг и лишь на следующий день присоединились к Тилли. Так как последний еще располагал в северо-западной Германии значительными силами, то это эксцентрическое отступление и было заранее предусмотрено на случай плохого исхода сражения. Точно так же и саксонский курфюрст бежал не по дороге назад на Дюбен, а в сторону, на Эйленбург.

 Взятая в плен пехота Тилли непосредственно перешла на службу к шведам, так что армия последних после сражения оказалась сильнее, чем до него.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЮЦЕНЕ 133 16 ноября 1632 г.

 Валленштейн вторгся в Саксонию и занял Лейпциг. Густав Адольф пришел из Южной Германии, чтобы прогнать его оттуда. Силы Валленштейна настолько увеличились вследствие присоединения к нему Паппенгейма, прибывшего издалека, из Маастрихта, что Густав Адольф не мог отважиться сразу на него напасть; а подкрепление, на которое шведский король еще мог рассчитывать, люнебург-саксонский корпус под начальством герцога Георга, стоял по ту сторону Эльбы близ Торгау, так что Валленштейн находился между обеими неприятельскими армиями. Густав Адольф занял к северу от Наумбурга на реке Заале сильную позицию, которую он так укрепил, что Валленштейн, несмотря на свое численное превосходство, не решался его атаковать. Несколько дней обе армии стояли друг против друга и очень страдали от плохой ноябрьской погоды. Наконец Валленштейн решил разместить свои войска на зимние квартиры в саксонских городах; но как только об этом узнал Густав Адольф, он перешел в наступление, в надежде или соединиться с герцогом Георгом, или разбить имперцев раньше, чем они снова успеют собраться вместе. Валленштейн велел легким войскам задерживать продвижение шведов и весьма искусно занял позицию, при которой он мог рассчитывать дать успешное оборонительное сражение. Она расположена была не прямо поперек пути наступления шведов, а подставляла последним свой правый фланг; но фланг этот, опиравшийся на городок Люцен и окруженный сырыми, труднопроходимыми лугами, был неприступен. Поэтому шведам, чтобы приблизиться к имперцам, приходилось описывать большую дугу и терять много времени, что не только дало возможность производить дальнейший сбор войск, но и усилить укрепление позиции усердным производством окопных работ; а позиция и без того была прикрыта с фронта сильными естественными препятствиями. Когда Густав Адольф уже в первый день своего наступления (15 ноября) узнал, что неприятель стоит неподалеку от него, он свернул в его направлении, чтобы атаковать его на следующее утро как можно раньше. Сам он располагал на месте 16 300 человек, из коих 5 100 - рейтаров при 60 орудиях, в том числе и легких полковых пушках; Валленштейн мог пока противопоставить этим силам лишь 12 000 человек; из них 4 000 - рейтаров при 21 тяжелом и неустановленном числе легких орудий134. Однако туман, застилавший всякий обзор, задержал атаку шведов до 10 часов утра, а в полдень к имперцам присоединились еще 1 400 рейтаров и между 2 и 3 часами дня - 1 500 человек пехоты, так что в общем в сражении участвовало 14 000 человек против 16 300.

 По старейшим описаниям Люценского сражения, имперцы сражались еще приблизительно в тех же тяжеловесных строях, как и войска Тили при Брейтенфельде. Это, однако, неверно. Валленштейн уже отказался от квадратной формы и строил пехоту 10 шеренгами в глубину. Он также ввел легкие полковые орудия и придал кавалерии стрелковые части. Тем не менее шведская армия все еще качественно превосходила армию противника; она была вооружена более легкими мушкетами, без сошек, строилась в глубину лишь шестью шеренгами и имела преимущества всякой старой армии над вновь сформированной.

 Численное и качественное превосходство шведов в конечном счете одержало верх над имперцами, несмотря на их сильную позицию. Правда, центр Валленштейна, состоявший из пехоты, не был разбит, но кавалерия была настолько расстроена, что Валленштейн не решился возобновить бой на следующий день, хотя прибытие 4 000 пехоты Паппенгейма, появившейся еще к вечеру в день сражения, когда уже стемнело, давало ему существенное численное превосходство. Приди эта пехота несколькими часами раньше, она легко могла бы обратить исход сражения в пользу имперцев; и не представляется невозможным, с чисто тактической точки зрения, что если бы Валленштейн возобновил бой на следующий день, он мог бы, по крайней мере, удержаться на своей позиции. За ночь и шведы несколько отошли назад. Но ведь шведы поджидали еще подхода со стороны Торгау люнебург-саксонского корпуса135; это-то и повлияло на решение Валленштейна признать игру проигранною и уступить Саксонию.

 Многие находят необъяснимым, как мог Валленштейн, находясь поблизости от шведской армии, распустить свои войска на зимние квартиры. Но держать их в ноябре, в очень плохую погоду в лагере под открытым небом было невозможно; его наемники разбежались бы.

Ему приходилось либо располагаться на зимних квартирах, либо отдать Саксонию без боя и взвалить на плечи имперской земле, Богемии, содержание армии. Опасность внезапного нападения можно было предотвратить внимательным наблюдением; ведь неприятель тоже не был сосредоточен в одном месте. Наконец, сам Густав Адольф далеко не был уверен в успехе, и результат сражения все время находился под сомнением. Валленштейн проявил бы малодушие, если бы, избегая риска возможного сражения, сразу отдал бы противнику Саксонию и начал отступать в Богемию.

 Весьма своеобразной представляется фланговая позиция, которую он избрал; правда, она, как мы видели, дала ему значительные тактические преимущества; однако в случае действительного поражения она отрезала ему путь отступления в Богемию, оставляя лишь свободными пути в северо-западную Германию. Крупный риск, на который он пошел, должен рассматриваться как акт великой стратегической смелости.

 Еще более, чем о других сражениях, можно сказать о Люценском, что в нем в значительной мере господствовал случай. Ведь Густав Адольф намеревался атаковать имперцев еще на заре. Если бы это удалось, то блестящая победа была ему обеспечена. Но туман задержал наступление шведов, а тем временем имперцы не только укрепили свою позицию, усердно работая, но к ним подошли и подкрепления, создавшие приблизительно численное равновесие. С другой стороны, 4 000 паппенгеймовской пехоты, которые дали бы Валленштейну перевес, настолько задержались, совершая переход из Галле (добрых 4 мили), что хотя они и были подняты по тревоге еще в предшествующую ночь, подоспели лишь с наступлением темноты, когда бой уже был окончен. Наконец, если победа и осталась за шведами, то триумф их был куплен дорогою ценой - смертью короля.

 Главные силы саксонцев во время сражения находились под начальством Арнима в Силезии; против них оперировали два корпуса - Марадаса и Галласа. Другие значительные силы католиков находились в распоряжении баварского курфюрста. Хотя Люценское сражение и является генеральным сражением, однако в нем принимала участие лишь часть войск, и притом - весьма небольшая.

СРАЖЕНИЕ ПРИ НЕРДЛИНГЕНЕ 136 27 августа (6 сентября) 1634 г.

 В 1634 г. после убийства Валленштейна имперско-баварская армия под командованием наследника престола короля Фердинанда, руководимая генералом графом Галласом, направилась в Баварию и осадила Регенсбург. Чтобы выручить город, Бернгард, продвигаясь из Верхнего Пфальца, соединился к югу от Дуная с Горном, приближавшимся со стороны Боденского озера; но, как это ни странно, первый оставил отряд для осады Форххайма, а второй - у Боденского озера и в Брайсгау; поэтому шедшая на выручку Регенсбурга армия оказалась слишком слабою для непосредственной атаки осаждающих и занялась осадой и взятием Фрайзинга, Мосбурга, Ландсхута; тем временем Регенсбург наконец пал.

 После этого успеха имперская армия разделилась, и Фердинанд ушел в Богемию, которой угрожал шведский корпус и саксонцы; а баварско-лигистская армия, хотела выждать под Ингольштадтом прибытия большой испанской вспомогательной армии, шедшей через Тироль.

 Бернгард и Горн, вместо того чтобы, как следовало ожидать, тут-то и ударить на баварцев, дабы их разбить до прибытия испанцев, тоже разделились и расположили свои войска на отдых.

 Когда саксонцы отступили из Богемии, Фердинанд получил возможность возвратиться обратно и, соединившись вновь с баварцами, взять Донаувёрт и обратить свои силы на осаду Нёрдлингена. Могли ли шведы дать католикам овладеть и этим важным протестантским городом?