Незамедлительная реакция США

Незамедлительная реакция США

Устная реакция правительства США на кровавую Гюйню в Западном Берлине последовала незамедлительно: президент Рональд Рейган назвал Каддафи «обезумевшим варваром». Государственный департамент обвинил правительство ГДР в том, что оно могло предотвратить трагедию. Посол США в Западной Германии Ричард Бёрт заявил, что радиоперехваты разведки докапывают, что террористы прибыли из Восточного Берлина.

Для правительства ГДР это происшествие стало делом первостепенной важности. 9 апреля Виганд получил от Кратча неподписанный документ с грифом «совершенно секретно». Полковник предположил, что он, скорее всего, исходил от Хонеккера, главы государства и СЕПГ. В нем говорилось следующее:

«На основании необычайно острой политической реакции США по отношению к ГДР и СССР незадолго до и вскоре после инцидента в Западном Берлине и высказываний посла Соединенных Штатов в Бонне Ричарда Бёрта можно сделать заключение о том, что случившееся будет использовано для многочисленных лживых измышлений о терроризме. Следует полагать, что американцами будут найдены и „свидетельства“.

Попытки США расширить круг своих западноевропейских союзников в объединенном фронте против Ливии провалились, и похоже, что Соединенные Штаты намереваются использовать „западноберлинский инцидент“ для возобновления антиливийской кампании. Деятельность империалистических средств массовой информации (использование видеоматериалов телекорпораций APD/ZDF) и интервью британского информационного агентства „Ройтерс“ указывают на то, что готовится широкомасштабная кампания по дискредитации ГДР и ее союзников».

В заключительной части документа говорилось о том, что «следует ожидать дальнейшей эскалации» и что позиция ГДР «должна продемонстрировать — особенно Соединенным Штатам, — что отношения ГДР со странами третьего мира являются ее суверенным делом».

Хонеккер был прав, утверждая, что европейские государства отказались присоединиться к экономическому эмбарго или каким-либо подобным действиям против Ливии, как к тому побуждали их всевозможные американские организации, в том числе и та, которую возглавлял заместитель госсекретаря США Джон Уайтхед. Подобная позиция Европы определялась уже сложившимися экономическими связями с Ливией. Например, Италия была крупнейшим партнером Ливии, и ежегодный оборот ее торговли с этим государством составлял 4,353 миллиарда долларов. Далее шла ФРГ, с оборотом в 2,881 миллиарда долларов. Европейский общий рынок импортировал из Ливии ежегодно нефти и газа на 6,4 миллиарда долларов и ввозил в год товаров на 3,8 миллиарда долларов. В те годы в Ливии проживало 40 тысяч европейцев.

Виганд понимал, что руководство ГДР опасалось жесткой реакции США на заигрывания с ливийскими террористами. Далее он узнал из документа, что ему предписывается «предпринимать необходимые меры против работников ливийского посольства только после того, как подобная мера больше не будет производить впечатление, будто это — вынужденная реакция на требования Соединенных Штатов».

Виганд с удовлетворением отметил, что Мильке наконец согласился «с неотложной необходимостью прекращения неправильного использования дипломатической неприкосновенности служащими посольств арабских государств». Однако в нижеследующем параграфе документа вновь ярко высвечивалась паранойя коммунистического руководства ГДР:

«Принимая во внимание тот факт, что эффективные межгосударственные отношения, установленные шшь в начале 1986 года, но уже продемонстрировавшие значительные экономические выгоды для ГДР, необходимые политические шаги в отношении ЛНБ следует осуществить в форме откровенных и дружественных переговоров. Все необходимые политические шаги по отношению к ливийцам необходимо объяснять как меры ГДР, направленные на гарантирование безопасности ЛНБ и противодействия антиливийской деятельности, осуществляемой империалистами».

Содержавшиеся в документе указания Виганд истолковал примерно так: «Отправляйся и вымой медведя, но чтобы при этом не намок его мех».

Генерал Кратч по телефону осведомился у Виганда, понял ли тот сложившуюся ситуацию, и прежде чем положить трубку, напомнил, что он должен неукоснительно следовать указаниям начальства: «Ради бога, не делайте ничего такого, что ливийцы могли бы истолковать как наше следование курсу американской политики. Помните, что главный наш враг — американский империализм. Это он наступает на Ливию, а не ливийцы наступают на США». Подобное Виганд слушал из уст своего главного шефа Мильке уже не первый раз.

Правительство ГДР понимало, что его репутации сильно вредит его причастность к политике экстремизма и терроризму..

Однако, с другой стороны, для восточно-германского руководства был немыслим и отказ от политики солидарности в «борьбе против империализма и поддержке национально-освободительных движений».

В своем заявлении от 10 апреля Хонеккер осудил терроризм и в явной попытке перевести с больной головы на здоровую посоветовал, что Западному Берлину и его полиции и таможне — самим следует навести порядок на границе. Ему-то, конечно, было известно, что Запад никогда не признавал Берлинскую стену законной государственной границей и, придерживаясь права на свободный въезд и выезд, никогда не станет проверять тех, кто въезжает в Западный Берлин с Востока.