Изменения в структуре политических сил
Бурное развитие японской экономики и неудача ожесточенной борьбы оппозиции против американо-японского «договора безопасности» были двумя важнейшими факторами, повлиявшими на трансформацию структуры политических сил в японском обществе. Главным ее содержанием стали ослабление радикальных тенденций и постепенный поворот левой оппозиции и профсоюзного движения в сторону центра.
Образование кабинетаИкэда
Новое десятилетие в Японии началось с прихода к власти 19 июля 1960 г. правительства Икэда Хаято. Выходец из ничем не примечательной семьи почтового служащего, Икэда в отличие от большинства других японских лидеров закончил не престижный Токийский, а Киотосский университет. В 1925 г. он поступил в министерство финансов, а в 1929 г. занял пост директора налогового управления города Уцуномия. В день, когда японская авиация бомбила Пирл-Харбор, Икэда занял кресло начальника налогового отдела министерства финансов. После войны, в феврале 1947 г. он стал заместителем министра финансов Исибаси Тандзан. Последний немало сделал для становления политической карьеры Икэда, и он этого никогда не забывал, хотя и входил в окружение Ёсида, политического соперника Исибаси.
Икэда, вне всякого сомнения, повезло. Формируя свой третий кабинет министров в феврале 1949 г., Ёсида сразу обратил внимание на только что избранного в парламент от своего родного округа в префектуре Хиросима профессионального финансиста, и, не задумываясь, назначил его министром финансов. В этом качестве Икэда пришлось выдержать тягчайшее испытание — претворять в жизнь план Доджа, т. е. крайне непопулярную политику жестких бюджетных ограничений, отмены дотаций и регулирования цен и подавления инфляции. Икэда честно и последовательно проводил намеченный курс, хотя в результате жестких мер японская экономика оказалась в критическом положении. Впрочем, для Икэда — финансиста традиционной выучки — это оказалось прекрасной экономической школой.
Успех ЛДП на выборах
Начиная с прихода к власти Икэда, государственная политика была переключена в русло решения задачи форсированного экономического роста. Для того чтобы ЛДП победила на предстоявших в ноябре всеобщих выборов в парламент, Икэда необходимо было выступить с программой и лозунгами, которые могли бы заставить избирателей забыть о бурных событиях, связанных с ратификацией «договора безопасности». Нужно было восстановить явно пошатнувшееся доверие народа к консерваторам.
Икэда нашел самый правильный пропагандистский ход — он выступил с «Планом удвоения национального дохода», ясной и четкой позицией, получившей поддержку как у широких масс, так и в среде предпринимателей и растущего среднего класса. На выборах в парламент ЛДП победила, несмотря на все прогнозы об ее провале и шумную кампанию оппозиционных партий, всерьез рассчитывавших на победу после массовых выступлений против «договора безопасности».
Икэда (крайний справа) принимает участие в религиозной церемонии (24 ноября 1963 г.)
Этот успех был особенно важен с точки зрения исторической перспективы, поскольку в тот момент оппозиция реально имела шансы на успех. Разумеется, итоги выборов в ноябре 1960 г. были обусловлены не только правильно построенной пропагандистской кампанией правительства Икэда. Сработали и другие факторы, прежде всего, здоровый консерватизм масс, которые опасались резких перемен и отдали предпочтение тем, кто уже имел опыт руководства страной, а не красноречивым левым политикам. Кроме того, события лета 1960 г. парадоксальным образом не только не сплотили левое движение, но еще больше разобщили его. Многие вчерашние союзники и соратники стали заклятыми врагами.
Выход на политическую арену партий центра
С середины 50-х годов в японском обществе постепенно увеличивалась прослойка инженерно-технических работников, служащих, лиц свободных профессии. В 60-е годы на фоне быстрого экономического роста произошло значительное повышение заработной платы постоянных рабочих и служащих. Это создало дополнительные сложности для распространения идеологии левых сил.
В этот период складываются и становятся более зрелыми отношения партнерства между трудом и капиталом. Забастовки в большей мере приобрели характер экономических, хотя наибольшим влиянием продолжали пользоваться профсоюзы левой ориентации, в первую очередь, Генеральный Совет профсоюзов Японии (Со?хё?), объединявший профсоюзы государственного сектора. Обычными стали «весенние» и «осенние наступления» трудящихся, но они все больше напоминали некий ритуал, при котором обе стороны следовали общему сценарию демонстративного поведения, а главная борьба, порой очень острая, разворачивалась во время закрытых переговоров по согласованию процента повышения заработной платы.
Кроме того, форсированное развитие японской промышленности вызвало значительный приток рабочей силы в города. Это привело к определенным изменениям в социальном и политическом облике населения японских городов и расширило потенциальную опору оппозиции. Результатом стало возникновение центристских партий, опиравшихся на новые социальные слои и контингенты городских жителей, что положило начало размыванию биполярной структуры японской политики.
Первой такой партией стала Партия демократического социализма, созданная правыми социалистами, вышедшими из СПЯ в период борьбы против пересмотра японо-американского «договора безопасности». Расколы, бывшие следствием серьезных идеологических разногласий между правым и левым крылом японских социалистов, случались и раньше, однако они оказывались более или менее непродолжительными из-за слабости самостоятельной социальной базы правых элементов в социалистическом движении. На этот раз раскол привел к образованию вполне самостоятельной правосоциалистической партии. Основой такого стойкого размежевания стал раскол в японском профсоюзном движении. Два общенациональных профсоюзных объединения — Со?хё? и До?мэй, — оказали политическую поддержку, соответственно, левым и правым социалистам.
Другой новой политической партией стала Партия чистой политики (Ко?мэйто?), образовавшаяся в ноябре 1964 г. Фактически эта партия являлась политической организацией религиозного общества Со?ка гаккай, активно действовавшего на политической арене с конца 50-х годов. Своих членов оно рекрутировало, главным образом, среди недавних выходцев из деревни, используя их неудовлетворенность своим положением.
ПДС и Ко?мэйто? сформировали политический центр в японской политике и получили в Японии название «партий среднего пути». С течением времени их деятельность привела к важным переменам на политической сцене.
К концу 60-х годов партии центра добились определенного политического влияния. На выборах в палату представителей в 1969 году Ко?мэйто? получила 47 мест, сделавшись второй по значению оппозиционной силой в парламенте. Положение ПДС было менее надежным, но все-таки достаточно стабильным (она получила 31 место).
Упрочение позиций центра происходило за счет некоторого оттока голосов от ведущих политических партий — ЛДП и СПЯ. Совокупный вес последних в палате представителей в течение 60-х годов неуклонно снижался. Если в 1958 г. либерал-демократы и социалисты вместе обладали 98 % мест в нижней палате (ЛДП — 62 %, СПЯ—36 %), т. е. могли решать дела в парламенте без учета мнения других политических сил, то после выборов 1960 г. их совокупная доля снизилась до 94 %, в 1967 г. — до 86 %, а в 1969 г. — до 78 %. Выход на политическую арену центристских партий привел к падению доли избирателей, голосовавших как за либерал-демократов (1960 г. — 57,6 %, 1963 г. — 54,7 %, 1967 г. — 48,8 %, 1969 г. — 47,6 %), так и за социалистов (1960 г. — 27,6 %, 1963 г. — 29,0 %, 1967 г. — 27,9 %, 1969 г. — 21,4 %).
Правящая Либерально-демократическая партия к середине 60-х годов находилась в трудном положении. Процесс быстрой индустриализации привел к резкому сокращению числа сельских жителей и населения в маленьких городах и поселках — традиционной опоры консервативной партии. Однако из-за особенностей японской избирательной системы, когда норма представительства выше в сельских и ниже в городских избирательных округах, снижение поддержки избирателей в меньшей степени отразилось на представительстве в парламенте ЛДП, чем СПЯ. Дело в том, что основной ареной деятельности центристских партий (как и СПЯ) были городские избирательные округа, а на электоральном поведении сельских избирателей, традиционно голосовавших за ЛДП, вступление в политическую борьбу Ко?мэйто? и ПДС отразилось лишь в незначительной степени. Так, на выборах 1969 г. ЛДП, за которую проголосовал наименьший процент избирателей со времени ее основания, увеличила свое представительство в нижней палате парламента с 277 до 288 мест, в то время как для СПЯ потеря голосов (в данном случае и в абсолютных цифрах) обернулась тяжелейшим поражением — 90 мест вместо 140 на предыдущих выборах.
Появление на политической арене центристских партий в 60-х годах было объективно выгодно ЛДП. Перераспределение голосов избирателей происходило тогда главным образом внутри лагеря оппозиции, и последствия этого были особенно болезненны для самой мощной оппозиционной партии.
Вместе с тем сохранение либерал-демократами доминирующего положения в парламенте способствовало тактическому полевению партии центра. Обладая абсолютным большинством мест в высшем законодательном органе страны, японские консерваторы на этом этапе практически не были заинтересованы в создании какой-либо коалиции. Поэтому партии центра рассматривали в качестве потенциального старшего партнера СПЯ.
Политический спектр Японии выглядел тогда следующим образом. Справа находилась Либерально-демократическая партия. Чуть левее располагалась Партия демократического социализма, далее, ближе к центру, Ко?мэйто?. Слева от центра располагалась Социалистическая партия Японии, которая сама делилась на три группы: правых, центристов и левое крыло (Сякайсюги кё?кай — Общество изучения социализма). Еще левее стояла компартия Японии, которая к тому времени уже выступала с критических позиций в отношении КПСС.
Таким образом, на политической сцене действовали уже 4 партии, которые находились в оппозиции правительству ЛДП. Характерно, что после бурных событий 1960 г. лозунги ликвидации «договора безопасности», нейтралитета, борьбы против американского империализма находили широкий отклик в массовом сознании и оказывали большое воздействие на общественное мнение. Согласие или несогласие с этими лозунгами было своего рода критерием принадлежности к «прогрессивному» или «консервативному» лагерю. Поскольку новые партии могли рассчитывать обрести поддержку в первую очередь среди той части населения, которая была по тем или иным причинам недовольна политикой либерал-демократов, они были вынуждены в какой-то степени поддерживать эти лозунги.
Идейно-политическая ситуация в Японии в 60-е годы
В 60-е годы продолжилось идейное противостояние между оппозиционными социальными и политическими силами и правящей политической элитой вокруг основ политического устройства страны и государственной политики.
В идеологическом плане правящая ЛДП включала в себя весьма неоднородные силы от либералов до националистов. Тем не менее, правительство стремилось ввести в практику некоторые идеологические элементы, связанные с укреплением авторитета государства, начать некое патриотическое воспитание масс. Было введено празднование «дня основания государства» (кигэнсэцу) 11 февраля каждого года и пышно отмечено 100-летие Мэйдзи исин.
В партии по-прежнему большим влиянием пользовались те, кто выступал за пересмотр «мирной» конституции. Однако общественное мнение страны продолжало болезненно относиться к этой идее. Поэтому политическая элита, приходившая к власти через прямые и демократические выборы, не только не могла игнорировать такие настроения, но и должна была время от времени демонстрировать собственные мирные устремления.
Характерна в этом смысле позиция японских консерваторов в отношении ядерной проблемы. 60-е годы — начало бурного антиядерного движения, массовых протестов против ядерных испытаний. Правительство Икэда вело явно двойственную политику. С одной стороны, верное союзническим отношениям, оно полностью поддерживало американскую позицию в этом вопросе, с другой, учитывая царившие в обществе настроения, пыталось играть роль миротворца и борца против ядерного оружия. Поэтому правительство Икэда неоднократно выступало с призывами к Москве и Вашингтону прекратить ядерные испытания.
Оппозиционный лагерь был идеологически расколот. Его пестрая политическая палитра включала в себя два полюса — ПДС и КПЯ, находившиеся, соответственно, на правом и левом флангах. Совместить две эти партии в едином оппозиционном движении было невозможно. Их враждебность на идейно-политической основе превосходила даже враждебность между КПЯ и ЛДП. Когда осенью 1967 г. состоялась встреча генеральных секретарей четырех оппозиционных партий (ПДС, СПЯ, Ко?мэйто? и КПЯ) по поводу проведения совместных действий за скорейшее возвращение Окинавы и о-вов Огасавара, то даже по этому «общенациональному» вопросу ПДС и КПЯ не смогли прийти к компромиссу, в результате чего совместные действия, в конечном счете, не состоялись.
Сложными были отношения и между СПЯ и ПДС. Что касается Партии демократического социализма, то она все более откровенно переходила на сторону консерваторов. Председатель СПЯ Сасаки Ко?дзо? даже публично заявил, что ПДС стала второй консервативной партией. Это вызвало обиду у лидера ПДС Нисио Суэхиро. В прессе началась публичная полемика между представителями двух течений японской социал-демократии.
Несмотря на сходство идейных платформ отношения между Социалистической и Коммунистической партиями были далеко не партнерскими. В определенной мере это было связано с политическим соперничеством, поскольку обе они «разрабатывали» одну и ту же социальную нишу.
В этот же период произошло сближение КПСС с японскими социалистами и охлаждение отношений с коммунистами. Ратификация договора о частичном запрещении испытаний ядерного оружия в японском парламенте в мае 1964 г. вызвала кризисную ситуацию в единственной партии проголосовавшей против — в компартии Японии, занимавшей в ту пору прокитайские позиции. КПЯ поддержала позицию Китая по договору и единственная из политических партий Японии приветствовала первое испытание ядерного устройства, проведенное в Китае в середине октября 1964 г.
Из рядов КПЯ были исключены Сига Ёсио и Судзуки Итидзо? — депутаты-коммунисты, осмелившиеся пойти против линии партии и проголосовать за ратификацию договора. В июле этого же года ими была создана альтернативная компартии политическая группа под названием «Голос Японии». Вначале она была поддержана КПСС, развернувшей кампанию критики КПЯ. Но впоследствии, когда стало ясно, что эта группа не имеет шансов на успех, советские коммунисты от нее отмежевались и вернулись к сотрудничеству с КПЯ.
В 1968 г. произошло формальное примирение КПЯ с КПСС. В конце января Токио посетила делегация КПСС во главе с М.А. Сусловым. И уровень делегации, и переговоры сами по себе были беспрецедентными. Тем не менее, отношения между двумя компартиями оставались достаточно холодными, а после вступления советских войск в Прагу в августе того же года вновь испортились.
Во второй половине 60-х годов КПЯ разошлась во взглядах и с китайскими коммунистами, пытавшимися ее жестко опекать, навязывая активную антисоветскую линию. Разрыв произошел после встречи в конце марта 1966 г. в Пекине Мао Цзэдуна с председателем КПЯ Миямото Кэндзи. Впоследствии компартия Японии заняла подчеркнуто независимую позицию, резко критикуя как Москву, так и Пекин.
Несмотря на разногласия и соперничество СПЯ, КПЯ и Ко?мэйто? эпизодически предпринимали солидарные акции. В январе 1968 г. они совместно обратились к правительству с протестом против захода американского авианосца в порт Сасэбо. Те же партии выступили в парламенте с совместным проектом резолюции об объявлении Японии безъядерной страной, свободной от ядерного оружия. Все левые и центристские партии Японии выступили с протестом против введения войск Варшавского договора в Чехословакию. Однако такое сотрудничество не стало систематическим.
Война во Вьетнаме вдохнула новую жизнь в пацифизм, одно из наиболее сильных идейно-политических течений послевоенной Японии. СПЯ выдвинула внешнеполитическую концепцию, предполагавшую аннулирование «договора безопасности» и провозглашение Японией постоянного невооруженного нейтралитета. Японские социалисты утверждали, что эта идея вытекала из японской конституции, которая как раз и определяла невооруженный нейтралитет в качестве основы внешней политики. Они считали, что безопасность страны должна обеспечиваться исключительно дипломатическими средствами. Соответствующие положения были включены в официальные программные документы СПЯ («Путь Японии к социализму», 1965 и др.).
К этой концепции присоединилась и Ко?мэйто?. В апреле 1968 г. состоялся ее VI съезд, утвердивший внешнеполитический курс, главным звеном которого была идея о необходимости для Японии достижения полного нейтралитета.
Не все оппозиционные партии придерживались того же мнения. Против идеи невооруженного нейтралитета выступила компартия Япония. В заявлении КПЯ по проблемам национальной безопасности, опубликованном 7 января 1968 г., подчеркивалось, что для защиты суверенитета и независимости Япония имеет право на самооборону.
Особой была и позиция Партии демократического социализма. ПДС с самого начала строила свой подход к анализу международной обстановки и военной политики на основе необходимости поддержания баланса сил между Востоком и Западом и считала японские «силы самообороны» элементом такого баланса. Это означало, что она придерживалась в отношении международных и военных проблем принципиально иных взглядов, чем другие оппозиционные партии. Последние рассматривали их, в первую очередь, с точки зрения краеугольных вопросов внутриполитического характера (конституционность тех или иных шагов правительства в области обороны и т. п.). ПДС же, по возможности обходя эти принципиальные вопросы, вела полемику по конкретным вопросам осуществления оборонной политики. В этом смысле ПДС с самого начала говорила на одном языке с ЛДП.
Во второй половине 60-х годов произошел новый взрыв активности студенческого движения. Причем это было связано не только с движением протеста против войны во Вьетнаме. Духовный кризис того периода был связан с радикальными переменами в социальной структуре, формировании среднего класса, «общества потребления», разрушением старых идеалов и рождением новой системы ценностей, обострением проблемы «отцов и детей». Все это неизбежно сказывалось на резких колебаниях в умонастроении интеллигенции и, особенно, молодежи. Часть ее примкнула к формирующемуся «истеблишменту», приветствуя перемены, другая наоборот стала в оппозицию ему.
Стычка между соперничающими студенческими группировками. Справа члены группы «какумаруха» (12 ноября 1968 г.)
Это не было чисто японским явлением. Аналогичные процессы происходили и в Европе. Нигилизм, отрицание старых ценностей, поиск новой духовности стали типичными для молодежи на Западе. И там, и в Японии, студенчество в значительной мере оказалось под влиянием экстремистских групп. Это была своего рода социальная болезнь, которой следовало переболеть, чтобы вписаться в новую цивилизацию, рождавшуюся на волне научно-технического прогресса.
В студенческом движении от Всеяпонского союза студентов (Дзэнгакурэн), отпочковались три группы: «какумаруха» («группа революционных марксистов»), «тю?какуха» («группа китайских революционеров») и «кайхо?ха» («группа борьбы за освобождение»). Все они, в конечном счете, подпали под влияние бывших членов КПЯ, некогда исключенных из партии, и поэтому в фокусе их крайне бурных и нередко экстремистских выступлений оказалась не только правящая политическая элита, но и японская компартия.
Вторая половина 60-х годов характеризуется повышенным интересом в мире к маоизму. В отличие от других азиатских стран маоизм не только не прижился на японской почве, но и не имел сколько-нибудь ярких сторонников, за исключением ультралевых студенческих групп. Компартия Японии, поначалу испытывавшая определенный интерес к нему, в конечном счете от него отошла. Левая интеллигенция, симпатизировавшая идеям Мао, отшатнулась от них, напуганная эксцессами «культурной революции». Лишь горстка японских ученых в Институте развивающихся экономик выступила в защиту ее «достижений». Тем не менее, на страницах крупнейших изданий страны развернулась горячая полемика вокруг идей Мао, был издан японский перевод цитат «великого кормчего».
Приход к руководству страной Сато? Эйсаку
Осенью 1964 г. стало известно, что пре мьер-министр Икэда неизлечимо болен. В октябре из больницы он объявил о своем намерении досрочно уйти в отставку, а в ноябре 1964 г. премьером стал Сато? Эйсаку. Возглавляя японское правительство с ноября 1964 г. по июль 1972 г., в течение более чем семи с половиной лет, он оставил заметный след в послевоенной японской истории.
Карьера нового премьера начиналась в одном из престижных и влиятельных бюрократических учреждениях — министерстве транспорта. Его крестным отцом в политике был Ёсида Сигэру, сделавший в 1948 г. 47-летнего Сато? генеральным секретарем своего кабинета. Первоначально Ёсида собирался назначить Сато? министром транспорта в своем, кабинете, но этому воспротивились американцы. Сато? был родным братом Киси Нобусукэ, проходившего по спискам военных преступников и находившегося в ту пору в заключении.
Под началом Ёсида Сато? прошел прекрасную политическую школу, войдя в его «мозговой центр». Как личность он сочетал осторожность с настойчивостью в достижении поставленных целей и умел ладить не только со своими друзьями, но и с противниками.
Пытаясь перехватить у левых инициативу, Либерально-демократическая партия при Сато? провозгласила лозунг «социального развития» на основе экономических успехов, достигнутых страной за этот период. В 1965 г. при ЛДП был создан Совет по проблемам социального развития. Тем самым правительство пыталось выправить перекосы политики предыдущего пятилетия, когда главная задача была в обеспечении быстрых темпов индустриализации и ликвидации отставания от передовых западных держав.
Сато? выступает в телепрограмме компании «Эн-Эйч-Кэй» «Разговор с премьер-министром»