Развитие японской агрессии в Китае

Ситуация в Маньчжурии постепенно менялась не в пользу Японии. Ежегодный прирост населения там составлял примерно 1 млн. чел., в основном за счет миграции из собственно Китая. Среди переселенцев были как крестьяне, стремившиеся на «свободные земли», так и рабочие, и ремесленники. В немалой степени сюда перемещался и китайский национальный капитал, привлеченный стремительным ростом маньчжурской экономики, в основном за счет развития сырьевых и добывающих отраслей.

Перед лицом японской экспансии национальный капитал оказывал помощь Чжан Сюэляну, сыну убитого японцами маршала Чжан Цзолиня, стремясь подтолкнуть его на путь объединения усилий с правительством Гоминьдана. Поэтому, вопреки надеждам японских генералов, Чжан Сюэлян стал проводить политику сближения с Чан Кайши. В декабре 1928 г. Чжан Сюэлян признал власть нанкинского правительства и поднял над своим дворцом национальный флаг Китайской республики. Это не могло не встревожить японскую армию.

«Маньчжурский инцидент»

На совещании командиров дивизии 4 августа 1931 г. военный министр Минами заявил о необходимости решить военной силой «вопрос о Маньчжурии и Монголии». Его выступление было широко опубликовано. Надо сказать, что средства массовой информации весьма активно поддерживали «патриотические стремления» военных, подготавливая общественное мнение к будущим «активным шагам» в Маньчжурии. В период экстенсивного развития народного хозяйства в японском обществе существовало ощущение ограниченности «жизненного пространства», которое умело подогревалось идеологической обработкой. Поэтому планы военщины по расширению территории империи за счет соседей на азиатском материке находили отклик среди населения Японии.

В такой обстановке в августе 1931 г. в одном из отдаленных пунктов на северо-западе Маньчжурии местными китайскими войсками были убиты двое японских военнослужащих, которые, переодевшись в гражданскую одежду, занимались сбором разведывательной информации.

Для японских военных, которые искали только подходящего случая для того, чтобы начать активные действия, этот инцидент был хорошим предлогом. Командование немедленно предъявило ультиматум Чжан Сюэляну, а в самой Японии началась мощная антикитайская пропагандистская кампания.

18 сентября в 10 час. вечера в Лютяогоу, севернее Мукдена (ныне Шэньян), произошел новый инцидент — взрыв на железной дороге. Относительно этого события есть несколько версий. В отчете комиссии Лиги Наций под председательством лорда Литтона взрыв был назван «незначительным и случайным», поскольку он не помешал своевременному прибытию в Чанчунь следовавшего всего через 15–20 мин. после него поезда. А тогдашний государственный секретарь США Стимсон в своих мемуарах утверждал, что никакого взрыва вообще не было, просто «японская армия пришла в движение согласно заранее разработанному стратегическому плану». Так или иначе, обвинив во взрыве китайскую сторону, японская армия, расположенная в Маньчжурии, напала на казармы китайских войск. Утром 19 сентября над Мукденом уже развивался японский флаг. В течение последующих пяти дней все важнейшие населенные пункты маньчжурских провинций Мукден и Гирин были оккупированы японскими войсками.

Известие о молниеносной акции японской армии в Маньчжурии повергло мир в изумление. В не меньшей растерянности от такого самоуправства армии было и японское правительство. На экстренном заседании кабинета 19 сентября было решено не допустить дальнейшего расширения инцидента в Маньчжурии. На заседании кабинета 21 сентября предложение военного министра Минами послать в Маньчжурию подкрепления вызвало возражения министра иностранных дел Сидэхара и министра финансов Иноуэ. Тем не менее, в тот же день японские войска, дислоцированные в Корее, без императорского приказа, по личному распоряжению генерала Хаяси Сэндзюро? перешли китайскую границу и вступили в пределы Маньчжурии.

Правительство Вакацуки потеряло контроль над ситуацией, и ему ничего не оставалось, как 22 сентября санкционировать действия армии задним числом. Правда, в официальном заявлении, опубликованном 24 сентября, говорилось, что правительство стремится не допустить дальнейшего расширения конфликта и желает уладить его как можно скорее. Однако Квантунская армия, фактически вышедшая из-под контроля правительства, продолжала расширять свои действия. Много позже, давая показания Токийскому трибуналу, Сидэхара заявил, что кабинет министров принял решение пресечь «незаконные и самовольные» действия Квантунской армии, но приказы военного министра не выполнялись его подчиненными.

21 сентября Китай официально внес на заседании Лиги Наций вопрос об агрессивных действиях Японии. На следующий день Лига направила Японии и Китаю одинаковые телеграммы с предложением приложить усилия для ограничения масштабов инцидента и немедленно отозвать войска обоих государств. В ответ японское правительство заявило, что Япония не имеет никаких территориальных претензий в Маньчжурии и в кратчайший срок отведет свои войска из зоны железной дороги. Однако события развивались независимо от обещаний японских дипломатов. 8 октября Квантунская армия подвергла бомбардировке г. Цзиньчжоу, что вызвало новое заявление со стороны Лиги Наций.

Беспомощность японского правительства усугублялась тем, что военные получали поддержку со стороны как значительной части общественности, так и ведущих политических партий. Так, в специальной резолюции партии Сэйю?кай было заявлено, что армия «поступила правильно», и в инциденте виновата «слабая» политика правительства, которая привела к агрессивным действиям китайских войск против Японии. В заявлении партии Минсэйто? говорилось, что Япония проявила исключительное терпение в отношении Китая, который в течение последних лет проводил «антияпонскую» политику, и что японцам пришлось «обороняться» от китайских войск, которые первыми на них напали. Поэтому, несмотря на вызывающие действия армейского командования, правительство Вакацуки продолжало удовлетворять все возрастающие финансовые запросы военных.

В то же время реакция международного сообщества не была подкреплена реальной силой: позиции имеющих непосредственные интересы в Маньчжурии Великобритании и США оставались довольно пассивными. Правда, государственный секретарь США Стимсон 7 января 1932 г. обратился к Японии и Китаю с идентичными нотами, в которых говорилось, что США не намерены признавать положение, входящее в противоречие с Парижским договором 1928 г., подписанным как США, так и Японией и Китаем. Однако Великобритания не поддержала позицию США. 11 января 1932 г. британское правительство заявило о своем стремлении продолжать политику «открытых дверей» и о том, что оно «не считает необходимым направлять японскому правительству какую-либо официальную ноту».

^{Немецкая карикатура тех лет наглядно объясняет при чины попустительства западных держав в отношении японской агрессии: самурай вышвыривает вон «русского медведя».}

Комментируя это решение британского правительства, газета «Таймс» писала, что Япония не может считаться с Китаем, который даже не представляет собой целостного государства:

«Эта целостность не существовала в 1922 г., не существует она и сегодня. Со времени подписания договора 9-ти держав не было ни одного случая, когда центральное правительство Китая продемонстрировало бы свою реальную административную власть над обширными и разнообразными районами его громадной территории».

Пассивная позиция ведущих западных держав объяснялась их обеспокоенностью усилением советского влияния на Дальнем Востоке и, прежде всего, в Китае, где благодаря советской поддержке все более укреплялись политические и военные позиции местных коммунистов. По мнению держав, японские войска в Маньчжурии должны были стать противовесом «советской экспансии». Кроме того, Великобритания, чьи интересы были особенно велики в центральном Китае, рассчитывала, что, направив агрессию японской военщины в северном направлении, она сумеет избежать столкновения с ней.

Таким образом, агрессия Японии в Маньчжурии не вызвала серьезного противодействия. Поэтому всего за 3 месяца Квантунская армия полностью овладела тремя провинциями на северо-востоке Китая.

«Шанхайский инцидент»

Легкость, с какой армия провела операции в Маньчжурии, и значительные ассигнования, полученные ею на «чрезвычайные военные расходы», не могли оставить безучастным постоянного соперника армии — японский флот. Уже 23 января 1932 г. под предлогом защиты японских резидентов в Шанхае началась высадка на берег контингента японской морской пехоты (всего 2800 солдат).

Японцы потребовали от шанхайского муниципалитета вывести из города китайские войска и в одностороннем порядке стали расширять границы японского сеттльмента, что привело к вооруженному столкновению японского десанта с китайскими войсками. Начались бои, в которых японцы применили морскую авиацию. В Шанхай стали перебрасываться новые подкрепления.

В шанхайской операции участвовали войска, в 2 раза превышавшие по численности контингент, осуществивший захват Маньчжурии. Но в отличие от Маньчжурии, где японцы имели дело с войсками Чжан Сюэляна, в Шанхае японцы встретили хорошо организованное сопротивление армии Гоминьдана и жителей города. К тому же Великобритания и США, имевшие интересы в этом районе, заявили резкий протест против действии японцев и направили в Шанхай свои военные корабли.

Однако прекратить военные действия удалось только 3 марта 1932 г., когда командование японских войск в Шанхае опубликовало заявление о прекращении операций. 5 марта было подписано соответствующее соглашение, после чего японские войска были выведены из Шанхая.

Создание Маньчжоуго

К началу января 1932 г. Квантунская армия практически завершила оккупацию Маньчжурии; далее встал вопрос о статусе оккупированных областей. С самого начала маньчжурского конфликта правительство Вакацуки заявило, что не имеет никаких территориальных притязаний в отношении Маньчжурии. И, действительно, Маньчжурия не была включена в состав Японской империи. Ей была уготована судьба марионеточного государства.

Идея образования «независимого государства в Маньчжурии» выдвигалась задолго до «маньчжурского инцидента». В качестве первых шагов по ее реализации сначала в Мукдене, а затем и в других занимаемых японскими войсками городах создавались автономные правительства, номинально возглавляемые местными деятелями, сотрудничавшими с японскими военными властями. Для организации центральной власти в Мукден был доставлен из Тяньцзиня Пу И — последний император из маньчжурской династии Цин, свергнутой Синхайской революцией 1911 г.

Под охраной военного конвоя Пу И был доставлен в Маньчжурию, где 1 марта 1932 г. было объявлено о создании государства Маньчжоуго, в котором Пу И отводилась роль «правителя». В июне на заседании нижней палаты японского парламента единогласно была принята резолюция о немедленном признании Маньчжоуго, которая была предложена совместно партиями Минсэйто? и Сэйю?кай. Было также решено учредить в Маньчжурии должность японского посла, в задачу которого входила координация деятельности всех японских учреждений в Маньчжурии, а также функции командующего Квантунской армией и начальника Квантунской области. Соответственно, послом в Маньчжурии был назначен командующий Квантунской армией Муто? Нобуёси.

15 сентября 1932 г. был подписан японо-маньчжурский протокол, в котором было два пункта: Маньчжоуго признает права и интересы Японии и японских граждан в Маньчжоуго; Япония и Маньчжоуго осуществляют совместную оборону страны, а японские войска остаются на территории Маньчжоуго. Таким образом, Япония официально признала государство Маньчжоуго.

Выход Японии из Лиги Наций

В начале 1932 г. при рассмотрении маньчжурского вопроса Лига Наций согласилась с доводами Японии об особом положении в Маньчжурии, но для вынесения окончательного решения направила туда комиссию международных наблюдателей во главе с англичанином Литтоном, которая в апреле прибыла в Маньчжурию.

Осенью 1932 г. комиссия представила Совету Лиги Наций доклад, в котором говорилось, что японская сторона «имела точно составленный план поведения на случай возможных военных действий между ними и китайцами». В тоже время комиссия констатировала, что китайские войска не имели намерения нападать на японцев и не угрожали жизни и имуществу японских подданных. Далее отмечалось, что Маньчжурия является «китайской страной»; однако Япония осуществляла в ней в течение долгого времени полицейские и административные функции во всей зоне, прилегавшей к Южно-Маньчжурской железной дорогой. Это создало ненормальное положение, которое привело к японо-китайскому конфликту в Маньчжурии. Комиссия рекомендовала Лиге Наций воздержаться от признания Маньчжоуго и созвать конференцию для обсуждения этого вопроса.

Между тем, несмотря на увещевания Лиги Наций, японская военщина продолжала наступление на северо-востоке Китая. После оккупации маньчжурских провинций Мукден, Гирин и Хэйлунцзян Квантунская армия продолжила наступление на запад, в населенную преимущественно монголами провинцию Жэхэ. Столь неуступчивая политика Японии в маньчжурском вопросе заставила Лигу Наций занять более твердую позицию. На основании доклада комиссии, сессия Лиги вынесла 24 февраля 1933 г. резолюцию о японо-китайском конфликте, в которой при признании «особых прав и интересов» Японии в этом районе Китая захват Маньчжурии признавался незаконным и объявлялся нарушением Японией «договора 9-ти держав» от 6 февраля 1922 г.

Соединенные Штаты согласились с выводами комиссии Литтона, Великобритания заявила о своем несогласии с резолюцией, заметив, что «не намерена предпринимать какие-либо шаги против Японии». Советское правительство на приглашение присоединиться к резолюции Лиги Наций ответило, что оно «с самого начала японо-китайского конфликта, желая по мере сил воспрепятствовать дальнейшему расширению военного конфликта встало на путь строгого нейтралитета», и потому не находит возможным сделать это.

После одобрения рекомендаций по докладу комиссии Литтона, был создан консультативный комитет для разработки мероприятий Лиги Наций по японо-китайскому конфликту. Лига обратилась к Соединенным Штатам и Советскому Союзу с просьбой принять участие в работе комитета. США направили своего наблюдателя, а Советский Союз отказался от участия в работе комитета.

Японское правительство решительно отвергло доклад и предложения комиссии Литтона. Посол и главнокомандующий в Маньчжурии генерал Муто? по-солдатски прямо заявил, что «Япония будет твердо продолжать свою политику в Маньчжурии независимо от выводов комиссии Литтона». Аналогичную позицию занял и японский представитель в Женеве. В итоге Япония вышла из Лиги Наций. В официальном извещении по этому поводу японская позиция мотивировалась следующим образом:

«Поскольку Китай не является единым государством, а его внутреннее положение и международные связи отличаются крайней сложностью, запутанностью и своеобразием, общепринятые принципы и обычаи международного права, являющиеся всеобщими нормами в международных отношениях, к нему не применимы… Доклад комиссии не учитывает того, что у Японии нет иных намерений, кроме обеспечения мира на Востоке, и является крайне ошибочным в оценке фактов и основанных на них выводах…. У читывал все это, императорское правительство считает невозможным дальнейшее участие Японии в Лиге Наций и… заявляет о своем выходе из последней».

Надо сказать, что японское общественное мнение усиленно подготавливалось к такому решению средствами массовой информации: в печати раздавались призывы к осуществлению «независимой политики», широко популяризировались лозунги типа: «Азия для азиатов», «Повернемся лицом к Востоку» и др. Когда японский представитель в Лиге Наций Мацуока Ёсукэ возвращался в Японию, ему была устроена восторженная встреча.

* * *

Чан Кайши старался избегать крупных столкновений с японскими войсками; тем более, что среди руководства Гоминьдана все чаше стали высказываться мнения о необходимости поскорее уладить конфликт с Японией. В результате 31 мая 1933 г. между японским и китайским командованием в городе Тангу было подписано соглашение, предусматривавшее взаимный отвод войск в Северном Китае и создание между ними демилитаризованной зоны. К августу отвод войск обеих сторон был завершен, и в Северном Китае установилось непрочное перемирие. Таким образом, японская армия утвердилась не только в Маньчжурии, но и в прилегающих районах Северного Китая.

1934 год стал, пожалуй, единственным в истории маньчжурских событий, когда Япония не предпринимала военных действий в отношении Китая. 1 марта 1934 г. правитель Маньчжурии Пу И был объявлен императором, а Маньчжоуго (Маньчжурское государство) было переименовано в Маньчжоудиго (Маньчжурскую империю). В своей речи в японском парламенте в январе 1935 г. министр иностранных дел Хирота Ко?ки призвал не выступать с угрозами и не осуществлять агрессии в отношении Китая и настаивал на заключении японо-китайского соглашения. В мае 1935 г. Япония и Китай даже обменялись послами.

^{Пу И — император Маньчжурии}

Тем не менее, напряженность в отношениях между Японией и Китаем сохранялась. Летом 1935 г. в японском сеттльменте города Тяньцзиня были убиты несколько сотрудничавших с японцами журнал листов. Генерал Умэдзу Ёсидзиро?, командующий японской армией в Китае, предъявил китайской стороне ряд требований, среди которых были вывод китайских войск из провинции Хэбэй, ликвидация партийных органов Гоминьдана и запрещение всякой партийной и антияпонской деятельности на всей территории провинции. Примерно в то же время аналогичные требования были выдвинуты и в адрес властей провинции Чахар, с которыми было подписано соглашение, предусматривавшее ликвидацию антияпонских организаций в провинции и отвод китайских войск от границ Маньчжурии.

События в Маньчжурии и советско-японские отношения

28 октября 1931 г. японское правительство обратилось к правительству СССР с нотой протеста по поводу советской помощи китайским войскам в Маньчжурии. В ответной ноте советская сторона отвергла протест Японии на том основании, что он «не имеет никакой почвы» под собой и «основывается на измышлениях и слухах».

В середине ноября 1931 г. японские войска перерезали Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД). Этот инцидент вызвал обмен дипломатическими заявлениями, в ходе которого помощник министра иностранных дел Японии заверил, что японской армии дан приказ никакого ущерба КВЖД не причинять.

Тем не менее инциденты продолжались. Обеспокоенный военной активностью Японии в Маньчжурии Советский Союз, имевший немалые интересы в этом районе, стремился предотвратить столкновение с Японией. Первое предложение советского правительства о заключении пакта о ненападении было сделано 31 декабря 1931 г. После долгой паузы Токио официально отклонил его 13 сентября 1932 г. В ноябре 1932 г. советское правительство повторило свое предложение (через японского представителя в Лиге Наций Мацуока). Более того, Советский Союз был готов создать в Москве генеральное консульство Маньчжоуго, с тем чтобы японский посол по совместительству выполнял функции генерального консула этого «государства».

Между тем ситуация на КВЖД оставалась напряженной. В июле 1932 г. войска Маньчжоуго при поддержке японцев захватили перевалочную пристань КВЖД, постоянно арестовывали и истязали советских служащих, осуществляли налеты на железную дорогу. В апреле 1933 г. власти Маньчжоуго закрыли сообщение между КВЖД и советскими железнодорожными магистралями в пунктах Маньчжурия и Пограничная (недалеко от современного г. Уссурийска).

Советское правительство, стремясь разрядить обстановку, 2 мая 1933 г. предложило Японии проект досрочного выкупа КВЖД. 26 июня 1933 г. в Токио начались переговоры. Советская сторона предлагала продать КВЖД за 250 млн. руб., представители Маньчжоуго настаивали на сумме в 50 млн. иен (1 руб.=1,04 иены). К концу сентября переговоры зашли в тупик.

Переговоры по поводу досрочного выкупа Маньчжурией у Советского Союза КВЖД, которые велись в Токио от имени Маньчжурии фактически японскими представителями, продолжались почти 2 года и завершились 23 марта 1935 г. подписанием соглашения. Выкупная цена железной дороги была определена в 140 млн. иен; 1/3 этой суммы подлежала оплате деньгами, а 2/3 — товарами. Кроме того, 30 млн. иен правительство Маньчжоуго обязалось уплатить в качестве компенсации советским рабочим и служащим в связи с их увольнением. Финансовым гарантом соглашения выступала Япония.

Однако и после разрешения вопроса о КВЖД различного рода инциденты на советско-маньчжурской границе не прекращались. В ответ на неоднократные заявления и ноты советского правительства японские дипломаты либо отрицали факты нарушения границы, либо ссылалась на ее неопределенность на местах.