VI. Оглядываясь назад

Оглядываясь на пеструю цивилизацию, чьи высшие свершения были бегло очерчены на предшествующих страницах, начинаешь понимать, за что сражались у Марафона греки. Эгеида подобна улью, в котором снуют деятельные, задиристые, чуткие, изобретательные греки, упорно утверждающиеся в каждом порту, поднимающие свою экономику от земледелия к промышленности и торговле, созидающие уже великую литературу, философию и искусство. Поразительно, сколь быстро и широко проявилась зрелость этой новой культуры, в шестом веке заложившей все основания для достижений пятого. В известных отношениях эта цивилизация была более изысканной, нежели цивилизация века Перикла: она превосходила последнюю в области эпоса и лирической поэзии, оживлялась и украшалась большей свободой и умственной деятельностью женщин, в некоторых смыслах Обладала лучшей формой правления, чем позднейшая, более демократическая эпоха. Однако она заложила фундамент даже демократии; к концу шестого столетия диктатуры достаточно приучили Грецию к порядку, чтобы стала возможной греческая свобода.

Реализация самоуправления была чем-то неслыханным в мире; жить без царей не отваживалось прежде ни одно великое общество. Из этого горделивого сознания независимости — индивидуальной и групповой — возник могучий стимул для всех греческих начинаний; это свобода вдохновляла греков на невероятные свершения в искусстве и литературе, науке и философии. Нельзя отрицать того, что большая часть греческого народа — тогда, как и всегда, — питала страсть к суевериям, таинствам и мифам; людям потребно утешение. Несмотря на это греческая жизнь приобрела беспрецедентно светский характер: политика, право, литература и умозрение мало-помалу отделились и освободились от власти религии. Философия приступила к созданию натуралистической концепции мира и человека, тела и души. Наука, почти неизвестная прежде, выступила со своими первыми дерзкими формулировками; были установлены начала Евклида; ясность, четкость и честность мысли стали идеалом спасительного меньшинства человечества. Героическое усилие плоти и духа спасло эти достижения и порожденные ими надежды от мертвящей длани восточного деспотизма и мрака мистерий, завоевав для европейской цивилизации мучительную привилегию свободы.