42. БАЛТИКА И ВОЛЫНЬ
42. БАЛТИКА И ВОЛЫНЬ
Русские моряки прекрасно понимали, что захватив такую базу, как Либава, германский флот рано или поздно попытается нанести удар по Риге, а то и по Петрограду, и тщательно готовились к этому. Усиливалась оборона Финского залива — здесь начала создаваться вторая, передовая минно-артиллерийская позиция. Предпринимались и меры по защите Рижского залива. В течение лета осуществлялись и другие операции, обе стороны несли потери. 4.6 немецкая субмарина U-26 лейтенанта Беркгейма, уже имеющего на своем счету крейсер «Паллада», потопила минный заградитель «Енисей». А 2.7 произошел бой у о. Готланд. Талантливый начальник связи Балтфлота контр-адмирал Непенин был энтузиастом разработки и внедрения различных технических новинок и впервые применил радионаведение. В районе действия наших крейсеров был обнаружен отряд вражеских кораблей, за ними установили наблюдение и навели на них свои превосходящие силы. В итоге германские крейсера, получив различные повреждения, ретировались с поля боя, а немецкий минный заградитель «Альбатрос» был выведен из строя.
В августе обстановка обострилась. Как и предполагалось, одновременно с наступлением в Польше и Литве немцы попытались захватить Ригу. Планировалось взять ее примерно так же, как Либаву — подвести крупные силы флота, бомбардировать взморье, высадить десанты, легкими кораблями проникнуть в устье Двины (Даугавы), и тогда с суши можно будет направить относительно небольшую подвижную группировку, не отвлекая войск с главных направлений, чтобы одним броском овладеть городом. Однако на входе в Рижский залив германский флот встретил многочисленные минные заграждения, понаставленные Колчаком. Пришлось долго и упорно их тралить, а наши моряки всячески препятствовали этому, обстреливали тральщики, бомбили с гидропланов, действовали подводными лодками. И добавляли новые мины, в том числе и под носом у врага, на уже очищенных местах. Немцы потеряли несколько миноносцев, транспортов и тральщиков, ряд их крейсеров в результате подрывов получил серьезные повреждения.
Корабли Балтфлота, несмотря на подавляющее неравенство сил, дерзко вступали в схватки с прорывающимся противником. Так, 16.8 старенький броненосец «Слава» начал артиллерийскую дуэль с двумя германскими линкорами. Они имели огромное преимущество в количестве орудий, но решили вообще не рисковать и использовать другое преимущество — в дальности огня. Расстрелять русский корабль, оставаясь вне досягаемости его пушек. И тогда команда «Славы» затопила отсеки одного борта. Броненосец накренился, угол подъема орудий увеличился, и снаряды стали ложиться рядом с немцами. После нескольких точных попаданий линкоры предпочли убраться. А 17.8 эсминец «Новик» вступил в бой с двумя новейшими германскими эсминцами, V-99 и V-100. Причем одного загнал на минное поле, тот подорвался и затонул, а другому нанес сильные повреждения.
Немецкой эскадре все же удалось протралить фарватеры и войти в Рижский залив. Но было выиграно время. Русское командование успело сосредоточить на этом участке дополнительные войска. С 17.8 они были выделены в новый фронт, Северный, главнокомандующим которого стал ген. Рузский. В составе фронта было 3 армии (28 дивизий). 6-я прикрывала побережье, 12-я — Ригу, а 5-я оборонялась восточнее до стыка с войсками соседнего фронта, который стал называться Западным. Успели и организовать береговую оборону хотя бы на важнейших направлениях. А германский флот, не в силах добиться никаких дальнейших результатов, почувствовал себя в ограниченной акватории залива как в ловушке. Негде было укрыться от русских субмарин, а отряд Колчака продолжал ставить мины в самых неожиданных местах. Наверх сыпались доклады, что "в Рижском заливе… велика опасность от русских мин и подводных лодок". Немцы несли новые потери. В числе прочих погибла на минах и самая знаменитая на Балтике субмарина U-26. Огромная вражеская эскадра по сути "потопталась на месте" и 22.8 во избежание более крупного урона покинула Рижский залив. Тирпиц резюмировал: "Насчет Рижской экспедиции я не совсем доволен; она была осуществлена несмотря на мой телеграфный протест, и мы и вправду потерпели фиаско и понесли чувствительные потери без всякой пользы для себя". А кайзер выразился более откровенно: "Мы совершили прыжок в воздух, а русские одержали большую морскую победу". Ну а уход флота, в свою очередь, сорвал и сухопутное наступление.
В это же время ожесточенное сражение разыгралось и на другом фланге русских фронтов — на Украине. В течение июля положение тут оставалось стабильным. 8-я, 11-я и 9-я армии Юго-Западного фронта стояли на прежних рубежах, по Зап. Бугу, Стрыпе и Днестру. Успели привести себя в порядок и пополниться. Так, в 8-й армии удалось довести состав дивизий с 3–4 до 5–7 тыс. штыков. Однако количество войск здесь уменьшалось по другой причине то одно, то другое соединение забирали на Северо-Западный фронт, чтобы поддержать поредевшие отступающие войска и организовать оборону на новых рубежах. И Иванов был настроен пессимистично, считая свои армии слишком малочисленными, чтобы противостоять врагу, и не надеясь остановить его.
В августе между германским и австрийским командованием возникли разногласия. Как уже отмечалось, немцы стали склоняться к варианту Гинденбурга и переносу главных усилий в Прибалтику, а на южном фланге перейти к позиционной войне. Конрад возражал и настаивал на продолжении действий на своем участке — предлагал вернуть районы Галиции, все еще остающиеся у русских, а заодно захватить Волынь. К общему мнению стороны так и не пришли, поругались, и Германия вывела войска Макензена из подчинения австрийскому командованию, перебрасывая их на направления, которые считала более важными, — ведь в ходе польской операции немецкие армии тоже были серьезно измочалены, и для реализации новых замыслов приходилось собирать все, что можно. Ну а Конрад решил осуществить свое наступление самостоятельно, только австро-венгерскими частями.
У русских же ситуация создалась сложная. По мере отступления Западного фронта, между ним и Юго-Западным оказалось Полесье — огромная, заросшая лесами и заплывшая болотами долина Припяти. Которая по всем военным наставлениям того времени считалась непригодной для ведения масштабных боевых действий. И действительно, отходящим соединениям 3-й армии (13-я была расформирована и слилась с ней), чтобы сохранить единство своих сил, никак нельзя было влезать в болота и распыляться по узким, малопроходимым дорогам. Поэтому она, обтекая Полесье, откатывалась на северо-запад. И между ней и правым флангом 8-й армии образовался разрыв в 70 км, прикрытый лишь кавалерией. К тому же, имея этот открытый фланг, Юго-Западный фронт остался выдвинутым вперед по отношению к Западному. А разведка докладывала, что противник готовится к наступлению. И Иванов решил выправить положение, сократив линию фронта и уравняв ее с соседями.
Армии Брусилова он приказал войти в пределы России на рубеж р. Стырь и правым флангом опереться на г. Луцк — севернее, как считалось, уже начинались непроходимые болота. Соответственно отводились и 11-я армия, на Серет, чтобы сомкнуться с обороной по Стыри, а южнее к ней пристраивалась 9-я. Но как раз этим отходом Конрад и попытался воспользоваться — случай представился превосходный, его дивизии как раз изготовились, и он бросил их вперед, чтобы ударить на отступающих русских, разгромить и на их плечах захватить значительную территорию. Иванов, узнав о начавшемся наступлении, вообще впал в прострацию. Считал уже потерянной всю Правобережную Украину, писал в Ставку рапорты о необходимости эвакуации Киева (до которого оставалось 300 км) и даже Одессы — поскольку, по каким-то его соображениям, враг должен был нанести удар именно туда, чтобы вовлечь в войну Румынию. Ну и тогда вообще конец… А чтобы остановить противника, он выдвигал фантастический проект — выселить и выжечь всю прифронтовую полосу на 100 км в глубину, чтобы неприятель застрял там без продовольствия. Такого ему, конечно, не разрешили, но прогнозы главнокомандующего получали известность, да и без того сам факт очередного вражеского наступления после предыдущих поражений создал на Украине атмосферу крайне нервозную. В Киеве возникла паника, началась эвакуация. Крестьяне, собираясь уходить с насиженных мест, задерживались с посевом озимых. В Подольской губернии (Хмельницкая обл.) жители по распоряжению местных властей, а то и по собственной инициативе копали окопы для войск и ожидали команды для эвакуации.
Однако опасения не оправдались. Все командармы Юго-Западного фронта были отличными военачальниками и отход организовали четко, с закреплением на промежуточных рубежах. А когда австрийцы ринулись в преследование, то сами крепко получили. Армия Лечицкого нанесла им чувствительный удар на Хотинском шоссе, погнав назад чуть ли не до самых Черновиц, откуда начиналось отступление. А армия Щербачева организовала встречный контрудар под Тернополем, учинив врагу настоящий разгром и взяв 35 тыс. пленных. Кстати, чтобы подбодрить тыловое население, этих пленных отправили в Москву, и по ее улицам провели "парад завоевателей" (Сталин впоследствии перенял и повторил данную идею).
Но на участке 8-й армии положение сложилось действительно угрожающее. Она была значительно ослаблена, половину ее дивизий забрали на север, в Белоруссию. А у австрийцев после расформирования группы Макензена освободилось 2 армии — 1-я и 4-я. Их он и направил сюда. 1-я атаковала с фронта, а 4-ю Конрад бросил как раз в открытый полесский фланг. Опрокинув кавалерийские заслоны, она взяла Ковель и двинулась в глубь российской территории — даже не пытаясь развернуть в здешних болотах боевые порядки, а компактной массой, по шоссе. Войска Брусилова отступали, жестоко отбиваясь. Командиру 13-го полка Железной дивизии Маркову было приказано прикрывать переправу через Стырь, пока не пройдут свои части, а потом взорвать мост. Но за войсками шли многотысячные обозы беженцев, уже наслышанных о зверствах и насилиях оккупантов. И Марков с одним полком еще целые сутки отбивал атаки многократно превосходящего врага, ожидая, пока не переправится последняя беженская подвода, и лишь после этого счел возможным отступить и уничтожить мост, за что был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Отважными кавалерийскими атаками, отбрасывавшими врага, прославился и Белорусский гусарский полк.
Но части отходили с запада на восток, а в это время с северо-востока, наперерез им, шла 4-я австрийская армия. Брусилов и Иванов от воздушной разведки и кавалерийских частей узнали, что огромные вражеские колонны движутся от Ковеля на Луцк, явно опережая отступающие войска 8-й армии. И Брусилов получил приказ во что бы то ни стало сдержать здесь австрийцев, хотя бы на 3 дня, для чего ему выделили единственный резерв фронта слабый, только что сформированный из ополченцев 39-й корпус. Причем он тоже опаздывал, к Брусилову прибыл только командир, ген. Стельницкий, предусмотрительно выехавший вперед с 2 — 3 батальонами. И командарм послал его в Луцк, придав все, чем располагал сам, — Оренбургскую казачью дивизию. Город имел довольно сильные укрепления, но только с юга, со стороны австрийской границы. А противник подходил с севера. И Стельницкий пошел на хитрость — стал создавать видимость обороны, всеми способами демонстрируя, будто в Луцке много войск. Австрийские авангарды остановились, стали ждать, пока подтянутся собственные крупные силы и тяжелая артиллерию. Но затем все же разобрались, что русских перед ними всего ничего, и ворвались в город. Стельницкий начал отступать и первые эшелоны своего корпуса встретил на станции Клевань, в 17 км от Ровно, где располагался и штаб 8-й армии. И здесь Брусилов решил все же остановить врага, вызвав свою "пожарную команду" — 4-ю Железную дивизию Деникина. А Стельницкому приказал занять оборону по речушке Стубель. Прибывающие солдаты 39-го корпуса прямо из вагонов бросались в бой. Но австрийцы, имея огромное превосходство, громили их по частям.
21.8, в самый напряженный момент, совершив за ночь 20-километровый марш-бросок, подошла 4-я Железная. И успела вовремя. Фронта фактически не было. От Луцка катились около 2 корпусов австрийцев, сминая ополченцев и спешенную кавалерию. Дорога на Ровно была открыта. Дивизия развернулась по обе стороны от шоссе и с ходу вступила в битву. А Деникин сумел связаться по телефону с Брусиловым. Тот сообщил: "Положение серьезное. Штаб, возможно, эвакуируется в Ровно. Ополченские дружины, которые вы видите, формируются в новый армейский корпус. Но они впервые в бою и не представляют из себя никакой боевой силы. Все же надеюсь, фронт получится довольно устойчивым, опираясь на Железную дивизию. Надо задержать врага". Австрийцы попытались обойти этот импровизированный фронт и ворваться в Ровно с севера. Их разъезд занял село Александрия, в 15 км от города, за ним шла кавалерийская дивизия. И Брусилов перебросил туда Оренбургскую казачью, 3 роты ополченцев, даже свой конвойный эскадрон. Атаками они отразили обход.
Но у Клевани положение оставалось напряженным. Железные стрелки заняли оборону в центре, на флангах — 100-я и 105-я дивизии Стельницкого. Однако они были неустойчивы, и Деникину приходилось поддерживать их своими частями. А австрийцы подтягивали свежие силы, причем стремились обойти правый фланг, чтобы сомкнуться со своей конницей, дерущейся на северном направлении. В результате Железная дивизия растянула фронт на 15 км и вот-вот его могли прорвать. Деникин решил: "Обороняться при таких условиях невозможно. Только наступать!" И двинул полки в атаку. Потом во вторую. И третью… Сковал таким образом 3 австрийских дивизии и так и не позволил им совершить обход. Лишь используя свое преимущество в артиллерии, враг после ожесточенных боев 8 — 11.9 смог оттеснить его стрелков за р. Горынь. Но за это время Брусилов успел подтянуть другие части, подошли 7-я и 11-я кавдивизии. И Ровно неприятель так и не взял. Прорыв был закрыт, и фронт стабилизировался.
В 1943 г., когда в эти края пришло с Черниговщины партизанское соединение ген. А.Ф. Федорова, под Клеванью бойцы обнаружили обширное запущенное кладбище русских солдат Первой мировой. И первое, что сделало соединение на новом месте базирования, это привело в порядок могилы, поправило и обновило сгнившие кресты и отдало захоронениям воинские почести в знак преемственности поколений, сражавшихся здесь с теми же захватчиками. Кстати, партизаны этим сразу же завоевали и симпатии окрестных жителей.