ОТ АВТОРА

ОТ АВТОРА

Первая мировая война занимает в истории России не менее важное место, чем борьба с нашествиями Наполеона или Карла XII, и значительно превосходила их по масштабам. Сотни тысяч солдат и офицеров — между прочим, и наших с вами предков или в той или иной степени далеких родственников, выполнив свой долг до конца, навсегда остались лежать на полях Галиции и Польши, в болотах Полесья и Прибалтики, в ущельях Карпат и Турции. И тем не менее об этой войне в нашей стране известно до удивления мало. Спросите о ней любого, и в лучшем случае ваш собеседник вспомнит трагедию армии Самсонова и Брусиловский прорыв. И вроде все… Хотя грандиозные сражения кипели несколько лет на тысячекилометровых пространствах. Были горькие поражения, но были и блестящие победы. Были ныне забытые талантливые полководцы, были ныне забытые многочисленные подвиги русских солдат, моряков, казаков. Русское оружие очередной раз покрыло себя неувядаемой славой. Громились неприятельские армии и эскадры, брались вражеские твердыни, эхо русских пушек не раз заставляло дрожать Берлин, Вену, Будапешт и Константинополь, а русские воины поили коней из Прегеля, Сана, Тигра и Евфрата.

Впрочем, оказывается, что найти литературу, которая объективно рассказала бы о ходе Первой мировой на русском фронте, очень и очень непросто. Потому что все зарубежные источники, касающиеся войны на Востоке, базируются исключительно на немецких данных. Которые часто представляют из себя всего лишь пропаганду военного времени, ничего общего не имеющую с действительностью, либо являются привиранием мемуаристов, к коему склонны отставные генералы всех времен и народов. Не так уж много материалов по этой теме оставили и участники войны из числа эмигрантов. Ведь для них Первую мировую заслонила куда более катастрофическая и страшная по своим последствиям гражданская. И даже в тех случаях, когда отдельные авторы добирались до сражений 1914–1917 гг., на их описания волей или неволей накладывался отпечаток последующих событий. Эти авторы не располагали никакими архивными материалами, оставшимися в России, и, как правило, излагали лишь личные впечатления. И к тому же воспоминания военной эмиграции напрочь забивались потоками, исходящими от эмиграции политической. Лидеры либеральных и демократических партий были гораздо более известны и авторитетны за рубежом, имели несравненно большие возможности для публикации своих трудов. Но своей целью часто ставили оправдать перед историей (и перед самими собой) собственные действия по подталкиванию России к революции, доказать ее полезность и необходимость. И поэтому сильно грешили подтасовками фактов и всевозможными искажениями. Ну а большевистская литература по понятным причинам стремилась изобразить войну лишь в качестве "империалистической бойни", выдергивая и гиперболизируя негативные моменты. В итоге дошло до взаимного цитирования и подкрепления немецких (и основывающихся на них англо-американских), либерально-эмигрантских и коммунистических источников, что создало иллюзию «объективности» и способствовало формированию устойчивого штампа в массовом сознании.

И все же надо отметить, что с военной (но не политической) точки зрения события Первой мировой на русских фронтах были наиболее полно и точно освещены историками советской школы. В их работах опускались фамилии героев, очутившихся в «контрреволюционном» лагере, некоторые цифры, противоречившие официальным установкам, но в целом ход боевых операций и их анализ приводились верно. Ну еще бы, ведь в 20-30-х гг. Красная Армия обучалась на опыте мировой и преподавали в училищах и академиях ее участники. Поэтому частенько при внимательном прочтении можно обнаружить несоответствие между основным содержанием и предвзятыми выводами, которыми авторы вынуждены были сопровождать свои работы. Новый всплеск интереса к Первой мировой произошел в годы Великой Отечественной и сразу после нее уж больно явные аналогии напрашивались. Причем в этот период были пересмотрены и многие политические оценки 20-х, смягчены тона и персональные акценты (хотя, конечно, с Лениным спорить все же не осмеливались).

Но, к сожалению, такие работы писались и издавались лишь для специалистов, в рамках узких исследований, академических трудов, пособий для высших военно-учебных заведений. Широкой публике они оставались неизвестными, и в популярной советской (как и вышедшей из нее антисоветской) литературе сохранялась прежняя однобокая традиция изображать Первую мировую лишь в качестве "преддверия революции", и не более того. Зарубежная же литература к работам советской военно-исторической школы не обращалась никогда — видимо, по политическим причинам. И на Западе с наложением на первичные искаженные источники разного рода домыслов, гипотез, журналистских сенсаций к настоящему времени возникли такие фантастические нагромождения, что порой остается лишь руками развести. Приведу только один пример — если открыть 4-й том "Оксфордской иллюстрированной энциклопедии" (переведенной на многие языки, в том числе и на русский) на фамилии «Брусилов», то мы узнаем, что этот полководец одержал "блестящую победу", но потерял "1 млн. убитыми". Вот и гадай, откуда мог взяться этот миллион, да еще «убитыми», если у Брусилова во всех армиях фронта насчитывалось 600 тыс. штыков и сабель? Или авторы приплюсовали сюда и 400 тыс. пленных, которые тоже вдруг обрусели и все до единого погибли? Впрочем, у оксфордских авторов и представления о Западном фронте оказываются весьма смутными — в их энциклопедии мы можем прочитать, что маршал Жоффр был отстранен от командования "за поражение французской армии под Верденом". А если уж коллектив историков не знает, кто победил под Верденом, тут дальше и плыть некуда…

Хочу предупредить, что в настоящей работе читатель не найдет никаких сенсационных гипотез, догадок, заумных версий и хитрых логических построений. Я предпочел излагать только факты — которые пришлось отбирать и компоновать из источников разного рода, и советских, и эмигрантских, и иностранных. Если же какие-то из этих фактов и покажутся вам «сенсационными», то лишь в силу их малоизвестности. Кстати, в этой книге возможно расхождение в датах с некоторыми другими историческими трудами. Дело в том, что русские современники всегда приводили хронологию событий по «старому», юлианскому календарю, а последующие авторы часто бездумно переписывали эти даты, что порождало путаницу и затрудняло синхронизацию событий в России и на других фронтах. Поэтому всю хронологию (кроме случаев, оговоренных в тексте), автор счел целесообразным привести к «новому», григорианскому календарю.

Целью же своей работы я видел не какой-то «нетрадиционный» взгляд на войну, а наоборот, восстановление настоящей исторической картины, расчистку ее от ложных представлений, клеветы и случайных наслоений. Мне хотелось показать войну как таковую, как самостоятельное историческое явление. И отнюдь не явление «преддверия» падения России, ее кризиса и надлома — как выясняется, как раз это фактам не соответствует. Напротив, через призму Первой мировой я хотел бы показать величие России накануне ее падения. Величие и непобедимость, сохранявшиеся до тех пор, пока Россия была единой…