45. ЛУЦК И РИГА
45. ЛУЦК И РИГА
Осуществляя операцию по ликвидации Свенцянского прорыва, Алексеев обратил внимание и на обращения Брусилова, просившего Ставку выделить ему дополнительные силы — он доказывал, что может нанести удар по левому флангу австрийцев и лишить их условий для новых наступательных операций, взяв Луцк и закрепившись на рубеже р. Стырь. Но Алексеев увидел и другое — что поражение австрийцев опять заставит немцев спасать их и отвлекать войска с главного, белорусского направления. И в тяжелые дни, когда на счету был каждый полк, Брусилов получил свежий 30-й корпус ген. Зайончковского с задачей использовать его для наступления. Фронт в это время проходил по р. Горынь и ее притоку Стубель. Корпус Зайончковского, придав ему 7-ю кавдивизию, командарм расположил на крайнем северном участке, у села Степань (недалеко от г. Сарны), приказав ему наступать на Рожище и Луцк и при этом стараться охватывать австрийский фланг. Южнее, в лоб, действовал 39-й корпус Стельницкого, которому предстояло сковывать противника фронтальными атаками, в центре наступала 4-я Железная дивизия, а на левом фланге — 8-й корпус Драгомирова. Иванов в успех не верил и предлагал вместо крупной армейской операции ограничиться частными демонстрациями. Однако Брусилов настоял на своем — тем более, имея поддержку в Ставке.
Удар был нанесен 16.9, хотя развивался не совсем так, как предполагалось. 4-я австрийская армия была уже ослаблена предшествующими боями, и в первые же два дня полки Станкевича и Маркова 4-й Железной прорвали неприятельские позиции. А обходной маневр 30-го корпуса австрийцы обнаружили, и это вынудило их к ускоренному отступлению. Русские войска погнали врага. 18.9 дивизия Деникина вышла к Луцку с юга и пошла на штурм. Однако с этой стороны город был сильно укреплен — отчасти еще до войны самими русскими. И защитников хватало — как раз тут командование противника решило остановить наступление Брусилова, и против железных стрелков оказалось 2,5 дивизии, отошедшие с других участков.
В беспрерывных боях, продолжавшихся и ночью, полки Деникина сумели взять 2 линии вражеских укреплений, но дальше продвинуться не могли, и атаки захлебывались. В это время и 30-й корпус вышел к Стыри по соседству, взяв г. Рожище, и Брусилов приказал ему штурмовать Луцк с севера, помочь Деникину. Зайончковский был человеком своеобразным, любил красивые позы (что, впрочем, не помешало ему впоследствии стать хорошим военным историком и создать одну из лучших работ о мировой войне). И издал приказ по своим частям — дескать, даже Железная дивизия не смогла взять Луцк, и вот теперь эта почетная задача возлагается на них. А поскольку на следующий день был праздник Рождества Богородицы, то влепил и такое: "Порадуем Матушку Царицу небесную! Бутылка откупорена! Что предстоит нам пить из нее, вино иль яд, покажет завтрашний день!" Однако завтрашний день ничего не показал, поскольку и у него наступление застопорилось. Австрийцы оборонялись отчаянно, собрали большое количество артиллерии. И Зайончковский запросил помощи от железных стрелков. Брусилов приказал Деникину передать ему один полк, но и следующая атака тоже не удалась. Командир 30-го корпуса жаловался, что его подавляет сильнейший артобстрел. И Брусилов опять распорядился помочь — всеми батареями, имеющимися у Деникина, вести огонь в течение ночи. Тот выполнил. Австрийцы ответили шквалом снарядов. Одна из гранат попала даже в очаг хаты, где размещался штаб дивизии, но к счастью, не взорвалась. И было понятно, что это еще «цветочки» — в темноте враг бил по площадям, а утром, раз уж русские батареи обнаружили себя и израсходовали боезапас, дивизию проутюжат так, что мало не покажется. Деникин собрал командиров трех оставшихся у него полков и объявил: "Наше положение пиковое. Ничего не остается, как атаковать". И те согласились — в 4-й Железной научились в этом смысле понимать друг друга с полуслова.
На рассвете дивизия ринулась на штурм. Австрийцы, зная о ее ослаблении, такого не ожидали, оттянули часть войск для отражения атак с севера. А стрелки в мощном порыве достигли вражеских укреплений, закидали гранатами пулеметы и ударили в штыки. Вместе со своими солдатами Деникин и сам влетел в город на открытом автомобиле и отправил оттуда телеграмму Брусилову — Луцк взят. Австрийские части, оборонявшие северную окраину, узнав о прорыве, тоже дрогнули и побежали, и в город вошли войска Зайончковского. И он также послал донесение, что захватил Луцк. Брусилов на полях его телеграммы иронично приписал: "И взял там в плен генерала Деникина". В целом же победа была значительной. Только одна 4-я стрелковая пленила 158 австрийских офицеров и 9800 солдат — примерно столько же, сколько было в самой в дивизии. Некоторые вражеские части очутились в кольце, зажатые между прорвавшимися к Луцку клиньями Деникина и Зайончковского и наступавшим с фронта корпусом Стельницкого. И тоже сдавались или добивались. 4-я австрийская армия — ударная, специально в свое время усиленная для действий в группе Макензена — была разгромлена.
И произошло то, на что рассчитывал Алексеев. Конрад принялся умолять немцев, чтобы выручили его разрушенный фланг, опасаясь развития прорыва. А такой прорыв угрожал и смежному флангу германских войск, поэтому Фалькенгайн отреагировал немедленно и направил на помощь австрийцам один корпус, сняв его из Белоруссии и ослабив давление на Западный фронт. Уже вскоре после выхода на Стырь авиаразведка доложила — немецкие колонны, около 2 дивизий, идут с северо-запада, нацеливаясь на местечко Колки севернее Луцка. Брусилов выдвинул на это направление 30-й корпус, 4-ю Железную и 7-ю кавалерийские дивизии. И считал, что этого вполне достаточно для отражения удара. Однако все испортила дилетантская выходка начштаба Юго-Западного фронта Саввича. Вдохновленный успехом под Луцком, он вообразил себя гениальным стратегом и изобрел «хитроумную» ловушку для противника, внушив и Иванову, что это великолепный шанс переломить ситуацию в свою пользу и тем самым спасти Украину.
Частям 8-й армии предписывалось оставить Луцк и отойти обратно на р. Стубель. А 30-му корпусу с приданными частями спрятаться в лесах возле Колков. А когда вражеский корпус пройдет мимо, преследуя отступающих, тут-то и выскочить, ударив ему в тыл. А отходящим повернуться и нажать с фронта. И немцам конец. Брусилов пробовал возражать, но получил указание выполнять план немедленно и безоговорочно. Разумеется, из этого ничего не вышло. Отвод частей от Луцка сразу же обнаружили. И остатки австрийской армии, воодушевившись, ринулись за ними, так что отступать им пришлось с боем. А массу из 4 дивизий «спрятать» в лесу было никак невозможно. Немцы не были слепыми, чтобы проглядеть такое сосредоточение. Развернулись в направлении этой группировки и атаковали ее. Произошло жесточайшее встречное сражение, лоб в лоб. Обе стороны переходили в атаки и контратаки, измотали и повыбили друг друга. Так, 4-я стрелковая дивизия потеряла 4 тыс. чел убитыми и ранеными. Немцам досталось не меньше. И, обессиленные, те и другие стали зарываться в землю, возводя завалы из срубленных деревьев. Луцк снова был потерян, но фронт стабилизировался.
Еще одну частную наступательную операцию немцы затеяли в Латвии использовали корпуса, так и не пригодившиеся для развития Свенцянского прорыва, чтобы бросить их против Северного фронта. Русские войска постепенно оттеснялись к Западной Двине. Бои шли жестокие, но очаговые вдоль дорог, в дефиле озер и рек. Уссурийская дивизия Крымова совершила еще 4 дерзких рейда по тылам противника. В последнем из них, снова на р. Виндава, ему придали и 4-ю Донскую дивизию. Но линия фронта уже уплотнялась, на Таурогенском шоссе части встретили превосходящие силы немцев, и единственным результатом стал уничтоженный вражеский батальон, неосторожно попытавшийся преградить казакам обратный путь. Очень сильное сопротивление противник встретил у Фридрихштадта (Яунелгава), где удалось подготовить хорошо укрепленные позиции, и немецкие атаки долгое время отражались. Но враг собрал большое количество тяжелой артиллерии и буквально засыпал оборону снарядами, вынудив защитников отойти за Двину. На других участках войска 12-й и 5-й армий также отступили за эту реку, но удержали за собой три плацдарма на левом берегу — у Риги, Якобштадта (Екабпилс) и Двинска (Даугавпилс) — и в этих местах никакие атаки и бомбардировки «сковырнуть» русских не помогли.
Германскому командованию хотелось завершить кампанию на Востоке хотя бы какой-нибудь особенно эффектной «точкой». И под занавес оно решило провести операцию по захвату Риги. Здесь оборонялась 12-я армия Радко-Дмитриева, а командование минной дивизией Балтфлота, выдвинутой в Рижский залив, в сентябре принял Колчак. Получив сведения об активизации противника, флотский и сухопутный начальники встретились и выработали совместный план по отражению удара. Сделано это было вовремя. Чтобы избежать мин, немцы провели по мелководью легкие суда и высадили крупный десант на южном побережье залива. А одновременно развернули наступление с юга, от Митавы. Атаками десанта и с суши сломили оборону правого фланга 12-й армии, соединились и стали продвигаться вдоль моря, захватив Кеммерн (Кемери — ныне в черте Юрмалы). Создалась прямая угроза падения Риги.
Но тут со своими силами к южному берегу залива подошел Колчак. Значительную роль сыграл и провал предыдущей "Рижской экспедиции" немцев теперь их линкоры и крейсера возвращаться сюда остерегались. Поэтому с моря сухопутные войска прикрывались лишь тральщиками, сторожевиками и другими мелкими кораблями, которые Колчак быстро разогнал. А дальше, обрушивая на врага залпы своих эсминцев, координируя огонь флотских береговых батарей, он полностью подавил германскую артиллерию и заставил противника покинуть береговую полосу — чем тотчас воспользовались войска 12-й армии, продвигаясь тут и охватывая вражеский фланг. А русские корабли высадили десант в тылу вражеской группировки, нанесший удар навстречу контратакующим частям Радко-Дмитриева. Немцы, понеся большие потери, были выбиты из Кеммерна и отброшены от Риги. Операция по ее взятию сорвалась. Участник событий Н.Г. Фомин вспоминал: "Вечером флот оставался на якоре, когда из Ставки Верховного Главнокоманования была мною принята телефонограмма приблизительно такого содержания: "Передайте по повелению Государя Императора: капитану I ранга Колчаку. Мне было приятно узнать из донесений командарма-12 о блестящей поддержке, оказанной армии кораблями под вашим командованием, приведшей к победе наших войск и захвату важных позиций неприятеля. Я давно был осведомлен о доблестной вашей службе и многих подвигах… награждаю вас орденом Св. Георгия IV степени. Николай. Представьте достойных к награде". Ночью, когда Александр Васильевич заснул, мы взяли его тужурку и пальто и нашили ему георгиевские ленточки…"
Противник на всех фронтах выдохся. Его измученные и поредевшие части утратили способность к атакам. И даже получая приказы на частные наступления для улучшения позиций, ограничивались артналетами и быстро угасающими демонстрациями. "Великое отступление" кончилось. Фронт замер по линии Рига — Западная Двина — оз. Нарочь — Барановичи — Пинск — р. Стырь р. Стрыпа — Черновцы. Россия в ходе этих сражений вынуждена была отойти на 300 — 500 км, оставить большую часть Галиции, потеряла Польшу, Литву, Западную Белоруссию и юг Латвии. Ее армии понесли колоссальные потери — 1,3 млн бойцов. Из них чуть больше 100 тыс. убитыми, а основную часть пленными. Тут были и сдавшиеся, и огромное число раненых, при отступлении оставшихся на территории противника. Но немцам не удалось окружить и уничтожить ни одной русской армии, ни одного корпуса. И внутрь страны, в ее главные промышленные и сельскохозяйственные регионы, врага так и не пустили. А успехи дались ему очень большой кровью. Германия в ходе наступления потеряла, по различным данным, 600 — 700 тыс. чел. убитыми и ранеными. Французская разведка сообщала, что немецкие Гвардейский и 10-й корпус вернулись на Запад "в плачевном состоянии". А русский Юго-Западный фронт, даже отступая, в контратаках захватил в плен более 200 тыс. австрийцев.
И если либеральствующая интеллигенция все еще возмущалась вступлением царя в должность Верховного Главнокомандующего, если злые языки и агитаторы всех мастей распускали слухи, что Николай — неудачник и добром это не кончится, то ведь было и другое. Укрепление в солдатской массе веры в царя. Разве не наглядно получилось — государь встал во главе своих армий, и все беды вроде оказались позади. Наверняка это укрепило и веру самого Николая в свое предначертание и свою связь с народом. И когда осенью 15-го, во время поездки на позиции армий, расположенных на Украине, Георгиевская Дума Юго-Западного фронта выступила с ходатайством к царю возложить на себя орден Св. Георгия IV степени, это зачастую трактуется как лесть со стороны Иванова. Но разве подобное было не справедливо? Во все века и во всех странах принято награждать главнокомандующих, одержавших успехи. Здесь же успех был налицо — противника остановили и сами устояли. А что касается его личного вклада, то ведь дело Верховного Главнокомандующего — подобрать толковых специалистов, координировать их работу и принимать важнейшие решения по их рекомендациям. Что царь и делал. И еще отметим очень существенный момент — орденом его наградила Георгиевская Дума. А вот сам себя он никогда и ничем не награждал.