Поход на Волынь. 1241 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Поход на Волынь. 1241 г.

И приде к Володимеру, и взя и копьемь, и изби и не щадя. Тако же и град Галичь, иныи грады многы, имже несть числа.

Ипатьевская летопись

Что сделал первым делом Батый после взятия Киева, так это допросил воеводу Дмитра: «и начя Батый пытати о князе Даниле, и поведаша ему яко бежал есть воУгры. Батый же посади в граде Киеве воеводу своего; а сам иде к Володимерю в Волынь» (Никоновская летопись). Судя по всему, именно результатами этой встречи и были продиктованы дальнейшие стратегические действия хана — в отличие от похода в Северо-Восточную Русь на Русь Юго-Западную монгольская орда вторглась облавой, что прямо свидетельствовало о том, что на организованное сопротивление завоеватель не рассчитывает. Раз князя в стране нет, то и серьезного отпора не будет, некому им руководить, княжество — это не город, и воеводу во главе его не поставишь. Отсюда — и решение идти облавой, разделив войска на несколько частей, что никогда бы не произошло, если бы князь Даниил был в своих землях. Рашид ад Дин четко указал, что монголы «проходили облавой тумен за туменом все города Владимирские и завоевывали крепости и области которые были на их пути». Батый лично повел часть войск на Владимир-Волынский, а остальные распустил по стране, решив как гребенкой прочесать южнорусские земли. И еще один интересный факт мы узнаем — в Киеве хан оставил своего военачальника, чего никогда не делал в городах Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств, — судя по всему, земли Руси Южной он теперь считал принадлежащими непосредственно монголам. С другой стороны, двигаясь на запад, завоеватель должен был быть твердо уверен в том, что в тылу у него все спокойно, — отсюда и монгольский военачальник в Киеве. Но перед тем, как вторгнуться в земли Галицко-Волынского княжества, орде пришлось столкнуться с сопротивлением ряда городов Киевской земли, которые располагались на укрепленных линиях по берегам рек Горынь, Тетерев и Случь. Ситуация практически один в один напоминала ту, которая сложилась во время прорыва монголами Поросской линии обороны в конце лета 1240 г., — замки и крепости, которые находились в среднем течении реки Тетерев, население спешно покинуло, а вот в верхнем течении разразились ожесточенные бои. Изяславль, Каменец, Колодяжин — все эти города-крепости завоевателям приходилось брать с боем, а их гарнизоны оказывали монголам поистине бешеное сопротивление. Наиболее показательной является оборона «Райковецкого городища», которая стала известна благодаря археологическим раскопкам, полностью восстанавливающим картину страшных событий зимы 1240 года. Само городище занимало очень выгодное местоположение, поскольку стояло на слиянии двух рек — Рублянки и Гнилопяти, возвышаясь над поймой на 25 м, и при этом земляные валы, окружающие крепость доходили до 7 м в высоту, а глубина рвов достигала 6 метров. Строя в крепость в этом месте, киевские князья преследовали вполне конкретную цель — она входила в систему укреплений, которые защищали Киев с юго-запада. О том, что поселение было военным, свидетельствуют многочисленные находки предметов вооружения — шлемов, кольчуг, мечей, булав, боевых топоров и т. д. Жители городка активно занимались земледелием, особенно же было очень развито кузнечное ремесло, поскольку было найдено множество кузнечных инструментов и большие запасы кричного железа. Вполне возможно, что городок продолжал бы расти и богатеть и со временем превратился бы в крупный центр, но ему была уготовлена другая судьба.

Киев. А. ван Вестерфельд. Собор св. Софии. Западные галереи, вид с севера

* * *

Над крепостью гремел сполошный колокол, и сотни людей, бросив свои дела, спешно вооружались и бежали на городские стены, где уже толпились закованные в доспехи дружинники. Единственные ведущие в городок ворота были открыты, и десятки людей, кто пешком, а кто на коне, спешили укрыться за крепостными валами. Но еще больше народу было в полях, и шансов добежать до спасительных укреплений у людей не было — мчавшиеся по заснеженной земле на низкорослых конях степняки секли саблями всех, кто не успел достигнуть крепости. Видя, что монголы уже приблизились к воротам, стоявший на стене воевода распорядился закрыть створы, прекрасно понимая, что этим он обрекает на смерть всех тех, кто спешил к крепости, и спасает тех, кто уже укрылся за валами. Захлопнув ворота, гридни подперли их бревнами изнутри и поспешили на стены, где уже собралось практически все население городка. Горожане видели, как степняки расправились со всеми, кого настигли за городскими воротами, а затем стали разъезжать вокруг крепости, высматривая удобные места для штурма. Прибывали все новые и новые отряды кочевников, и вскоре городок был окружен со всех сторон — даже по льду реки сновали монгольские разъезды. Воевода, наблюдая, как основная масса монголов концентрируется напротив воротной башни, понимал, что главный удар будет нанесен здесь, и распорядился гридням дополнительно укрепить их створы. Осаждавшие подтаскивали десятки лестниц, бревна, большие вязанки хвороста, чтобы заваливать ров, и когда все было готово, вперед выдвинулись лучники, и тысячи стрел полетели в толпившихся на стенах ратников.

Киев. А. ван Вестерфельд. Собор Св. Софии. Западные галереи, взгляд с юга

В ответ ударили стрелами с городских валов, и вражеские лучники один за одним стали валиться на окровавленный снег — однако дождь монгольских стрел не прекратился, наоборот, он все больше усиливался, поскольку все новые и новые нукеры вступали в бой. А затем загремели барабаны, и орда пошла на приступ — тысячи монголов, невзирая на потери, быстро завалили ров, бросили на вал лестницы и начали карабкаться наверх. Со стен степняков расстреливали из луков и самострелов, забрасывали копьями и сулицами, сбивали камнями и бревнами. Но ничто не могло остановить вражескую лавину — достигнув гребня вала, степняки приставили лестницы, забросили арканы и начали быстро лезть на частокол, где их приняли в топоры русские ратники. В створы ворот багатуры ударили тяжелым бревном, а сверху их поливали кипящей смолой и сбрасывали вниз каменные жернова, которые давили сразу по несколько человек. Яростный бой гремел по всему периметру укреплений, горожане и гридни бились отчаянно, на места павших ратников спешили женщины и серпами секли карабкающихся на стены супостатов. Проломив ворота, монголы ринулись в город, но в проезде надвратной башни их встретил воевода со своей дружиной — загородившись большими щитами, гридни мечами и копьями остановили вал вражеской конницы и поворотили степняков назад. Но отбитые в одном месте монголы прорвались в крепость в десяти других и, перевалив через стены, ворвались на улицы городка, сметая все на своем пути. Воевода и его гридни, атакованные с двух сторон, полегли у ворот в рукопашной сече, и теперь степная нечисть хлынула в город, полностью затопив его. Уцелевших защитников добивали на улицах, озверелые от оказанного сопротивления дикари не щадили никого — ни женщин, ни детей. После того как кочевники посекли всех жителей и полностью разграбили городок, он был подожжен с нескольких концов. Орда двинулась дальше, а за спиной у монголов, озаряя ночное небо, ярко пылала уничтоженная русская крепость, которая предпочла погибнуть в бою, но не покориться врагу.

* * *

Во время раскопок на «Райковецком городище» были найдены сотни скелетов горожан и монголов — они так и лежали с оружием в руках и в доспехах там, где застала их смерть. Очевидно, бушующий пожар охватил весь городок, и монгольские военачальники просто физически не смогли убрать тела своих павших воинов, которые так и сгорели в громадном погребальном костре, в который превратилась крепость. Множество останков погибших русских ратников было обнаружено у ворот, другие были найдены прямо на городских валах с застрявшими в костях монгольскими стрелами и разрубленными черепами. Во рву лежало большое количество камней, которые защитники скидывали на врагов, особенно много их, включая и обломки жерновов, находилось у ворот. Там слой каменного завала был около 1 м, а под ним были обнаружены останки монгольских нукеров, пытавшихся через ворота прорваться в крепость. Городские валы были усеяны наконечниками стрел, обломками оружия и доспехов, а в домах были найдены предметы быта — миски, ведра, горшки и т. д. Из жителей городка не уцелел никто, все мужчины погибли в сражении, а женщины и дети либо заживо сгорели в своих домах, либо были изрублены на улицах. Жизнь там больше никогда не возродилась, а само место было заброшено и забыто.

Такая же судьба постигла и другие города-крепости региона — Изяславль, Каменец и Колодяжин, которые после отчаянного сопротивления были сожжены дотла и также навсегда исчезли с лица земли. Особенно примечательна оборона Колодяжина — здесь монголы ровным счетом ничего не смогли сделать, даже несмотря на то, что применили осадную технику. «И приде к городу Колодяжну, и постави пороков 12, и не може разбити стен градных» — так сообщает об этом Пискаревский летописец. Само местоположение этого города-замка было исключительно выгодным — он возвышался над поймой реки Случь практически на 40 м, а с двух сторон его окружали глубокие, непроходимые овраги. Со стороны поля Колодяжин был окружен двумя линиями валов и рвов, которые сохранились до наших дней (высота вала 3,5 м). Можно понять то чувство досады, которое охватило Батыя, перед ним только что пал древний Киев, который защищал многотысячный гарнизон, а здесь какой-то замок задерживает движение орды! Призрак Козельска замаячил перед завоевателем, и тогда хан вспомнил заветы предков — где не помогает сила, там на помощь приходит коварство. Хан затеял переговоры с горожанами, предлагая открыть ворота и сдаться на его милость: «Они же послушавше злаго совета его и предашася, и сами избиени быша» (Пискаревский летописец). Очевидно, Калка не только князей ничему не научила, но народ в целом! Запоздалая борьба внутри крепости ни к чему не привела, и ожесточенное сопротивление защитников было жестоко подавлено — во время раскопок их скелеты были найдены под толстым слоем пепла. Батый зверски расправился с Колодяжином — все население поголовно было перебито, а сам город выжжен полностью. Как и на «Райковецком городище», жизнь здесь больше не возобновилась, а монгольская орда, прорвав оборонительные линии по Случи и Тетереву, вторглась в пределы Галицко-Волынского княжества.

Киев. А. ван Вестерфельд. Собор Св. Софии. Южная часть западного фасада

* * *

О борьбе городов Юго-Западной Руси против монгольского нашествия известно до обидного очень мало и главным образом из Ипатьевского летописного свода, в который входит Галицко-Волынская летопись. Вот что рассказывает летописец о том погроме, который был учинен Батыем в землях князя Даниила. «Видел он, что не сможет взять города Кременец и Данилов, и отошел от них. И пришел к Владимиру, и взял его приступом, и перебил всех, не щадя. И так же Галич и многие другие города, которым и числа нет». И все! Так это летопись местная, а чего уж тогда требовать от других! Трудно сказать, почему летописец не стал вдаваться в подробности о событиях, связанных с вторжением монголов на Галицко-Волынское княжество, но кое-что предположить можно. Ведь те же летописные своды Северо-Восточной Руси очень подробно освещают нашествие, вплоть до того, что дословно приводят речи князей и воевод. А кого цитировать галицкому летописцу, если все князья отъехали на Запад? Как ему объяснять, что те поехали за помощью, предоставив города собственной участи, а фактически бросив на произвол судьбы земли, за которые были в ответе? Описывать героические деяния бояр и воевод, которые сражались с монголами, тоже было бы нехорошо, поскольку это опять-таки выставляло в негативном свете правителей Юго-Западной Руси. И поэтому, на мой взгляд, решил летописец в подробности не вдаваться, а ограничиться простой констатацией фактов, зато рассказ о деятельности князя Даниила в этот период поместить отдельно от описываемых событий. И в итоге вся борьба с нашествием Батыя на Галицко-Волынскую Русь уместилась в одной короткой фразе.

В принципе эта самая фраза практически дословно воспроизводится в других летописях, к примеру, в I Софийской, Воскресенской и Пискаревском летописце, что в свою очередь свидетельствует о том, что и остальные составители летописных сводов не располагали какой-либо достоверной информацией о событиях 1241 г. в Юго-Западной Руси. Правда, несколько иначе звучит сообщение Никоновской летописи о том, как Батый воевал земли князя Даниила: «И иде ко граду Кременцу Данилову, и не може взять его крепости ради, и отиде от него. И приде к Володимерю и взять его, и изби вся, не пощаде ни единого же. И оттуда иде к Галичу и бив пороки и взять его. И оттуда иде к Червенцу и бив пороки, взять его. И что много исчитати? Един по единому многое множество безчисленно Русских градов взять, и всех поработи, и воеводы своих посажа». Обращает на себя внимание последняя строка, из которой следует, что именно отсутствие организованного сопротивления и привело к таким успехам хана — города брались по одному, и некому было собрать силы в стране в единый кулак. Что же касается «воевод», которых хан оставил в городах, то когда вернулся князь Даниил, никаких монгольских наместников в его землях не было. Скорее всего, речь шла о военачальниках, которые после ухода основной орды какое-то время оставались на местах, разоряя и опустошая захваченные территории, а потом отправлялись вслед за главными силами.

Киев. А. ван Вестерфельд. Собор Св. Софии. Фасад южной внешней галереи

Но даже и в таких благоприятных условиях Батый умудрился потерпеть ряд неудач, которые, правда, на общий ход событий не оказали никакого влияния. Отразили вражеские атаки хорошо укрепленные города Кременец и Данилов, и потому хан, чтобы не терять темп наступления, не стал их осаждать, а двинулся дальше. Устоял также любимый город князя Даниила Холм, который оказался не по зубам степным варварам, зато судьба остальных городов Галицко-Волынской земли была печальной. Главный удар хан стремился нанести по родовому гнезду князя Даниила — Владимиру-Волынскому, городу, который был оплотом его могущества. Рашид ад Дин указывает конкретные сроки сопротивления, которое оказывали Батыю жители, «Потом они осадили город Учогул Уладмур и в три дня взяли его». А между тем этот город являлся сильнейшей крепостью того времени, и Галицко-Волынская летопись сохранила восторженный отзыв о нем венгерского короля Андрея, когда он со своей армией подошел к его валам: «он изумился и сказал: «Такого города я не встречал даже в немецких странах». «О больших размерах укреплений во Владимире узнаем из другого свидетельства, относящегося уже к 1261 г. Татарский полководец Бурундай требовал уничтожения городских стен Владимира, как, впрочем, и ряда других городов. Василько Романович вынужден был на это согласиться, и «так как невозможно было вскоре разбросать город из-за его размеров («величества»), повелел зажечь его». Из этого известия видно, что стены Владимира сделаны были из дерева; их можно было разбросать и зажечь» (М. Н. Тихомиров). Помимо самих мощнейших фортификационных укреплений защитой Владимиру-Волынскому служили обширные болота, которые окружали его с трех сторон.

Из летописи мы узнаем лишь то, что столица княжества была взята, а монголы учинили в ней страшную резню, перебив практически все население. Когда в город вернулся Даниил Романович, то он не нашел там ни одного живого человека, а все церкви Владимира-Волынского, включая и главный храм Богородицы были буквально забиты мертвыми телами людей, которые тщетно пытались укрыться там от свирепости завоевателей. Подтверждением массового и целенаправленного истребления населения служит тот факт, что во время археологических раскопок под слоем пепла бушевавшего тогда пожара было обнаружено множество человеческих останков, чьи черепа были пробиты железными гвоздями. Как и в Киеве, на территории Владимира-Волынского нашли места массовых убийств жителей, которых монголы казнили по приказу Батыя, желающего стереть с лица земли стольный город князя Даниила.

А затем орда разделилась — один отряд во главе с ханом Байдаром двинулся на север и взял Берестье (Брест), где учинил такой погром, что когда Даниил с братом при возвращении из Польши появились в городе, то «не смогли выйти в поле из-за смрада от множества убитых» (Галицко-Волынская летопись). Затем три тумена Байдара двинулись в поход на Польшу, имея в перспективе и Чехию, и вот тут-то Восточная Европа содрогнулась — копыта монгольских коней застучали по землям католических королевств Запада! Сам же Батый вместе с Субудаем двинулся юг, чтобы штурмом взять второй по значению город Юго-Западной Руси — Галич и тем самым окончательно сломить могущество князя Даниила. Монголы так разгромили этот древний русский город, что от этого погрома он не оправился никогда, жизнь в нем постепенно затухала, а после того, как его захватили поляки, Галич был вообще перенесен на другое место, и здесь осталось только сельское поселение. В наши дни село Крылос, на месте которого когда-то стояла блестящая столица княжества, находится в 5 км от современного Галича, там до сих пор можно увидеть мощные земляные валы, остатки 10 белокаменных храмов XII–XIII веков, а также довольно неплохо сохранившуюся церковь Пантелеймона (XII в.), правда, частично перестроенную в XVII веке. От великого города, где когда-то решались судьбы Руси, не осталось практически ничего, и это опять к вопросу — что же принесло нашему народу нашествие Батыя, благо или зло?

Падение Галича ознаменовало военный разгром Галицко-Волынской земли и открывало перед монголами дорогу туда, куда они стремились изначально, — в Венгрию. Именно с этим походом и связано очередное упоминание о воеводе Дмитре, который руководил обороной Киева. Судя по всему, боярин залечил свои раны и после этого обретался в ставке Батыя, поскольку хан таскал мужественного воина за собой. Очевидно, службу у себя ему завоеватель не предлагал, поскольку понимал, что воевода откажется, а убивать его хан явно не хотел. И в итоге Дмитр высказал Батыю свое мнение по поводу венгерского похода, преследуя при этом двоякую цель: с одной стороны, убрать быстрее монгольские тумены с Русской земли, а с другой — столкнуть скорее лбами венгерского короля и монгольского хана. Очевидно, что боярин и на того, и на другого смотрел как на врага своей страны и исходил из того, что при любом исходе этого столкновения Русской земле будет только польза. Побьет король Бела Батыя — замечательно, Руси от этого будет облегчение великое, да и сам король будет сильно ослаблен, ибо монголы просто так победу не отдадут. Побьет Батый Бэлу — тоже неплохо, сколько раз венгры на Русь нападали, теперь им не до набегов будет, самим бы уцелеть, а сам хан, Бог даст, дальше на закат пойдет, и кто знает, как там у него повернется. «Дмитр, киевский тысяцкий Даниила, сказал Батыю: «Не медли так долго на этой земле, пора тебе идти на угров. Если замедлишь, земля та укрепится! Соберутся против тебя и не пустят тебя в свою землю». Он так сказал потому, что видел, как гибнет Русская земля от нечестивого. Батый послушал совета Дмитра и пошел на угров» (Галицко-Волынская летопись). Понятно, что хитрый хан прекрасно понимал намерения русского воеводы, но, с другой стороны, понимал и то, что медлить на Руси ему больше нельзя, что, вполне вероятно, венгерский король собирает силы и, возможно, постарается встретить монголов на перевалах в Карпатах. Время теперь было против Батыя, и ему надо было спешить, чтобы опередить Белу и вывести свою орду на стратегический простор. В конце зимы — начале весны тумены Батыя и Субудая покинули Юго-Западную Русь и начали вторжение в Венгрию. Скорее всего, разгром Юго-Западной Руси не был столь тотальным, как разгром Руси Северо-Восточной, — завоевателя поджимало время, поскольку он прекрасно понимал, сколько его потратил на осаду Киева. Король Бела собирал армию, и хан хотел как можно быстрее встретиться с ним на поле боя — потому и ушел быстро из владений Даниила, махнув рукой нате земли, которые не успел разорить. В итоге Галицко-Волынское княжество оправилось от погрома гораздо быстрее, чем Владимиро-Суздальское и Рязанское, а военный потенциал братьев Романовичей через несколько лет оказался довольно высок.

* * *

Но был здесь еще один довольно интересный момент, и связан он был с Болоховскими землями — территорией, которая находилась между реками Тетерев и Южный Буг. Эти земли граничили с Киевским и Галицко-Волынским княжеством, а проживающее там население было славянского происхождения и занималось преимущественно земледелием. Из ее городов нам известны Бакота, Губин, Кобуд, Кудин, Божский, Дядьков и Деревич, но главное заключалось в том, что князья этих земель, которые, по мнению большинства ученых, не принадлежали к династии Рюрика, постоянно отстаивали свою независимость от русских соседей. А итогом этого противостояния стало то, что, когда появилась монгольская орда, болоховские князья поспешили признать свою зависимость от Батыя и перейти на его сторону. Косвенное подтверждение этому можно найти в Галицко-Волынской летописи, где, рассказывая о походе Даниила Галицкого в эти земли, автор указал причины, по которым князь это сделал. «После того Даниил, захватив всю землю Болоховскую, пожег ее, ибо те земли не тронули татары, чтобы там для них сеяли пшеницу и просо. Даниил же большую вражду к ним имел, потому что они на татар возлагали надежды». Для Даниила Романовича все было предельно просто — кто монголам друг, тот ему враг, а кто монголам враг — тот ему друг. Отсюда и разгром Болоховских земель и поездка в Венгрию за помощью, поскольку князь прекрасно понимал, что рано или поздно, но в войну с Батыем король Бела вступит. И потому уж очень хотелось галицкому князю как можно скорее привести с собой венгерские войска и преградить путь вражескому вторжению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.