6. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И АДМИНИСТРАТИВНОЕ УСТРОЙСТВО ПРАВОБЕРЕЖЬЯ И ЗАПАДНОУКРАИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ
6. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И АДМИНИСТРАТИВНОЕ УСТРОЙСТВО ПРАВОБЕРЕЖЬЯ И ЗАПАДНОУКРАИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ
Хозяйство феодалов. На Правобережье во второй половине XVIII в. происходил дальнейший рост латифундий, расширялось барщинное хозяйство, усиливалась феодальная эксплуатация крестьян. Согласно подымной переписи воеводств 1775 г., светским феодалам принадлежало 82 %, короне (государству) — 12,7, церкви — 5,3 % селений. Приблизительно в таком же соотношении распределялся и земельный фонд.
Королевские имения оказались в пожизненной посессии крупных феодалов с правом передачи их по наследству. Магнаты превращались, по существу, в неограниченных владельцев этих земель. Большую часть дохода от королевских имений они присваивали, а государству отдавали мизерную долю. Однако и это их не удовлетворяло: магнаты настойчиво добивались официального признания за ними права собственности на королевские земли (королевщины). Люстрации 1765–1789 гг. подтверждают заметное уменьшение королевских и рост магнатских латифундий, в первую очередь за счет присвоения, а также покупки земель.
На Правобережье продолжалась концентрация крупного землевладения в руках отдельных магнатов. В 1788 г. С. Потоцкий приобрел за 1 млн. 700 тыс. злотых Дашевское имение (23 селения), Гайсинское староство и другие земли. В конце XVIII в. он уже владел 312 селами и местечками. Имения магната С. Любомирского включали около 400 сел, местечек и городов. Крупные латифундии принадлежали также магнатам Чарторыйским, Браницким, Вороничам, Жевусским, Оссолинским.
Сравнительно часто феодалы занимали деньги у ростовщиков, что толкало их на залог и продажу собственных земель. Например, в 1796 г. С. Любомирский продал за 5 млн. рублей в царскую казну свое имение Побережье на Днестре (3 города и 179 сел с земельной площадью в 280 тыс. десятин), а П. Потоцкий — г. Ямполь. В 1794–1796 гг. царское правительство секвестровало бывшие королевские земли Речи Посполитой, католической церкви, некоторых магнатов и шляхтичей — участников восстания 1794 г. Эти земли были пожалованы другим феодалам.
Имения с преобладанием барщины продолжали доминировать на Волыни, в западных поветах Подолии и Киевщины; все больше их становилось на Брацлавщине, юго-востоке Подолии и Киевщины.
Типичным примером крупного барщинного имения может служить латифундия Чарторыйских на Волыни и в Подолии (Клеванский, Меджибожский, Зиньковский, Николаевский, Синявский, Грановский ключи, Каменецкое и Летичевское староства). Магнат забирал под фольварки лучшие земли, окультивированные крестьянами, уменьшал земельные наделы непосредственных производителей. Хозяйство Чарторыйских составляло 49 фольварков с 16 тыс. десятин пахотной земли, с которых ежегодно собирали не менее 400 тыс. пудов зерна. 35–45 % собранного зерна потреблялось в имении, остальное же поступало на рынок или перерабатывалось на спиртные напитки и продавалось в корчмах. Все это существенно нарушало замкнутость фольварочного хозяйства и являлось признаком его разложения.
Происходили определенные структурные изменения в магнатском хозяйстве: наряду с земледелием в нем развивались животноводство, пчеловодство, садоводство, различные промыслы, что отвечало не только внутренним запросам, но и потребностям рынка. Магнатское хозяйство становилось многоотраслевым, в нем углублялось разделение труда.
Под влиянием товарно-денежных отношений активизировалась предпринимательская деятельность магнатов, особенно в имениях, где происходил процесс перехода от чинша к барщине. Многочисленные предприятия магнатов потребляли огромное количество сельскохозяйственного сырья, что вело к увеличению посевных площадей под пшеницу, рожь, ячмень, коноплю, лен, табак, хмель. Среди зерновых культур первое место занимали рожь и пшеница. В Тульчинском и Брацлавском ключах, например, в 80-е годы они составляли свыше трети всех зерновых культур. Медленнее расширялись посевы овса, гречихи, проса. Предпринимались попытки культивировать новые более высокопродуктивные сорта зерновых и бобовых. В упомянутом Тульчинском ключе высевали пшеницу трех сортов (сандомирскую, белую и красную), рожь местную и «сакскую», горох венгерский и турецкий, выращивали коноплю, лен, табак, хмель. В фольварках заметно увеличивалось поголовье продуктивного скота, все чаще приобретался собственный сельскохозяйственный инвентарь (плуги, бороны и т. п.). Помещики ввозили породистых коров из Голландии, лошадей — из Испании, Италии и Турции, овец — из Венгрии. Создавались «фермы» и конные «заводы». Пасеки иногда достигали (в частности, в подольских имениях Чарторыйских) 16–30 тыс. ульев.
В магнатских хозяйствах, особенно во время уборки урожая, все шире применялся наемный труд. За счет последнего в имениях Чарторыйских (конец XVIII в.), например, выполнялось свыше трети всех работ. Особенно часто помещики нанимали работников во время обмолота зерна, предназначенного для продажи. В фольварочном хозяйстве батраки пололи, жали, молотили, пахали, а также выполняли другие работы (уход за скотом и т. п.). Это нарушало традиционные формы феодального хозяйствования, ибо использование наемного труда безземельных, безлошадных крестьян при увеличении фольварочного инвентаря являлось показателем становления новых буржуазных отношений.
Иное положение наблюдалось в феодальных имениях юго-восточной части Правобережной Украины. Бегства и восстания крестьян ограничивали помещиков в их стремлении вводить барщину и создавать фольварки. До конца XVIII в. на Поднепровье и Поднестровье существовали слободы. Крестьяне после истечения льготного срока платили помещикам чинш, что создавало более благоприятные условия для ведения их хозяйства. Подсчеты, сделанные на основе инвентарей 500 сел юго-восточных поветов Брацлавского и Киевского воеводств, показывают, что основной повинностью крестьян (60–70 %) был чинш и продуктовая рента. В ряде имений (например, Богуславское староство) доход от чинша составлял 25 % и уступал только арендным сборам (64 %).
В магнатских имениях Восточной Галичины повсеместно, за исключением горных районов, господствующей формой оставалось фольварочно-барщинное хозяйство. Здесь сеяли все известные сельскохозяйственные культуры: рожь, пшеницу, ячмень, овес, гречиху, горох и т. п. Больше всего площадей занимал овес (34,2 % всех посевов), затем рожь (25 %), ячмень (16,4 %), гречиха (11,6 %). Овощей и фруктов выращивали мало. С развитием товарно-денежных отношений магнатское хозяйство приобретало все более выраженный предпринимательский характер. Так, в 1775–1776 гг. продажа собственной продукции имения Комарно давала 57 % дохода. В с. Мильное (Тернопольщина) доход феодала от продажи продуктов фольварочного хозяйства в 1786 г. составил 5303 злотых (80,2 %). Большинство помещиков вело хозяйство устаревшими методами, без применения агротехнических новшеств. По-прежнему в земледелии господствовала трехпольная система, сельскохозяйственная техника оставалась отсталой — крестьянский легкий плуг, борона с деревянными зубьями и т. п. Значительная часть помещичьих имений находилась в руках арендаторов, стремившихся выжать из них максимальные доходы, что приводило к ускорению разорения крестьян и пагубно отражалось на самом хозяйстве феодалов.
На Закарпатье также продолжали развиваться феодально-крепостнические отношения. Феодалы пользовались монопольным правом на землю, занимали должности в центральном и местном управлении. В крае большая часть земли принадлежала пяти магнатским фамилиям, Ужгородской казенной доминии и Мукачевскому монастырю. Так, граф Шенборн владел 200 селами и 4 городами, Ужгородская доминия насчитывала 95 сел и городов. Небольшая часть земельного фонда находилась во владении средних и мелких феодалов, униатской церкви и монастырей. Кроме пшеницы и ржи, местные землевладельцы на удобренных землях культивировали табак, коноплю, лен, кукурузу. В хозяйствах феодалов разводили также шелкопрядов. В Закарпатье развивалось садоводство и виноградарство. В садах Шепборна (80-е годы) насчитывалось около 6500 фруктовых деревьев.
В последней четверти XVIII в. на занадноукраинских землях появились немецкие и румынские колонисты. Согласно императорскому патенту от 17 сентября 1781 г., они освобождались от налогов, военной службы, безвозмездно получали землю и строительные материалы.
Таким образом, на Правобережье и западноукраинских землях отмечался дальнейший рост крупного феодального землевладения и расширение фольварочно-барщинного хозяйства. Одновременно под влиянием товарно-денежных отношений магнатское хозяйство деформировалось, лишаясь своей замкнутости и натурального характера. В недрах разлагавшейся феодально-крепостнической системы формировался капиталистический уклад.
Усиление феодального гнета крестьян. По мере расширения фольварочно-барщинного хозяйства положение крестьян Правобережной Украины ухудшалось: возрастала отработочная рента, увеличивалось бремя дополнительных повинностей, денежных и натуральных поборов.
Крестьянские массы в зависимости от наличия у них рабочего скота делились на несколько категорий: плуговые, парные, поединковые, пешие, халупники. Положение крестьян различных категорий по сравнению с первой половиной XVIII в. заметно изменилось. В зажиточных хозяйствах возросло количество продуктивного и рабочего скота. Так, в упомянутом Грановском имении (1791) 15 % таких хозяйств имели каждое от 6 до 22 волов.
Основная масса крестьян владела сравнительно незначительным количеством рабочего скота. В 60—70-е годы в отдельных районах Брацлавщины и Киевщины однотяглые и пешие хозяйства достигали 70 %. Развитие крестьянского хозяйства в этом регионе задерживалось не только возраставшей феодальной эксплуатацией, по и злоупотреблением администрации магнатских имений. Об этом свидетельствуют многочисленные жалобы сельских жителей. Так, крестьяне с. Яблоновка (Киевщина), хотя и платили чинш, разорились вследствие вымогательств управляющего и принудительных поставок фуража для шляхетских войск. Повсеместно крестьяне страдали также от поборов арендаторов, стремившихся получить максимальные доходы с крестьянских хозяйств. Крестьяне сел Тальное и Перегоновка (Уманщина) в течение 70-х годов жаловались на арендаторов, которые, возвратившись после подавления Колиивщины, отбирали у них волов, лошадей и другой скот, подрывая том самым экономические основы их хозяйств.
Еще более тяжелые повинности отбывали крестьяне на Волыни, в северо-западной Подолии и на Киевщине, где возрастали барщина и другие формы феодальной ренты. В зависимости от размеров земельпого надела крестьянские хозяйства делились там на волочные, полуволочные и державшие 1/3, ?, 1/6, 1/8, 1/12 необмеренной волоки (волока — 30 моргов, морг — 0,6 га). Об ухудшении положения крестьян этого региона свидетельствует усиливавшаяся тенденция к дроблению крестьянских наделов. Так, в Пулмянском имении (Владимирский повет на Волыни) в 60-е годы исчезли даже полуволочные крестьянские хозяйства, основная масса крестьян имела 1/4—1/12 волоки. В Дубровицком имении (Волынь) к 1769 г. только 14,4 % крестьянских хозяйств пользовались наделом в ? — 1/3 волоки, остальные же имели ?, 1/6, 1/8 волоки. К тому же две трети хозяйств составляли бестяглые и однотяглые крестьяне, что ограничивало возможности их хозяйствования даже при наличии достаточного количества земли. Значительная часть крестьянских дворов этого имения не удовлетворяла собственных потребностей в хлебе. Все усиливавшаяся феодальная эксплуатация и постоянная нищета вынуждали крестьян батрачить.
Согласно определению В. И. Ленина, надел крестьян землей служил «натуральной заработной платой (выражаясь применительно к современным понятиям), или средством обеспечения помещика рабочими руками»[190]. Наличие земельного надела и рабочего скота для его обработки давало крестьянину необходимые средства к существованию и возможность производить дополнительный продукт феодалу. Уменьшение наделов приводило к росту числа таких категорий крестьян, как поединковые, пешие, халупники. Одновременно ограничивались возможности ведения собственно помещичьего хозяйства. В течение 50—60-х годов XVIII в. в Дубровицком имении проводился обмер тяглых волок, размеры которых ранее увеличились вследствие освоения пустошей, расчистки леса и т. п. На все наделы, превышавшие 30 моргов, налагались дополнительные повинности, а излишки присоединялись к фольварочному полю. В результате число дней барщины для крестьян, пользовавшихся мелкими наделами, значительно возросло (до 12 дней в неделю с волоки). В целом же в Дубровицком имении барщина достигала уже 150–250 дней в год с обмеренного крестьянского надела.
Усиливалась также эксплуатация крестьян, плативших чинш. Их все чаще принуждали отрабатывать барщину (вспахивать, бороновать фольварочные поля и т. п.).
Непосредственные производители отвечали на усиление эксплуатации массовым бегством, отказами работать, а также другими формами борьбы. К. Маркс писал: «Попробуйте сверх определенной меры отбирать у крестьян продукт их сельскохозяйственного труда — и, несмотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к их полям!»[191]. В 1760 г. в Дубровицком имении не отработанными остались 114 тыс. дней барщины. Это заставило феодала уменьшить барщину до шести дней в неделю с волоки (1774).
Наступление феодалов, проявлявшееся по-разному в тех или иных имениях, в конечном итоге повсеместно ухудшало положение крестьян. Так, в Клевапском имении на Волыни (1799) из 660 крестьян, обслуживавших семь фольварков, половина имела земельные наделы в 18 моргов и отрабатывала барщину 220 дней в году. Пешие и халупники «заживали грунт» в 9 моргов и отбывали 72-156-дневную барщину. Распространение фольварочно-барщинного хозяйства усилило феодальный гнет крестьян Подолии, где пешие и поединковые отрабатывали 90—120 дней в году, а паровые 180–250 дней. Так, жители подольского с. Белое в 1760 г. отрабатывали один-два барщинных дня в педелю, а в 1789 г. были заняты в фольварках «от понедельника до субботы». Увеличение барщины наблюдалось и в ряде других имений Подолии. Так, меджибожские крестьяне отрабатывали пятидневную барщину в неделю, а жители с. Голосков ее «от воскресенья до воскресенья, тянули с работы не сходили»[192].
В Проскуровском старостве в 1775 г. 90 % крестьянских хозяйств стали бестяглыми и однотяглыми. Чтобы не лишиться рабочих рук, феодалы иногда заменяли барщину чиншем. Наступление феодалов, особенно в последней трети XVIII в., проявлялось в продолжавшемся захвате крестьянских пастбищ и пахотных земель. Крестьяне упомянутого выше с. Белое жаловались, что слуги помещика «все общинное поле в ланы господские позабирали…, пастбища… все вспахали, и наши поля дворовым поотдавали»[193].
Рост феодальной эксплуатации на Правобережной Украине сопровождался углублением социальной дифференциации крестьянства. В имениях, где сохранился чинш, в конце XVIII в. появилась небольшая прослойка зажиточных крестьян, пользовавшихся большими земельными наделами и владевшая 10–20 волами, значительным количеством продуктивного скота, птицы, ульев и т. п. Отличительной чертой в организации зажиточного крестьянского хозяйства стало использование наемного труда. Так, в Богуславском и Браиловском деканатах (церковно-административных округах) Брацлавщины в 1761 г. из 6,5 тыс. хозяйств 5,6 % эксплуатировали труд 407 батраков. Аналогичная картина наблюдалась в Смотрицком старостве (Подолия), где в 1791 г. 11, 8 % зажиточных крестьян эксплуатировали труд своих односельчан.
Наемный труд использовался не только в имениях с преобладанием денежной ренты, но и там, где существовала барщина. В 1796 г. на 205 сел Житомирского деканата в 150 селах разбогатевшие крестьяне эксплуатировали 1247 батраков. На Правобережной Украине заметно увеличилась категория обедневших крестьян, существовавших исключительно за счет найма. Эксплуатируя труд батраков, отдельные зажиточные крестьяне сосредоточивали в своих руках значительные богатства.
Итак, в течение второй половины XVIII в. в юго-восточных поветах Правобережной Украины, с расширением фольварочно-барщинной системы хозяйства, усиливался процесс социальной дифференциации крестьянства, что явилось определенным шагом на пути формирования буржуазных отношений на селе. Эксплуатация наемного труда в хозяйстве богатых крестьян обусловливала дальнейшее обострение классовых противоречий.
Одной из хищнических форм феодально-крепостнической эксплуатации крестьян являлись также аренда и посессия имений. Разительные факты ведения хозяйства арендаторами фиксируют документы феодальных имений края. Так, в 1797 г. в латифундии Побережье (на Днестре) магната Любомирского арендатор во время летне-осенних полевых работ самовольно увеличил барщину до шести дней в неделю. В результате часть крестьян бежала, оставшиеся же изнемогали от непосильной эксплуатации. Посессор с. Козинец (Брацлавщина) с подданных «чинш с кровавым потом стягивал и на барщину гнал без милосердия по 4–5 дней в неделю, а тех, кто опаздывал на панское поле, истязал»[194]. Крестьяне ряда селений Подольского воеводства жаловались, что арендаторы довели их до крайнего обнищания.
Во второй половине XVIII в. ухудшилось положение крестьян Восточной Галичины. Около 80 % непосредственных производителей находились в полной зависимости от феодала. Увеличивалось число загородников, халупников, коморников. Обедневшее крестьянство пополняло ряды фольварочной челяди и батраков. В некоторых селах Залещицкого, Бережанского, Тернопольского округов в течение 70—80-х годов упомянутые категории крестьян нередко превышали половину всех сельских жителей.
Самой тяжелой формой эксплуатации оставалась барщина, составлявшая около 68,2 % всех повинностей. Крепостные крестьяне платили феодалам также многочисленные натуральные (1,3 %) и денежные (26,8 %) налоги. Кроме повинностей, записанных в инвентарях, крестьяне работали на господском дворе, плели корзины, циновки, вывозили удобрения на поля и т. п.
Захватив западноукраинские земли, австрийское правительство упрочило господствующее положение польских и местных феодалов. Магнаты и шляхта по-прежнему жестоко эксплуатировали крестьян, составлявших свыше 70 % численности всего населения. Аграрные реформы, осуществленные в 70—80-е годы во время правления Марии-Терезии и Иосифа II, сохранили бесправное положение крестьян, прикрепив их к земле и подтвердив исключительное право феодалов на земельную собственность. Однако, опасаясь обострения социальных противоречий, правительство пошло на отдельные временные уступки в крестьянском вопросе: отменялись личная зависимость крестьян от помещика (1782) и некоторые второстепенные повинности, частично ограничивалась барщина (1786). На основании «Урбариального патента» (1789) все повинности устанавливались пропорционально количеству земли, находившейся в пользовании крестьян. Но уже в начале 90-х годов патент потерял силу.
Аграрные реформы в известной степени отвечали интересам наиболее зажиточной части крестьян. Положение же основной массы малоземельной и безземельной сельской бедноты, составлявшей почти 80 % крестьянства, они не улучшили.
В результате проведения реформ значительно усилилась эксплуатация крестьянства Австрийским государством. Феодальные повинности в его пользу в два-три раза превышали поборы, взимаемые с крестьян феодалами. В 1774–1775 гг. австрийское правительство ввело обременительный земельный (рустикальный) налог, составлявший 16,6 % дохода крестьянского хозяйства. Все леса признавались собственностью феодалов, и право пользования ими для крестьян ограничивалось (1782). Тяжким бременем на плечи крестьян легли 14-летняя военная служба, строительство государственных дорог и т. п.
Проводя реформы, правящие круги Австрии стремились предотвратить крестьянские выступления, «улучшить» феодально-крепостническую систему, приспособив ее к новым условиям. А это требовало отрегулирования барщинных и земельных отношений между феодалами и крестьянами, превращения последних в «исправных» налогоплательщиков. Однако реформы Марии-Терезии и Иосифа II имели половинчатый, компромиссный характер и не могли решить аграрного вопроса.
Вовлечение феодальных хозяйств в товарно-денежные отношения, приспособление их к запросам рынка резко ухудшали положение крестьян Закарпатья. Земельные собственники, стремясь увеличить доходы, расширяли фольварочные поля за счет крестьянских наделов, увеличивали барщину и другие повинности. В результате на селе росло число безземельных и бестяглых крестьян. В 1796 г. в Береговской экономии графа Шепборна 12,5 % крестьян совсем не имели земельных наделов, а 64,7 % пользовались 1/2 — 1/8 надела. Урбариальная реформа, проведение которой в Закарпатье фактически возлагалось на самих феодалов, повлекла за собой дальнейшее сокращение крестьянских земель. Если считать средний надел, согласно урбарию Марии-Терезии, 20 гольдов поля и 10 гольдов сенокоса, то в 80-е годы восемь-девять крестьянских дворов из десяти пользовались только одним наделом. Увеличивались число дней барщины, несмотря на закон Марии-Терезии 1767 г., ограничивавший ее 52 днями с тяглом или 104 днями без тягла в год с надела, и другие феодальные повинности. Например, крепостные 200 сел Мукачево-Чинадиевской латифундии графа Шенборна в 1781 г. отработали 79 562 дня барщины, а в 1793 г. — в 2,5 раза больше. Заметное увеличение барщины наблюдалось и в других имениях. В 1793 г. крестьяне 65 сел — треть населенных пунктов Свалявского, Чинадиевского и Крайнянского ключей — отработали 62 722 дня барщины. Большие злоупотребления допускались во время сбора девятины, десятины и других налогов. Последние часто в несколько раз превышали нормы, установленные урбарием.
Отношения крестьян Северной Буковины с помещиками регулировались грамотой молдавского господаря (1766), определявшей размер барщины. Кроме того, крестьяне платили феодалам десятину с урожая, различные дани, выполняли работы по ремонту хозяйственных строений, плотин и т. п. Одновременно вводилась «урочная» система барщины, что увеличивало ее размеры в несколько раз.
В последующее время положение крестьян существенно не изменилось. В 80-е годы барщина устанавливалась указами и патентами австрийского императора. Указ от 24 февраля 1787 г. закреплял за феодалами право на владение всеми землями Северной Буковины. Крестьяне только пользовались земельными наделами при условии выполнения барщины и других повинностей.
Таким образом, система феодальных отношений на западноукраинских землях закреплялась законодательством Австрийского государства.
Положение городов. Большинство городов и местечек Правобережной Украины входило в состав имений магнатов и шляхты. В 70-е годы XVIII в. в Волынском воеводстве феодалам принадлежало 90,4 % городов и местечек, Брацлавском — 98, Киевском — 69,7, Подольском — 77,2 %. Королевские города в целом составляли 13,8 %. Однако большая часть их находилась в руках старост-магнатов, которые фактически владели ими как вотчинники. Церкви принадлежало 3,2 % городов.
В течение 70-80-х годов рост городского населения на Правобережье происходил неравномерно. Так, в городах северо-западной Волыни (Луцк, Владимир, Ровно), т. е. в районе, где господствовала отработочная рента, численность населения уменьшилась, в юго-восточных поветах Киевщины, Подолии и на Брацлавщине в большинстве городов она, наоборот, увеличилась. Население г. Дубно в конце века возросло до 6535 человек, Могилева на Днестре — до 6444, Житомира — до 5419, Бердичева — до 4815, Корца — до 4706 человек и т. д. Однако все же преобладали небольшие местечки с населением в 1–2 тыс. человек.
На развитии городов отрицательно сказывалось усиление феодально-крепостнического гнета народных масс, бесчинства магнатов и арендаторов, грабительские действия конфедератов, постои войск. Вместе с тем увеличились денежные поборы с мещан. Магдебургское право в городах Правобережной Украины сводилось на нет своеволием магнатов. Ограниченное самоуправление сохранялось лишь в Каменец-Подольском и некоторых королевских городах. Бесправным оставалось население частновладельческих городов.
Летичев в конце XVIII в.
Многочисленные документы судебных процессов и жалобы мещан Каменца-Подольского, Луцка, Житомира, Брацлава, Дубно свидетельствуют об усилении эксплуатации городского населения. В 1775 г. жители Брацлава жаловались на старосту за его злоупотребления, захват городских земель, увеличение повинностей, в частности подводной, сторожевой и т. п. Однако шляхетский суд жалобу оставил без внимания. В 80-е годы жители Литина в ответ на бесчинства и нарушения городских прав возбудили процесс в коронном Варшавском суде против местного старосты. Горожане Каменца-Подольского вели борьбу против произвола местных феодалов и притеснений патрициата. До конца века в королевском суде продолжался процесс жителей города против феодалов, захвативших городские земельные владения. Ущерб, причиненный городу феодалами, достигал нескольких десятков тысяч злотых. В Хмельнике староста захватил предместья и увеличил повинности населения. Жители города жаловались в суд (1789), что они неоднократно подвергались репрессиям со стороны шляхты.
Население городов оказывало упорное сопротивление феодалам, усиливавшим эксплуатацию. В ходе борьбы мещанам удалось добиться некоторых уступок — размежевания земельных угодий.
Города Правобережной Украины входили в комплекс феодальных хозяйств. Так, Белая Церковь превратилась в главный центр вотчины магнатов Браницких, в которой насчитывалось 138 поселений. Умань, принадлежавшая Потоцким, являлась центром волости, состоявшей из 312 поселений. Брацлав экономически объединял 60 сел округи, Хмельник — 42, Заслав — 55, Меджибож — 45 сел и т. д. Феодалы использовали в личных интересах труд городских ремесленников, заставляя их выполнять различные работы в замке, шарварки, распространяли на мещан пропинационное и мельничье право, а также обязывали отбывать подводную повинность, связанную с торговыми операциями имений.
Экономическому развитию городов препятствовали монопольные права феодалов на наиболее прибыльные промыслы в городском хозяйстве: мельничный, пивоваренный, винокуренный, воскобойный, кирпичный, поташный и т. п. Мещане Владимира жаловались (1789), что вследствие притеснений со стороны старосты и арендаторов в городе закрылись воскобойня, пивоварня и кирпичный «завод», уменьшились доходы от местных ярмарок, шляхта захватила городские земли.
Ремесленники, работавшие при дворах магнатов, пользовались определенными льготами, что ставило их в более выгодные условия по сравнению с городским ремесленным населением. Магнаты и шляхта, в силу решения Петроковского сейма шляхетской Польши (1550), имели также право беспошлинной торговли (в том числе и внешней). Тем самым ограничивалась роль местного купечества. Изделия городских ремесленников не выдерживали конкуренции продукции западноевропейских мануфактур, что также отрицательно сказывалось на экономическом развитии городов.
Несмотря на неблагоприятные условия, города как торгово-ремесленные центры хотя и медленно, но развивались. На Правобережье городское ремесло в основном удовлетворяло потребности внутреннего рынка. В городах трудились ремесленники различных специальностей: сапожники, портные, столяры, кузнецы, меховщики, шорники, кожевники, пекари, мясники, гончары, ткачи и др.
Ремесленное производство в городах развивалось медленно и неравномерно. В конце XVIII в. одним из наиболее крупных ремесленных центров являлся г. Дубно, в котором ведущими стали металлообрабатывающее, сапожное, портняжное ремесла. В городе действовало 10 кузниц, 12 водяных мельниц, Л механизмы которых использовались также в ремесленном производстве. В Житомире сложился центр металлообработки и ювелирного дела, здесь насчитывалось 14 кузниц и 11 мельниц. Ремесленники различных специальностей работали в Луцке, Остроге, Каменце-Подольском и других городах. В большинстве городов они составляли небольшую прослойку населения. Цехи, как правило, объединяли специалистов разных профессий. Они сохраняли систему регламентации, вели борьбу против конкуренции внецехового и сельского ремесла. Однако уставы цехов оказались бессильными остановить процесс разложения цехового строя. В среде цеховых мастеров углублялась социальная дифференциация.
Города имели важное значение как экономические центры, тесно связанные с сельской округой. С ростом товарности различных отраслей сельского хозяйства повышалась и роль городского рынка.
Феодалы, заинтересованные в увеличении доходов от принадлежавших им городов и местечек, сдавали в аренду промыслы, в частности винокуренный. Арендаторы же стремились с возможно большей выгодой возвратить вложенные деньги и пе брезговали никакими способами эксплуатации населения. Во второй половине XVIII в. аренда охватывала почти все промысловые предприятия и торговые заведения феодалов и превратилась в хищническую форму эксплуатации трудящихся. Хотя аренда еще сохраняла свои феодальные формы, она стала одним из источников первоначального накопления капитала в руках городской торгово-ростовщической верхушки. О разложении феодализма свидетельствует также широко распространенная практика залога частновладельческих городов и местечек. Некоторые города находились в залоговом держании двух-трех и даже большего числа посессоров.
В экономике городов Правобережной Украины происходили важные изменения, связанные с развитием магнатско-шляхетских мануфактур, которые постепенно вытесняли некоторые виды городского ремесла. Это касается прежде всего кожевенного, полотняного, суконного и литейного производства.
Львовская ратуша (XVII–XVIII вв.).
В условиях разложения феодализма на Правобережье формировались различные типы городов. Наиболее характерными оставались небольшие города и местечки, в которых 70–80 % составляло сельское население и существовало небольшое торговоремесленное ядро. Наряду с этим выросли города, имевшие ярко выраженный торговый характер: Заславль, Кременец, Староконстантинов, Бердичев, Шаргород и т. д. Ежегодно здесь собирались крупные ярмарки, куда приезжали купцы из России, Польши, Белоруссии, Молдавии, Венгрии, с западноукраинских земель. В это время формировались и промышленно-торговые города: Дубно, Острог, Тульчин, Немиров, Могилев на Днестре, в которых наряду с цеховым ремеслом существовали кожевенные, полотняные, суконные мануфактуры, принадлежавшие магнатам, но сданные в аренду городской верхушке. Лишь в отдельных городах (Житомире, Луцке, Бердичеве) возникали небольшие купеческие мануфактуры.
Растущий торговый и ростовщический капитал, концентрировавшийся в руках городской верхушки, вкладывался главным образом в аренду. Однако в конце XVIII в. уже появились банки, которые проводили кредитные операции. Так, банк во Львове выдавал крупные займы феодалам. Но магнаты и шляхта непроизводительно растрачивали огромные средства, что отрицательно влияло на первоначальное накопление капитала.
Феодально-крепостнические порядки тормозили развитие и западноукраинских городов. Многие из них после 1772 г. лишились своих прежних привилегий и превратились в села. Львов оставался центром ремесленного производства и продолжительных зимних контрактовых ярмарок. Но в конце XVIII в. его влияние заметно ослабло. В то же время возросло значение г. Броды, получившего в 1779 году статус свободного города и постепенно превратившегося в важнейший транзитный пункт международной торговли.
В то время в Закарпатье насчитывалось около 20 городов и местечек, преобладающее большинство которых принадлежало феодалам и частично — казне. Так, Ужгород входил в состав казенной доминии, Мукачево и Берегово — Мукачево-Чинадиевской доминии Шенборна. Города утратили право на самоуправление и подчинялись феодалам, лишь в некоторых наиболее крупных сохранялись отдельные формы городского самоуправления.
В конце XVIII в. в закарпатских городах наблюдался некоторый подъем хозяйственной жизни. В Ужгороде, например, в это время существовало 12 цехов, которые объединяли 102 ремесленника. Ежегодно в городе собирались четыре ярмарки. Появились предприятия мануфактурного типа. Здесь действовали лесопильный «завод», мельница с восемью жерновами, сукновальня, на которой кроме крепостных эксплуатировались наемные работные люди.
Наиболее крупные города Закарпатья (Ужгород, Берегово, Севлюш, Сигет, Мукачево, Хуст) располагались на торговых путях и являлись важными пунктами в транзитной торговле между европейскими странами. Однако в экономической жизни края они играли незначительную роль. Население городов возрастало медленно. В 1785 г. в Ужгороде насчитывалось 2902 жителя, Мукачеве — 2424, в Берегово — 1834.
В тяжелых условиях находились города Северной Буковины. Реакционная политика австрийского правительства отрицательно сказывалась на их развитии. Значительными ремесленными, торговыми и административными центрами оставались Черновцы и Хотин. Так, в Черновцах в 1779 г. существовало 18 цехов, объединявших 112 человек. Самыми значительными среди них являлись портняжный цех (24 человека), сапожный (22 человека). В 80-е годы XVIII в. в городе началось строительство мельниц и кирпичных «заводов».
Развитие сельского ремесла, промыслов и мануфактур. На Правобережной Украине в крестьянском и помещичьем хозяйствах (в зависимости от типа имений) существовали различные виды ремесел и промыслов. В Поднепровье и Поднестровье, где преобладал чинш, решающую роль в развитии сельского ремесла и промыслов играли крестьяне. В имениях, расположенных в округе Чигирина и Богуслава все большее число сельских жителей вовлекалось в сферу чумацкого промысла. Отсюда чумаки отправлялись на Левобережье, в Крым и Запорожье за рыбой и солью.
В имениях третьего типа ремесла и промыслы развивались не только в крестьянском хозяйстве, но являлись составной частью феодального хозяйства магната, использовавшего труд своих подданных-ремесленников для производства полотна, сукна, кож, поташа, селитры, хозяйственного инвентаря и т. п. Например, в подольских и волынских имениях Чарторыйских владельцы принуждали крестьян в счет барщины изготовлять пряжу из фольварочного сырья, ткать полотно сверх инвентарной нормы. Ремесленники (ткачи, сапожники, кузнецы, бондари, гончары) обслуживали феодальное имение и крестьянские хозяйства. Отдельные виды ремесла (ткачество, гончарство) постепенно превращались в кустарное производство.
Существенным препятствием на пути развития сельского ремесла и промыслов являлась феодальная эксплуатация. В особенно тяжелом положении оказывались сельские ремесленники, когда феодал создавал фольварки. Так, организация нового фольварка (1798) и введение барщины в Адамовке (предместье Зинькова) затормозило развитие сельского ремесла и промыслов, вызвало бегство крестьян.
Доходной отраслью магнатского хозяйства было винокурение. На изготовление водки расходовались сотни тысяч пудов зерна, выращенного на фольварочных землях. Так, Зиньковская винокурня в 1763–1788 гг. перерабатывала ежегодно свыше 20 тыс. пудов зерна. В 1799 г. только в Подольской губернии действовало 445 феодальных винокурен.
Важным источником доходов феодалов оставались мельницы. Владелец принуждал крестьян и мещан пользоваться его мельницами, ступами, фолюшами. Например, в Могилевском ключе (на Днестре) крестьянам запрещалось молоть зерно за пределами имения под угрозой конфискации их продукции и уплаты штрафа.
В магнатском хозяйстве производились поташ и селитра, добывалась руда, строились лесопильни, воскобойни, предприятия по изготовлению кирпича и т. п. На промыслах наряду с принудительным (крепостным) использовался в различных формах наемный труд.
В 70—90-е годы в развитии хозяйства Правобережной Украины произошли качественные сдвиги: в имениях феодалов возникали суконные, полотняные, чулочные, кожевенные и другие мануфактуры. Рудни, гуты, гамарни (меднолитейные предприятия) также приобретали мануфактурный характер. В частности, крупная меднолитейная мануфактура действовала в Зинькове. На ней изготовлялись оборудование для винокурен и различная посуда на рынок (около 30 наименований). Обслуживали гамарню 30 крепостных крестьян сел Зиньковскою ключа и квалифицированные наемные мастера. В конце века здесь работали мастера даже из-за границы. Подобные предприятия существовали в Браилове и Богуславе. В Чуднове на хрустально-стекольной мануфактуре кроме зависимых крестьян были заняты 00 наемных работников. Эта мануфактура в конце XVIII в. приносила доход в 25 тыс. руб. На суконной мануфактуре С. Потоцкого в Тульчине действовало 95 станков, которые обслуживали 49 человек, в том числе три мастера, шесть подмастерьев и 40 учеников-крепостных. Происходило заметное расширение ее производства. Крупная Корецкая суконная мануфактура, принадлежавшая магнату Ю. Чарторыйскому, в 1798 г. выработала свыше 10 тыс. аршин сукна на сумму свыше 14 тыс. руб. Большая часть ее продукции реализовывалась на рынке. Внушительное число работных людей (около 300) было занято н^ Немировской полотняной мануфактуре К. Плятера. На предприятии существовало разделение труда, производственная специализация отдельных работных людей. Операции, требующие высокой квалификации, выполнялись наемными мастерами. Магнату П. Потоцкому в г. Махновке принадлежали суконная, чулочная, экипажная и крахмальная мануфактуры. На чулочной мануфактуре действовало 35 станков, которые обслуживались 34 работниками. Восемь мастеров предприятия работали по контракту. Самые большие доходы П. Потоцкому приносила мануфактура по изготовлению шерстяных тканей.
В 1795 г. на Волыни насчитывалось 18 поташных мануфактур (из них 14 магнатских и 4 купеческих), на которых использовался крепостной и вольнонаемный труд. Наибольшее количество поташных мануфактур действовало в Новоград-Волынском (12) и Ровенском (3) поветах. На этих предприятиях было занято 717 работных людей, в том числе 488 наемных и 229 крепостных.
Условия труда и быта работников мануфактур и промыслов были очень тяжелыми. Значительная часть работы выполнялась крепостными крестьянами, рабочий день которых не регламентировался. За свой тяжелый труд они получали нищенскую плату. Не намного лучше жилось наемным работным людям. Чтобы прокормить себя и свою семью, они часто вынуждены были заниматься и сельским хозяйством. Над ними также тяготел произвол предпринимателей-крепостников. Отсутствие законодательства позволяло феодалу по своему усмотрению эксплуатировать наемную рабочую силу.
Помещичьи предприятия (суконные, полотняные, кожевенные, чулочные) постепенно вытесняли городское мелкотоварное производство. В Дубно, например, после возникновения там кожевенной мануфактуры, (1797) осталось только два кожевника.
На западноукраинских землях феодальное хозяйство, поглотив все отрасли ремесла и промыслов, также ограничило буржуазное развитие. Число ремесленников, не занятых в имениях феодалов, составляло лишь 8 % всего самодеятельного населения края.
Основной сферой промышленной деятельности феодалов в Восточной Галичине оставалось производство водки. В каждом имении имелось определенное количество винокурен. Их продукция поступала главным образом в продажу. О значении этой отрасли промыслов свидетельствует то, что корчмы в 1772 г. давали 80 % всех доходов имений (кроме барщины и других повинностей). Монополия на производство и реализацию соли также находилась в руках помещиков.
В конце века в Восточной Галичине возник ряд мануфактур: ликеро-водочная — во Львове, кожевенная — в Буске, стекольная — в Сколе, фаянсовая — в Глинском, бумажная — в Наварии (вблизи Львова).
В Закарпатье, как и на других украинских землях, преобладающее большинство промышленных предприятий принадлежало феодалам. Во второй половине XVIII в. многие из них вырабатывали продукцию, которая, по мере развития товарно-денежных отношений, все в большем количестве поступала на рынок. Произошли качественные изменения в развитии некоторых отраслей производства. В конце века появились предприятия мануфактурного типа. В 1774 г. на основе существующих руден возник большой железоплавильный «завод» в Кобелецкой Поляне. В течении 80—90-х годов аналогичные предприятия начали действовать в Бурштине, Турьей Ремете, Верхних Реметах. В 1768–1774 гг. завершилось строительство большой гамарни в Шелестове (вблизи Мукачева), на которой в 1780 г. выплавлено 3188 центнеров железа.
Важной отраслью магнатского хозяйства Закарпатья было винокурение. В имениях Мукачевского монастыря феодалов Шенборна, Перени, Гилани, действовали крупные винокурни: их продукция составляла десятки тысяч литров в год. Например, Перени имели винокурни в селах Фанчиков, Туртеребеш и городе Виноградове; Гилани — в с. Среднее; Мукачевский монастырь — вс. Бобовищи. Природные условия края способствовали развитию деревообрабатывающей промышленности: изготовление досок, стропил, балок, оконных рам, дверей, дранки и т. п. Крупные лесопильни являлись собственностью Ужгородской казенной доминии в Ужанской жупе. Лесопильни возникли также в Збуне (1765), Осни (1776), Нелепином, Павлове. На Мараморощине подобные предприятия существовали в Бычкове, районе Сигета и Тячева. С деревообрабатывающими промыслами тесно связывалось производство поташа и стекла. Поташни и буды на Свалявщине, Раховщине, Перечинщине, Тячевщине ежегодно производили тысячи центнеров поташа. Только поташни графа Шенборна в конце XVIII в. вырабатывали около 10 тыс. центнеров продукции в год. Из других помещичьих предприятий следует отметить кирпичные «заводы» в Берегской и Ужанской жупах, «завод» по изготовлению бумаги графа Телеки в с. Лисичевое, Мукачевскую полотняную мануфактуру и т. д. В этот период началось строительство дорог.
Итак, во второй половине XVIII в. на западноукраинских землях наблюдалось некоторое промышленное оживление, вызванное развитием товарно-денежных отношении. Этому способствовала также определенная поощрительная политика Австрийского государства, получавшего немалые прибыли от предприятий. Последние находились в руках представителей господствующего класса или принадлежали казне. Однако вскоре правительство Австрии в интересах национальной феодальной верхушки начало сознательно тормозить промышленное развитие окраин, которые превращались в сырьевые придатки метрополии. Пагубно сказывалась на экономике края также налоговая политика австрийского правительства. Так, с 1773 г. и до конца XVIII в. прямые налоги в Галичине возросли в три раза. С целью увеличения доходов была введена табачная и соляная монополия, которая тяжелым бременем легла на плечи народных масс.
Торговля. На Правобережной Украине и западноукраинских землях имела место определенная активизация торговли. В сферу товарно-денежных отношений вовлекались не только магнатские, но и крестьянские хозяйства. Их связям с рынком способствовал перевод крестьян на чинш, особенно распространенный в юго-восточных районах Правобережья. Как указывал В. И. Ленин, «денежные оброки и подати были в свое время важным фактором развития обмена…»[195].
Чтобы выплатить чинш, крестьяне вынуждены были сбывать на рынке продукты земледелия и животноводства. Феодалы и арендаторы за бесценок скупали все то, что производилось в крестьянском хозяйстве (рожь, пшеницу, овес, гречиху, воск, мед, скот, изделия ремесла и промыслов). Крестьяне вели оживленную торговлю с казаками Запорожской Сечи, продававшими рыбу, соль, оружие, скупая взамен сельскохозяйственные продукты. Стремясь помешать развитию этих связей, польско-шляхетское правительство ввело обременительную пошлину — десятину от каждой торговой сделки.
Население Правобережья поддерживало тесные торговые связи с Россией. В 1764 г. лишь через Германовский форпост правобережные крестьяне провезли 500 четвертей зерна, закупленного в селах Левобережного Поднепровья. Торговые агенты старшины и зажиточные крестьяне Левобережья ездили в Коломыю за солью, которую затем продавали. На Правобережной Украине постоянно находились торговые люди из многих губерний России.
По мере развития фольварочно-барщинного хозяйства возросло поступление на рынок его продукции. Кроме зерна, на ярмарках и торгах сбывали полотно, рабочий скот. Во второй половине XVIII в. все большее значение приобретала торговля водкой и пивом, которые производились на магнатских предприятиях. Так, доход Клеванского имения Ю. Чарторыйского (Волынь) от реализации спиртных напитков и пива в 1786 г. составил 47,3 % общих денежных поступлений, в 1787 г. — 52, в 1790 — 56 %.