ВОЗБУЖДАЮЩИЕ СРЕДСТВА: ВЕЛИЧИЕ ТАБАКА

Против новых напитков направлялось множество филиппик. Одна из них утверждала, что Англия будто бы будет разорена своими индийскими владениями, а в сущности, «глупой чайной роскошью»²⁸⁹. Себастьена Мерсье во время его мысленной — еще бы! — прогулки по Парижу 2440 г. сопровождает «мудрец», каковой твердо ему говорит: «Мы запретили три яда, коими вы постоянно пользовались: табак, кофе, чай. Вы клали в нос скверный порошок, который лишал вас памяти, вас, французов, которые и так-то ее почти не имели. Вы обжигали ваши желудки ликерами, которые их разрушали, ускоряя их работу. Ваши столь обычные нервные заболевания были обязаны своим происхождением этому расслабляющему орошению, которое вымывало из вас жизненные соки»²⁹⁰…

В действительности же всякая цивилизация нуждается в пищевых излишествах и в ряде стимулянтов, «возбуждающих». В XII и XIII вв- безумие пряностей и перца; в XIV в-первые алкогольные напитки, а потом — чай, кофе, не говоря уж о табаке. ХІХ-ХХ вв. будут иметь свои, новые излишества, свои снадобья, добрые или отвратительные. Во всяком случае, мне нравится тот венецианский фискальный документ, который в начале XVII в. вполне разумно и не без юмора уточнял, что налог на кофе, на воду со льдом (acque gelate), на шоколад, на «чайную траву» («herba t?») и прочие напитки (bevande) имеет в виду все подобные вещи, изобретенные или еще подлежащие изобретению («inventate, о da inventarsi»)²⁹¹. Мишле, конечно, преувеличивал, усматривая в кофе со времен Регентства «напиток будущей Революции»²⁹², но столь же преувеличивают и благоразумные историки, которые говорят о «Великом веке» и о XVIII в., забывая о мясном кризисе, об алкогольной революции и-по-прежнему со строчного «р» — о кофейной революции.

Не искажаем ли мы со своей стороны перспективу? Нам представляется, что с нарастанием или по меньшей мере с сохранением весьма серьезных продовольственных затруднений человечество возымело нужду в компенсации в соответствии с неизменным житейским правилом.

Одной из таких форм компенсации был табак. Но куда его отнести? Луи Лемери — «врач, профессор медицинского факультета Парижского университета и Королевской Академии наук» — без колебания говорит о нем в своем «Трактате о пищевых продуктах» (1702 г.), уточняя, что растение это «потребляют либо [в виде] порошка в нос, либо в виде дыма или жвачки». Он также говорит о листьях коки, похожих на миртовый лист, которые «притупляют чувство голода, снимают боль и придают силы», но не упоминает хинное дерево, хотя и намекает на опиум, снадобье, «опасное для употребления», распространенное у турок еще более широко, чем на Западе²⁹³. Что ускользает от его внимания, так это огромное распространение опиума от Индии до Индонезии, вдоль одного из главных направлений экспансии ислама, и вплоть до самого Китая. Здесь великий поворот будет пройден после 1765 г., сразу же после завоевания Бенгалии, с установлением тогда монополии английской Ост-Индской компании на плантации мака, некогда служившие источником дохода Великому Моголу. Все эти реальности Луи Лемери в самом начале столетия по вполне понятным причинам не были известны. Не знал он и индийской конопли. Наркотики, пищевые или лекарственные, были там великой силой, призванной изменять, потрясать повседневную жизнь людей.

Поговорим только о табаке. В ХVІ-ХVІІ вв. он овладеет всем миром, и карьера его будет еще более блестящей, чем у чая или кофе, — а это немало!

Табак-растение, пришедшее из Нового Света: прибыв 2 ноября 1492 г. на Кубу, Колумб заметил туземцев, куривших свернутые табачные листья. Растение придет в Европу со своим либо карибским, либо бразильским названием, оставаясь

«Сплошное удовольствие от бутылки и общества приятеля». Английская гравюра 1774 г. Табак и портвейн заменили всякую беседу. (Фото Снарка.)

долгое время простым курьезом в ботанических садах или же будучи известно из-за лекарственных достоинств, которые ему приписывали. Жан Нико, посол христианнейшего короля в Лиссабоне (1560 г.), послал Екатерине Медичи нюхательный табак как средство от мигрени, следуя в этом отношении португальским обычаям. Андре Теве, еще один «приверженец» этого растения, ввезший его во Францию, уверял, будто бразильские туземцы пользуются табаком для удаления «излишка мозговой жидкости»²⁹⁴. Естественно, некий Жак Гоори (ум. в 1576 г.) в Париже одно время приписывал табаку свойства универсального лекарственного средства²⁹⁵.

Растение, с 1558 г. выращивавшееся в Испании, быстро распространилось во Франции, в Англии (около 1565 г.), в Италии, на Балканах, в России. В 1575 г. оно появилось на Филиппинах, прибыв на одном из «манильских галионов». В 1588 г. табак проник в Виргинию, где первые успехи его разведения скажутся только после 1612 г. В Японии он появился около 1590 г., в Макао — с 1600 г., на Яве — в 1601 г., а в Индии и на Цейлоне — между 1605–1610 гг.²⁹⁶ Такое распространение тем более примечательно, что табак первоначально не имел за собой поддерживавшего его рынка, читай — цивилизации, как имели у своих далеких истоков перец (Индия), чай (Китай), кофе (страны ислама), даже шоколад, который в Новой Испании опирался на «культуру» высокого уровня развития. Табак пришел от американских «дикарей», и, следовательно, надо было обеспечить разведение растения до того, как наслаждаться его благодеяниями. Но-и это единственное в своем роде преимущество — табак обладает высокой адаптивной способностью по отношению к самым разным климатам и почвам, и клочка земли достаточно, чтобы обеспечить прибыльный урожай. В Англии он получил особенно быстрое распространение в мельчайших крестьянских хозяйствах²⁹⁷.

Лишь с первыми годами XVII в. в Лиссабоне, Севилье и особенно Амстердаме начала вырисовываться история товарного табака, хотя карьера нюхательного табака началась в Лиссабоне самое позднее с 1558 г. Но из трех способов употребления табака (нюхания, курения и жевания) самыми важными были первые два. У «табака в виде порошка» быстро появятся несколько видов в зависимости от добавляемых ингредиентов: мускуса, амбры, бергамота, апельсинового цвета. Появится табак «на испанский манер», с «мальтийским запахом», так же как и с «римским», и «прославленные дамы станут нюхать табак так же, как важные господа». Однако продолжалась и карьера «табака в виде дыма», бывшего долгое время связанным с трубкой, позднее — с сигарами (свернутые листья «длиною со свечу»²⁹⁸, которые курили туземцы Испанской Америки, не сразу были восприняты в Европе, за исключением Испании, где Савари отмечал, видимо, как редкость, эти листья кубинского табака, «которые они курят без трубок, свернув их наподобие рожка»²⁹⁹), а еще позже — с сигаретами. Последние, несомненно, появились в Новом Свете, потому что французский мемуар 1708 г. отмечает «бесконечное количество бумаги», ввозимой из Европы для «маленьких трубочек, в которые они заворачивают резаный табак для курения» ³⁰⁰. Сигарета распространится из Испании в эпоху наполеоновских войн: тогда появилось обыкновение заворачивать свой табак в кусочек бумаги малого формата — papelito. Затем папелито добирается до Франции, где она приобрела симпатии молодежи. Тем временем бумагу сделали более тонкой, и сигарета в эпоху романтизма вошла во всеобщее употребление. Жорж Санд воскликнула, говоря о враче, который пользовал Мюссе в Венеции: «Все его трубки не стоят одной моей сигареты»³⁰¹.

Первые случаи употребления табака известны нам по свирепым правительственным запретам (пока правительства не хватились, что табак дает превосходные возможности для роста фискальных поступлений; во Франции табачный налог был учрежден в 1674 г.). Эти запреты обошли вокруг света: в Англии — в 1604 г., в Японии — в 1607–1609 гг., в Османской империи — в 1611 г., в Могольской империи — в 1617 г., в Швеции и Дании — в 1632 г., в России — в 1634 г., в Неаполе — в 1637 г., на Сицилии — в 1640 г., в Китае — в 1642 г., в Папском государстве — в 1642 г., в Кёльнском курфюршестве — в 1649 г., в Вюртемберге — в 1651 г.³⁰² Разумеется, они остались мертвой буквой, особенно в Китае, где их возобновляли вплоть до 1776 г. С 1640 г. употребление табака в Чжили сделалось всеобщим. В

Весельчак — любитель выпить (1629 г.).

И при нем снаряжение истинного курильщика: трубка, табак, лучинки для прикуривания и жаровня. Картина Ю. Лейстер. Государственный музей, Амстердам.

Фуцзяни в 1664 г. «каждый держит во рту длинную трубку, зажигает ее, вдыхает и выдыхает дым» ³⁰³. Табаком засаживали обширные районы, и он экспортировался из Китая в Сибирь, в Россию. К концу XVIII в. в Китае курили все — мужчины и женщины, мандарины и беднота, «вплоть до малышей в два фута ростом. Как же быстро меняются нравы!»-так восклицал некий чжэцзянский грамотей³⁰⁴. Так же было с 1668 г. и в Корее, куда культура табака была завезена из Японии около 1620 г.³⁰⁵ Но разве не нюхали в XVIII в. табак лиссабонские мальчишки³⁰⁶? Все виды табака, все способы его употребления были известны и приняты в Китае, включая (с XVII в.) и потребление табака в смеси с опиумом, пришедшее из Индонезии и с Тайваня стараниями голландской Ост-Индской компании. «Лучший товар, какой можно везти в Ост-Индию, — это табак в порошке, как севильский, так и бразильский», — напоминало объявление 1727 г.

Во всяком случае, ни в Китае, ни в Индиях не возникнет такого движения против табака, по крайней мере курительного (не нюхательного!) табака, которое в XVIII в. какое-то время знала Европа и о котором мы плохо осведомлены. Само собой разумеется, «антитабачный» характер этого движения был лишь относительным: разве в Бургундии тогда не все крестьяне предавались удовольствиям курения³⁰⁷, а в Санкт-Петербурге-разве не курили все люди с достатком? Уже в 1723 г. количество табака, виргинского и мэрилендского, который импортировала Англия, чтобы реэкспортировать по меньшей мере две трети его в Голландию, Германию, Швецию, Данию, поднялось до 30 тыс. бочек в год и требовало для доставки 200 кораблей³⁰⁸.

Как бы то ни было, для Африки надлежит говорить о возросшей моде: там успех черного шнурового табака, третьесортного, но зато обмазанного патокой, вплоть до XIX в. непрерывно был «душой» оживленной торговли между Байей и Бенинским заливом, где активная подпольная работорговля просуществовала примерно до 1850 г.³⁰⁹