ЗАПАСЫ МЕТАЛЛОВ И СКОРОСТЬ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ

Накануне Революции Франция располагала, возможно, денежными запасами в 2 млрд, турских ливров, т. е. при около 20 млн. жителей по 100 ливров на душу. С небольшим искажением цифр в Неаполитанском королевстве было в 1751 г. 18 млн. дукатов и 3 млн. жителей; на каждого жителя пришлось бы 6 дукатов. До появления американского металла в 1500 г. в Европе было, возможно, 2 тыс. тонн золота и 20 тыс. тонн серебра — цифры эти заимствованы из крайне спорных расчетов⁹³. При оценке в серебре это примерно 40 тыс. тонн на 60 млн. жителей, т. е. чуть больше 600 г на душу, — цифра ничтожная. По официальным данным, флоты из Индий с 1500 по 1650 г. выгрузили в Севилье 180 тонн золота и 16 тыс. тонн серебра. Это и огромная, и одновременно скромная величина.

Но величины относительны. Речь идет об оживлении слабого денежного оборота, что бы ни воображали современники. Монета в особенности переходила из рук в руки, «лилась водопадом», как выразился в 1761 г. португальский экономист⁹⁴; количество денег увеличивалось за счет быстроты оборота, той самой быстроты обращения, о которой подозревал Даванцати (1529–1606 гг.) и которую выявили Уильям Петти и Кантийон (который и употребил впервые это выражение)⁹⁵. При каждом обороте оплачивались новые счета, а деньги увенчивали все обмены, «как стержень, скрепляющий конструкцию», по выражению современного экономиста. И никогда не оплачивалась вся стоимость покупок или вся стоимость продаж, а только простая разница между ними.

В 1751 г. в Неаполе были в обращении 1,5 млн. дукатов в медной монете, 6 млн.-в серебряной и 10 млн-в золотой монете (в том числе 3 млн — золотом в банках), т. е. почти 18 млн. дукатов. Годовая масса закупок и продаж может оцениваться

Ростовщик. При какой угодно денежной системе и во всех странах мира ростовщик был в центре повседневной жизни. «Часослов Рогана. Март» (Heures de Rohan, mois de mars). (Фото Национальной библиотеки.)

около 288 млн. дукатов. Если принять во внимание собственное потребление, зарплату натурой, обменные торговые операции, если подумать, как объясняет Галиани, «что крестьяне, кои составляют три четверти нашего народа, и десятой доли своего потребления не оплачивают наличными деньгами», то цифру эту можно снизить на 50 %. Отсюда возникает следующая задача: как осуществить платежи на 144 млн., располагая 18 млн. денежной массы? Ответ: если каждая монета восемь раз сменит своего владельца⁹⁶. Скорость обращения есть, следовательно, частное от деления суммы платежей на денежную массу, циркулирующую в обращении. Следует ли думать, что деньги станут «сыпаться» быстрее, если возрастет объем платежей?

Поставить эту проблему помогает закон Ирвинга Фишера. Если массу обмениваемого продукта обозначить через Q, его среднюю цену — через Р, денежную массу — через М, а скорость ее обращения — через V, то уравнение для начинающих экономистов, коротко говоря, примет следующий вид: MV = PQ. Если объем платежей возрастает, то, для того чтобы денежные запасы остались постоянными, требуется, чтобы возросла скорость их обращения, ежели в данной конкретной экономике все остается в равновесии, будь то экономика Неаполитанского королевства или какая-либо другая.

Таким образом, мне представляется, что во время экономического подъема, сопровождавшегося «революцией цен» в XVI в., скорость обращения возросла в таком же темпе, как и прочие элементы уравнения Фишера. Если в конечном счете производство, денежная масса и цены возросли впятеро, то, вне сомнения, и скорость обращения тоже увеличилась в пять раз. Вполне очевидно, что речь идет о средних цифрах, которые отбрасывают вариации кратковременной конъюнктуры (вроде тяжелого спада в делах в 1580–1584 гг.) или вариации локальные.

Наоборот, в определенных пунктах обращение могло достигать ненормальных, исключительных скоростей. Как говорил современник Галиани, в Париже экю могло за двадцать четыре часа полсотни раз перейти из рук в руки: «Во всей вселенной нет и половины тех денег, в которых выражается расход, каковой за год производит один только город Париж, ежели подсчитать все осуществленные затраты, оплачиваемые деньгами, с первого января по последний день декабря во всех сословиях государства, начиная с королевского дворца и кончая нищими, что потребляют на одно су хлеба в день»⁹⁷.

Такое обращение монеты беспокоило экономистов, они видели в нем источник, так сказать, «Протея»^*BP всякого богатства, объяснение абсурдных парадоксов. Один из них пояснял: «Во время осады Турне в 1745 г. и за некоторое время до этого сообщения были прерваны, командование было в затруднении из-за отсутствия денег для выплаты жалованья гарнизону. Догадались взять взаймы из войсковых лавок 7 тыс. флоринов — это было все, что там имелось. К концу недели эти 7 тыс. флоринов вернулись в лавки, откуда они еще раз были позаимствованы. Затем это повторялось в течение семи недель до сдачи города, так что одни и те же 7 тыс. флоринов произвели эффект 49 тыс.»⁹⁸. Можно было бы привести множество иных примеров, скажем майнцские «осадные деньги» в мае-июле 1793 г.⁹⁹