УРБАНИЗИРОВАННЫЕ ДЕРЕВНИ

Однако же вполне очевидно, что во всемирном масштабе разделение между домами городов и деревень чересчур категорично. На уровне богатых семей между ними происходило «смыкание», ибо, если исключить отдельные перемены, вроде тех, что в XVI и XVII в. обновили целиком и очень заметно английскую деревню ⁴⁷, изменения в деревнях были отражением и следствием самого блеска города. Едва только в последнем накапливалось слишком много денег, он помещал, вкладывал их в ближних деревнях. И он делал бы это даже в том случае, если бы богачей не привлекала земля, дававшая дворянство, не привлекали большие или по меньшей мере надежные доходы, право юрисдикции в деревне и удобства сеньериальных резиденций.

Такое возвращение к полям было сильной чертой Запада. В XVII в. с общей переменой конъюнктуры оно превратилось в охватившее всех безумие. Дворянская и буржуазная земельная собственность «расползалась» вокруг городов, как масляное пятно. Архаичными и «крестьянскими» оставались лишь окраинные области, защищенные от этих хищных аппетитов. Ибо городской собственник следил за своим имением, оберегал свою ренту, свои права; с его земель к нему поступали хлеб, вино, птица. При случае он жил в имении и нередко перестраивал для собственного пользования часть строений, объединяя земельные участки, устраивая «огораживания»⁴⁸.

Этим и объяснялось существование вокруг Парижа такого количества господских мыз, барских домов, «загородных домов» («maisons des champs»). То же самое относится и к «деревенским домам» («bastides») в сельской местности Прованса; и к тем флорентийским загородным резиденциям, которые после

Вилла Медичи в Треббио (долина р. Сиеве, притока Арно) с церковью, садами, сельскими постройками. Укрепленный дом в средневековом стиле, прибежище «на всякий случай», принадлежал умершему в 1528 г Джованни делле Банде-Нере, отцу Козимо, первого великого герцога Тосканского.

(Фото Скала.)

XVI в. образовали за пределами города вторую Флоренцию, такую же богатую, как и настоящая; или к венецианским дачам в долине Бренты, заимствовавшим у старого города саму его сущность. В XVIII в. городскими дворцами пренебрегали ради сельских вилл. Совершенно очевидно, что во всем этом играли свою роль и соображения выгоды, будь то в окрестностях Лиссабона, Рагузы, Дижона, Марселя, Бордо, Милана, Нюрнберга, Кёльна, Гамбурга, Гааги и Лондона. По всей английской деревне в XVIII в. строились дорогостоящие господские дома. Сборник гравюр, вышедший в свет в 1779 г.⁴⁹, дает описание и изображение 84 из таких «замков», в частности дома герцога Орфордского в Хотоне, в графстве Норфолк (строительство которого было начато Уолполом в 1722 г. и закончено в 1735 г.), с его огромными залами, мрамором, галереями. Однако одно из самых прекрасных путешествий в поисках неоклассических вилл XVIII в. еще и сегодня (хотя уже становится поздно!) привело бы нас в окрестности Неаполя, вплоть до Торре-дель-Греко, виллы Барра в Сан-Джорджо, Кремано в Портичи, по соседству с Палаццо Реале, Резина в Торре-Аннунциата. Все это пышные виллы, великолепные летние резиденции между морем и склонами Везувия.

Эта колонизация городом деревни, очевидная в Европе, существовала повсюду. Так обстояло дело с теми господскими домами, которые строили по обоим берегам Босфора стамбульские богачи⁵⁰, или алжирские реисы^*BC, на холмах Алжирского прибрежья, где сады были «красивейшими в мире»⁵¹. Если на Дальнем Востоке это явление не было столь явным, то это объясняется отсутствием безопасности в деревнях и в еще большей мере — недостаточностью нашей документации. В 1577 г. Бернардино де Эскаланте рассказывал в своей книге (со слов других путешественников) о загородных домиках (maisons de plaisir) богатых китайцев «с их садами, купами деревьев, вольерами и прудами»⁵². Московский посол, прибывший в ноябре 1693 г. в окрестности Пекина, восхищался «множеством загородных домиков или великолепных замков, которые принадлежат мандаринам и жителям столицы… с широким каналом перед каждым домом и маленьким каменным мостиком для перехода через него»⁵³. Здесь идет речь о старинной традиции. По меньшей мере с XI в. китайская литература восхваляла очарование и усладу этих домиков на родниковых водах, всегда возле искусственного пруда с «пурпурными и пунцовыми» цветами водяных лилий. Собрать там библиотеку, наблюдать там за лебедями и за «аистами, подстерегающими рыбу», или «подкарауливать вылезающих кроликов» и пронзать их своими стрелами «у входа в их норы» — разве может быть на сей земле большее наслаждение?⁵⁴