2. Свитская интрига.

2. Свитская интрига.

В момент, когда заканчивался первый акт псковскаго д?йствія, пришло сообщеніе из Петербурга о предстоящем прі?зд? в Псков с экстренным по?здом Гучкова и Шульгина. "Я предложил Государю, — говорил Рузскій Андр. Вл., — лично сперва с німи переговорить, дабы выяснить, почему они ?дут, с какими нам?реніями и полномочіями". Таким образом, было р?шено телеграммы не посылать до прі?зда думских делегатов, при чем, по утвержденіе Вильчковскаго, телеграмму в Ставку Царь взял обратно из рук. Рузскаго. "Не прошло и 1/2 У часа посл? моего ухода, — продолжая Рузскій по той же записи разговора, — как ко мн? пришел один из флигель-адъютантов и попросил вернуть Государю телеграмму. Я отв?тил, что принесу лично и пошел в царскій по?зд и застал Государя и гр. Фредерикса. Я чувствовал, что Государь мн? не дов?ряет и хочет вернуть телеграмму обратно, почему прямо заявил: "В. В. я чувствую, Вы мн? не дов?ряете, но позвольте посл?днюю службу все же сослужить и переговорить до Вас с Гучковым и Шульгиным и выяснить общее положеніе". На это Государь сказал: "Хорошо, пусть останется, как было р?шено"... Я вернулся к себ? в вагон с телеграммой в карман? и еще раз предупредил коменданта, чтобы, как только прі?дут Гучков и Шульгин, вести их прямо ко мн? в вагон". "Мн? хот?лось узнать от них, —добавлял Рузскій, — в чем д?ло, и, если они вправду прі?хали с ц?лью просить Государя об отреченіи, то сказать им, что это уже сд?лано. Хот?лось мн? спасти, насколько возможно, престиж Государя, чтобы не показалось им, что под давленіем с их стороны Государь согласился на отреченіе, а принял его добровольно и до их прі?зда. Я это сказал Государю и просил разр?шенія сперва их повидать, на что получил согласіе". Болдырев записал 2-го со слов Данилова, что "Государь был особенно непріятно поражен, что это р?шеніе (об отреченіи) придется выполнить в присутствіи, а, может быть, и под давленіем ненавистнаго ему А. И. Гучкова"[203]. Вильчковскій в соотв?тствіи со своей тенденціей приписывает Рузскому нам?реніе уб?дить, при личном свиданіи, делегатов в ненужности отреченія. Почему Рузскому надо было оставлять при таких условіях телеграмму? Рузскій, по противоположному мн?нію Щеголева, "не хот?л выпустить из своих рук козыря" и, желая "упредить Царя", нам?ревался первым встр?тить делегатов. Не проще ли пов?рить, мотивам Рузскаго в изложеніи Андр. Вл.: он хот?л показать делегатам, что вопрос об отреченіи уже р?шен помимо их вм?шательства.

Среди царскаго окруженія родилась мысль попытаться аннулировать принятое р?шеніе. Что такая мысль д?йствительно была, видно из записей, довольно противор?чивых, д?йствовавших лиц. Наибольшее значеніе, естественно, может им?ть современная запись Дубенскаго, пом?ченная 4 час. 45 мин.: "Сейчас узнал в по?зд? Государя, что событія идут все странн?е и неожиданн?е... Государь, дабы не д?лать отказа от престола под давленіем Гучкова и Шульгина, неожиданно послал отв?т телеграммой с согласіем отказаться от престола. Когда Воейков узнал это от Фредерикса, пославшаго эту телеграмму, он попросил у Государя разр?шеніе вернуть эту телеграмму. Государь согласился. Воейков быстро вошел в вагон свиты и заявил Нарышкину (нач. воен. поход, канц.), чтобы он поб?жал скор?е на телеграф и пріостановил телеграмму. Нарышкин пошел на телеграф, но телеграмма ушла, и нач. тел. сказал, что он попытается ее остановить. Когда Нарышкин вернулся и сообщил это, то вс?, стоящіе зд?сь, Мордвинов, Штакельберг и я, почти в один голос сказали: "все кончено". Зат?м выражали сожал?ніе, что Государь так посп?шил, вс? были разстроены, насколько могут быть разстроены эти пустые, эгоистичные в большинств? люди". В дальнейшем исторіограф записал: "Оказалось, что телеграммы Рузскій не усп?л передать, она задержана до прі?зда Гучкова и Шульгина. Долго разговаривали вс?, и Воейков, до моему настоянію, пошел и сказал Государю, что он не им?ет права отказываться от престола только по желанно Временнаго Правительства и командующих фронтами... Я доказывал, что отреченіе вызовет междоусобицу, погубит войну и зат?м Россію". Дальн?йших записей Дубенскаго мы пока не знаем. В Чр. Сд. Ком. Дубенскій, комментируя свои записи, сказал: "вс? эти соображенія были совершенно не признаны Государем-Императором... Насколько мн? изв?стно, он к этому отнесся довольно спокойно: "Раз этого желают, раз командующіе арміями написали, прі?хали представители, значит, воля Божья".

Воспоминанія фл.-ад. Мордвинова дают как бы продолженіе прерванных для нас записей Дубенскаго. Они н?сколько по иному изображают свитскую интригу. Узнав от Фредерикса об отреченіи и о телеграммах, переданных Рузскому, и боясь, что Рузскій посп?шит их отправить, между т?м как прі?зд думских уполномоченных может изм?нить положеніе ("может Шульгин и Гучков... сум?ют отговорить и иначе повернуть д?ло... В?дь мы не знаем, что им поручено, и что д?лается там у них"), чины свиты ("мы вс?") уб?дили министра Двора пойти к Государю и добиться приказа "взять телеграммы от Рузскаго". Фредерикс пошел и через н?сколько минут вернулся с соотв?тствующим распоряженіем. Тогда к Рузскому был послан Нарышкин, вернувшійся, однако, с пустыми руками". Свиту р?шеніе Рузскаго о предварительном свиданіи с думскими уполномоченными "взволновало... необычайно": "в желаніи Рузскаго настоять на отреченіи и не выпускать этого д?ла из своих рук не было уже сомн?ній", "Мы вновь пошли к Фредериксу просить настоять перед Е. В. о возвращеніи этих телеграмм, а проф. Федоров, по собственной иниціатив?, направился к Государю. Было около четырех часов дня, когда С. П. вернулся обратно в свое купэ, гд? большинство из нас его ожидало. Он нам сказал, что вышла перем?на, и что все равно прежних телеграмм теперь нельзя послать: "я во время разговора о поразившем вс?х событіи, — пояснил он, — спросил Государя: "Разв? В. В. Вы полагаете, что Алекс?й Ник. оставят при Вас посл? отреченія?" —"А отчего же н?т?" — с н?которым удивленіем спросил Государь: " Он еще ребенок и естественно должен оставаться в своей семь?, пока не станет взрослым. До т?х пор будет регентом Михаил Александрович". "Н?т, В. В., — отв?тил Федоров, — это вряд ли будет возможно и по всему видно, что над?яться на это Вам совершенно нельзя"[204]. Государь, по словам Федорова, немного задумался и спросил: "Скажите, С. П., откровенно, как Вы находите, д?йствительно ли бол?знь Алекс?я такая неизл?чимая?" — "В. В., наука нам говорит, что эта бол?знь неизл?чима, но многіе доживают при ней до значительнаго возраста, хотя здоровье Ал. Ник. и будет всегда завис?ть от всяких случайностей"[205]. "Когда так, — как бы про себя сказал Государь, — то я не могу разстаться с Алекс?ем. Это было бы уже сверх моих сил... к тому же, раз его здоровье не позволяет, то я буду им?ть право оставить его при себ?"... Кажется, на этих словах разсказа, потому что других я не запомнил, вошел... гр. Фредерикс, сходившій во время нашего разговора к Государю, и сообщил, что Е. В. приказал потребовать от Рузскаго задержанныя им об? телеграммы, не упоминая ему, для какой именно это ц?ли. Нарышкин отправился вновь и на этот раз принес их обратно".

Исторія с телеграммами остается неясной. Итоги Мордвинов знал, в конц? концов, из вторых рук. Он сам признается: "Нас по обычаю продолжали держать в полной неизв?стности и, в?роятно, по привычк? же даже и на этот раз забыли о нашем существованіи". Мордвинов ошибся, — телеграммы не были возвращены. О вторичной попытк? получить назад телеграмму об отреченіи упоминал и сам Рузскій в бес?д? с Андр. Вл.[206]. По словам Рузскаго, это было уже в момент, когда приближался по?зд с думскими уполномоченными. Уступил Царь настойчивым обращеніям окружающей свиты? Возможно, что у него в посл?днюю минуту блеснула надежда на н?который просв?т. В 6 ч. 55 м. Царю была передана та телеграмма Родзянко от имени Временнаго Комитета, в которой говорилось о конструированіи сов?та министров под предс?дательством Львова, о подчиненіи войск новому Правительству и о необходимости для установленія полнаго порядка командировать в Петербург ген. Корнилова. Мы вид?ли, что даже Алекс?ев в Ставк? из этой телеграммы д?лал вывод о перем?н? настроеній в Петербург? и, сл?довательно, возможности изм?ненія в вопрос? об отреченіи. Так, повидимому, представлялось одно время и Рузскому. Ген. Данилов вспоминает, что Рузскій ему говорил (при вечернем свиданіи), что он посов?товал Государю задержать отправку телеграмм до бес?ды с ожидавшимися делегатами, приняв в соображеніе, что ?дет Шульгин, "слывшій всегда уб?жденным и лойяльным монархистом"[207], — "не повернулись ли д?ла в столиц? таким образом, что отреченіе Государя явится ненужным, и страна окажется удовлетворенной созданіем отв?тственнаго министерства". Но все-таки наибол?е естественно предположить, что именно около 7 час. вечера, когда ожидался делегатскій по?зд, Царь пожелал им?ть телеграмму об отреченіи, так как под вліяніем разговора с лейб-медиком Федоровым р?шил изм?нить форму отреченія и отречься за сына в пользу брата. По н?которой своей скрытности он ничего не сообщил Рузскому о мотивах, оставляя того в нев?д?ніи о причинах колебаній, которыя Рузскій зам?чал в "царском по?зд?". Такое объясненіе и дает ген. Данилов.

Совершенно естественно, что источник свитских закулисных д?йствій Рузскій вид?л в дворцовом комендант?, хотя по утвержденіе Дубенскаго (в воспоминаніях) у Царя посл?дній "едва ли им?л в эти тревожные часы значеніе прежде всего потому, что Е. В., по моему личному мн?нію, никогда не считал Воейкова за челов?ка широкаго государственнаго ума и не интересовался его сов?тами и указаніями". Возвращаясь от Царя посл? перваго пос?щенія Нарышкина, — разсказывал Рузскій Андр. Вл., — он зашел к Воейкову и тут "у меня произошел довольно крупный разговор, даже не разговор, а я просто наговорил кучу истин, прим?рно такого содержаніи "Я почти нич?м не обязан Государю, но вы[208] ему обязаны во всем и только ему, и вы должны были знать, ...что творилось в Россіи, а теперь на вас ляжет тяжелая отв?тственность перед Родиной, что вы допустили событія притти к такому роковому концу. Он так на меня и вытаращил глаза, не ничего не отв?тил"...

Так шли часы в императорском по?зд? в ожиданіи прі?зда думских уполномоченных. "По наружности" было, "как всегда", — вспоминает Мордвинов. Этикет соблюдался. За пятичасовым чаем "ни одного слова, ни одного намека на то, что вс?х нас мучило, не было". Говорили о "пустяках" и думали: "когда же, наконец, кончится это сид?ніе за чаем", Посл? чая "опять вс? вм?ст? в купэ адм. Нилова", — "все еще" озабоченные "попытками перем?нить роковое р?шеніе". "Телеграмму об отреченіи удалось задержать и все еще может повернуться в другую сторону" в зависимости от переговоров с думскими делегатами. "Надо, во что бы то ни стало, не допустить их до предварительнаго свиданія с Рузским, а сейчас же, как прі?дут, провести к Государю!" "Воейков, по приказанію гр. Фредерикса, поручил это мн?, как дежурному"...