[295]

Затрудненія, которыя испытывала военная власть на фронт? при быстротечном ход? событій и при условіях, что верховный главнокомандующій находился на Кавказ?, Ставка в Могилев?, правительство в Петербург?, можно иллюстрировать прим?ром, по существу, может быть, и второстепенным. Первый приказ верховнаго главнокомандующаго, пом?ченный 3-м мартом, совпал с опубликованіем «манифеста» Михаила. В них им?лось р?зко бросающееся в глаза противор?чіе. Ник. Ник. говорил, обращаясь к солдатам: «...что касается вас, чудо-богатыри, сверхдоблестные витязи земли русской, то я знаю, как много вы готовы отдать за благо Россіи и престола»... В манифесте 3 марта выдвигалось Учредительное Собраніе. В Псков? обратили вниманіе на такое «серьезное» противор?чіе. Рузскій хот?л вычеркнуть слово «престол», но его штаб запротестовал (сообщ. Болдырева). Данилов настаивал на замедленіи выпуска приказа и вступил в переговоры со Ставкой, указывая, что «войскам трудно будет разобраться в таком сличеніи времени отдачи приказа верховнаго главнокомандующаго и манифеста в. кн. Мих. Ал., ибо оба документа пом?чены третьим марта. Получается безусловное впечатл?ніе несогласованности очень тяжелое в таких государственной важности и деликатных для сов?сти каждого вопросах». Ставка в лиц? Лукомскаго считала «недопустимым» задержку приказа верховнаго. Нач. штаба, как видно из слов Лукомскаго, не считал возможным какія-либо дальн?йшія задержки, «пока не получится все черное по б?лому», ибо «проволочка» привела уже к тому, что «балтійскій флот окончательно взбунтовался». Мы увидим, что этот формальный вопрос послужил прелюдіей довольно больших осложненій тогда, когда приказ в. кн. Ник. Ник. дошел до Сов?та Р. Д.