[41]

Любопытно, что Булгаков, оказавшись в писательской сред? Мережковскаго, нашел, что он «в первый раз сталкивался за эти дни с таким мрачным взглядом на судьбу революціонной Россіи». Дневник Гиппіус, если он точно в своих записях передает тогдашнія настроенія своего автора, отнюдь не дает достаточнаго матеріала для безнадежнаго пессимизма. Возможно, что «д?тски сіяющій», по выраженію писательницы, толстовец н?сколько переоц?нил законный скепсис язвительнаго Антона Крайняго по поводу «кислых изв?стій о наростающей стихійности и вражд? Сов?тов и думцев»... Гиппіус признается, что навел на них ужасн?йшій мрак» пришедшій «в полном отчаяніи и безнадежности» в 11 час. веч. из Думы никто иной, как будущій л?вый с.-р. Иванов-Разумник: он с «полным ужасом и отвращеніем» смотр?л на Сов?т. Позже Иванов-Разумник, в страничк? воспоминаній, напечатанной в партійном орган? «Знамя», заявлял, что это он попал в «штаб-квартиру будущей духовной контр-революціи».