3. Последние годы жизни императора
3. Последние годы жизни императора
И вот Александр, которого Лагарп воспитывал честным и благородным человеком на классических примерах, взятых из истории разных стран и веков, тем не менее, уже с детских лет должен был учиться скрывать свои чувства. Потому что, с одной стороны, он жил при дворе своей бабушки, которая души не чаяла в своем внуке, называла его ангелом и втайне продумывала проект устранения Павла, своего сына, от наследства, чтобы империя сразу перешла к любимому внуку. С другой стороны, он, естественно, часто проводил время в Гатчине, во дворце своего отца, где царил совершенно иной дух, иные манеры, иные разговоры. И он должен был уметь в Гатчине показать себя верным сыном своего отца, а в Петербурге, в Зимнем дворце, вести себя совершенно противоположным образом. В нем очень рано развилось лицемерие, и в этом, как утверждают современники, он не имел себе равных. Он умел внушить людям такое мнение о себе, какое хотел. «Лукавым византийцем» его впоследствии называл Наполеон.
С одной стороны, в нем было много от типичного интеллигента — чувствительность, склонность к задумчивости, меланхолии. С другой стороны, это был неутомимый путешественник, привыкший ездить без всякой поклажи в обычной открытой коляске, иногда с поднимающимся верхом. И если там наличествовал какой-то походный скарб, то это был просто сафьяновый матрасик, который привязывали сзади. Он ехал в дождь, в стужу, ехал в санях вдвоем с кучером, без охраны. Здоровьем он отличался прекрасным, и потребность путешествовать у него была, видимо, в крови. Он объехал всю Европу, без конца ездил по России. Возможно, это было своеобразной реакцией на придворную жизнь.
Когда ему было 16 лет, любящая бабка женила его на баденской принцессе, которая, перейдя в Православие, получила имя Елизаветы Алексеевны. Она не оставила о себе памяти как о государственной деятельнице, но ее образ в русской истории сияет особым светом даже в ту эпоху. У Пушкина есть замечательное стихотворение с необычным названием: «Плюсковой». Плюскова была фрейлиной Елизаветы Алексеевны, через которую императрица однажды попросила Пушкина, молодого и уже очень известного поэта, написать ей какое-нибудь стихотворение — самой ей было просить об этом неудобно. И Пушкин, тронутый такой деликатностью, написал стихотворение «Плюсковой», чтобы только императрица знала, кому оно посвящено. Это очень искреннее и очень возвышенное произведение, одно из самых проникновенных в творчестве поэта. Она вышла замуж 14–15 лет, и первое время супруги были не столько супругами, сколько просто друзьями. Они чувствовали себя странно в придворном мире. Впоследствии жизнь их была не безоблачной. Были периоды охлаждения и даже неверности друг другу, но друзьями они сумели остаться навсегда. Они сумели простить друг другу и ошибки, и прегрешения, и конец их был тоже очень необычным. В начале 1825 года императрица была уже больна, а к осени стало ясно, что петербургский климат ее убивает. Врачи настаивали на поездке в Италию, но они на семейном совете почему-то решили, что поедут на юг России.
И вот Александр в своей коляске с очень небольшой свитой уехал в Таганрог, там снял дом, сам руководил расстановкой мебели, развесил картины. Вскоре приехала императрица. В обычном доме с палисадником они прожили, может быть, самые счастливые дни своей жизни. Александр наслаждался покоем, хотя где-то рядом квартировала свита и он, естественно, общался со своими приближенными. Но все-таки он жил отдельно от светской петербургской жизни. Много ездил, путешествовал по Крыму. В одну из таких поездок он очень сильно простудился, а вернувшись в Таганрог, занемог еще сильнее, вскоре слег и скончался. Тело его было забальзамировано, и свита повезла его в Петербург. Императрица не поехала его провожать, она задержалась в Таганроге, а потом очень медленно поехала в Петербург и скончалась в одном из городков при дороге.
Характер Александра потерпел сильное потрясение в 1801 году. Он действительно не думал, что отец его будет убит. Он был настолько наивен, что полагал, будто отца заставят отречься, что его необходимо сместить, убрать с трона для спасения страны. Воспитание, полученное Александром, породило в нем мечтательность и недальновидность.
Когда он осознал, что отец его убит, он понял, что был соучастником этого убийства, и уже никогда не мог отделаться от этой мысли. В том, что у него не было детей (дочь его от связи с придворной красавицей Нарышкиной умерла в юности), он видел Божью кару. Впоследствии, предупреждая своего младшего брата Николая о том, что ему придется царствовать, он говорил, что видит Божью милость в том, что у Николая большая семья, много детей и все благополучно, тогда как он, не имеющий наследников, несет Божью кару за то, как он прожил жизнь. Так что Александр — фигура во многом трагическая.
Чтобы предупредить ваш вопрос о старце Федоре Кузьмиче, скажу, что это рассказ Толстого — и не более. Старец этот — реальная фигура, но к Александру Павловичу он не имеет никакого отношения. Не буду вдаваться в тонкости и детали, но факт смерти императора был зафиксирован свидетелями, потому что умирал он в окружении своих приближенных. Нельзя совершить подмену тела так, чтобы не прошел соответствующий слух, когда так много свидетелей. Во-вторых, когда тело покойного императора было привезено в Петербург, то перед отпеванием его переложили из гроба, в котором везли, в новый. Это сделали его генерал-адъютанты, как и полагалось по протоколу. Люди, которые прожили с ним не один {54} год и знали его очень хорошо, сами облачали императора в мундир и перекладывали и гроб. Один из них, граф Комаровский, писал, что принимал в этом участие. Зачем ему было скрывать подобный обман? Да и при всем желании не могли бы они этого сделать — сразу пошли бы слухи.
Другое дело, что мы не можем вполне точно определить, кто из русских аристократов отправился в Сибирь и жил там под именем Федора Кузьмича. Есть мнение, что это был один из Урусовых, есть другие мнения. Может быть, кому-то и льстило, что его принимали за императора.