4. Морские сражения

4. Морские сражения

Итак, в войне произошел перелом, тем более что на море происходило нечто подобное тому, что было на суше: флот после неудачного похода во время шторма привели в порядок, а командование принял Ушаков, который и уничтожил турецкий флот в нескольких сражениях.

Ушаков — мало известная у нас фигура. Пожалуй, оценить его мог только Суворов, поскольку они действовали одновременно и состояли в переписке. Суворов неплохо знал морское дело. Когда ему пришлось инспектировать русские войска в Прибалтике, он должен был командовать и прибрежным флотом. Английский адмирал на русской службе не желал подчиняться Суворову, потому что у него-де не было морского образования. Суворову пришлось сдавать экзамен на чин мичмана. Экзамен сдавался по всем правилам, без всяких послаблений. В отличие от обычных своих приемов, Суворов явился на борт адмиральского корабля при полном параде, со всеми орденами, которые только можно было себе вообразить. Он блестяще отвечал на все вопросы по теории кораблевождения, по тактике, теории морского боя и т. д., а напоследок должен был пройти еще одно испытание, которому подвергались в то время все гардемарины, сдающие экзамены на звание мичмана: испытуемому завязывали платком глаза и предлагали вслепую найти ту снасть, которую называл экзаменующий. На парусном корабле несколько тысяч снастей, каждая со своим названием. Названия сложные, морской жаргон абсолютно непонятен. Представьте себе, Суворов безошибочно находил все, что от него требовалось. Наконец ему было предложено найти бушприт (это мачта, лежащая под углом на носу корабля, которая служит для постановки кливеров, необходимых для управления кораблем при перемене ветра; благодаря этим парусам корабль поворачивается). И тут произошла совершенно невиданная вещь. У английского адмирала, который экзаменовал Суворова, было оригинальное прозвище: «сэр Бушприт», которым он был обязан своему выдающемуся носу. Суворов, видимо, это знал, потому что когда ему предложили найти бушприт, он развернулся и схватил адмирала за нос. Тот оценил юмор, и все конфликты были исчерпаны.

Так вот, Суворов понимал, что такое Ушаков, понимал его масштаб, тем более что впоследствии им пришлось действовать рука об руку против Франции. Если иметь в виду воспитание и манеру поведения, то Ушаков был прямой противоположностью Суворову, который говорил на шести языках, был начитан, невероятно умен и проницателен, но как бы прятал все это под маской некоего юродства. Ушаков же был настоящий моряк, грубый, жесткий, с мощным голосом. Его побаивались матросы, но ни в какой литературе я не встречал упоминаний о его каких-либо жестокостях. Видимо, он обладал какими-то другими методами воздействия: служили у него не за страх, а за совесть.

В одном из последних боев Ушаков должен был встретиться с самой крупной эскадрой турок, находившейся в Черном море, причем командовал этой эскадрой турецкий адмирал с длинным восточным прозвищем: «Крокодил морских сражений». До этого он сеял ужас на Средиземном море, грабя все, что только можно было грабить. Отправляясь на поиски эскадры Ушакова, он дал опрометчивое обещание {43} привезти его в золоченой клетке. Не то от перебежчиков, не то от пленных Ушаков узнал об этом обещании. У него был интересный тактический прием. В XVIII веке законодателями мод в морских боях были англичане, разработавшие принцип так называемой линейной тактики: два флота идут параллельными курсами, и все решает артиллерия. За нарушение линейного построения приговаривали к смертной казни, несмотря ни на какие заслуги в прошлом. Ушаков призывал очень свободно относиться к этому принципу и сам регулярно ломал линию баталии. Его флот окружал хотя бы часть турецких кораблей, сбивал их в кучу и тут же расстреливал. При этом он требовал, чтобы его корабли подходили к турецким на пистолетный выстрел, т. е. на 30 шагов.

В пылу этого последнего боя (а надо сказать, что такие бои бывали очень скоротечны) он действительно подвел свой флагманский корабль «Св. Павел» к турецкому флагману на картечный выстрел, и вот в момент между залпами его штабные офицеры вздрогнули от рева, который раздался с адмиральского места. Выведенный из себя Ушаков орал (естественно, по-русски): «Сеид, бездельник, я отучу тебя давать такие обещания!» Он увидел турецкого адмирала на мостике его корабля. Потом тот был взят в плен.