Статистика правонарушений

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Статистика правонарушений

Всего побывало под судом и было наказано за различные правонарушения 113 человек, то есть 5,5 процента от числа военнослужащих, включенных в базу данных по правонарушениям. Примечательно, что из 269 дворян, служивших рядовыми, зафиксирован только 1 правонарушитель, разжалованный из подпоручиков в рядовые. Происходивший из польского шляхетства Риги дворянин Антон Жданюкевич начинал карьеру рядовым в Рижском карабинерном полку в 1770 году. В 1779 году по его желанию он был переведен ефрейт-капралом в лейб-гвардии конный полк. В 1773 году он был отставлен от службы в чине подпоручика, а в 1781 году возвратился на службу в Оренбургский корпус. В 1788 году в Московском генеральном кригсрехте Жданюкевич был судим по обвинению «в подговоре им при отъезде из Санкт Петербурга крепостного отставного секунд-майора Азарьева человека к побегу и во взятии у него из украденного у господина его денег и прочего». За это преступление он и был разжалован из подпоручиков в рядовые 6-го Оренбургского мушкетерского полка{1227}.

Однако одно обстоятельство свидетельствует о том, что реальное число правонарушителей из числа дворян-рядовых было значительно больше. Так, из 276 дел по Оренбургскому корпусу за вторую половину XVIII века, сохранившихся в фонде Генерального кригсрехта в РГВИА{1228}, 13 связано с рядовыми из дворян. Хотя формально и после издания в 1785 году Жалованной грамоты дворянству действовали законы, запрещавшие выход в отставку дворянам-рядовым, не прослужившим положенного срока, на практике подобные отставки имели место. Карьерные перспективы проштрафившегося рядового из дворян вызывали большие сомнения не только у командования, но и у самого военнослужащего. Выходом из затруднительного положения служила отставка по болезни, устраивавшая всех. Естественно, формулярные списки на служащих, выбывших из полков, не составлялись. Кроме того, отсутствие формулярных списков осужденных рядовых могло быть вызвано не только их отставкой, но и отправкой на каторгу. Эти предположения подтверждают следующие примеры. Так, рядовой Василий Бочкарев за растление своей малолетней дочери был приговорен к наказанию кнутом и каторжным работам на Нерчинских заводах{1229}. В 1752 году солдат уфимского гарнизонного полка Иван Сокуров, чьи предки служили в Уфе еще в начале XVI века, был приговорен за «смешание с коровой вахмистра Степана Соловцова к отсечению головы». Однако, как сказано в сентенции, «понеже он молод только 19 лет то бить кнутом отослать вечно в ссылку в работу»{1230}.

Значительно больше проступков фиксируется на другом полюсе армейской иерархии. Среди наказанных и осужденных штабо-фицеров фигурируют 1 полковник, 2 подполковника, 6 премье-рмайоров и 9 секунд-майоров, что составляет 16 процентов от общего числа нарушителей и 7 процентов от числа всех штаб-офицеров. Единственный полковник, попавший под суд, — командир 4-го Оренбургского гарнизонного батальона Василий Петрович Панов, происходивший из мелкопоместных костромских дворян и имевший за собой всего десять душ крестьян. Участник Русско-турецкой войны 1735–1739 годов, Русско-шведской войны 1741–1743 годов и Семилетней войны, в 1774 году он оборонял Оренбург от войск Пугачева. Будучи уже 60 лет от роду, в чине полковника, он попал под суд по обвинению в том, что, поссорившись с вдовствующей полковницей фон Нитчен, учинил, «пришедши в ей дом, как ей, так и людям ее» побои. Причина же «его к ней приходу была по случаю чинимого с ней блудодеяния». За это, по определению губернатора, он был арестован «при квартире» на одну неделю, а потом отослан в Оренбургское духовное управление «на увещевание»{1231}.

Унтер-офицеры Оренбургского полка показали себя как наиболее дисциплинированная часть военного дворянства. Наказанию и суду подверглись всего 4 подпрапорщика и 2 корнета. От общего числа наказанных военнослужащих это составляет 4 процента, а от числа унтер-офицеров — чуть более полупроцента.

Наибольшее число штрафов приходится на обер-офицеров, среди которых 36 прапорщиков, 13 подпоручиков, 22 поручика, 1 штабс-капитан, 17 капитанов — всего 89 человек. От числа правонарушителей эта цифра составила 78 процентов. Фактически каждый десятый младший офицер либо побывал под судом, либо был наказан согласно статьям военного устава.

Следует отметить и то, что из 113 военнослужащих, совершивших правонарушения, 86 человек (76 процентов) вообще не имели земель, крестьян и дворовых. Самым крупным помещиком из них был подпоручик Билярского драгунского полка ландмилиции Алексей Степанович Кошкаров. В Саранском уезде за его отцом числилась по IV ревизии тысяча душ. В 1751 году он попал под суд за «сказывании слова и дела государева в беспамятстве»{1232} и был оштрафован вычетом денежного жалованья за полгода. Только 3 человека владели имениями, насчитывавшими 100 и более душ: капитан Евгений Алексеевич Куткин (100 душ), поручик Петр Григорьевич Аннушкин (120 душ) и прапорщик Алексей Андреянович Кузнецов (120 душ). Таким образом, подавляющее число оштрафованных существовали только за счет казенного жалованья, а значит, должны были дорожить своей службой. Очевидно, что склонность к нарушению законов никак не была связана с уровнем благосостояния офицера.