Заключение

Заключение

Разумеется, любые обобщения, сделанные на основе анализа текстов только двух авторов, пусть даже таких выдающихся, как Щербатов и Карамзин, были бы слишком поспешными, если бы мы попытались перейти от различия между индивидуальными авторами к характеристике периодов в истории общественной мысли. Трудно с достаточной степенью уверенности отделить отличительные черты, характеризующие позиции обособленных общественных групп, с которыми эти авторы разделяли общую идеологию, от особенностей культурных периодов, следующих друг за другом в хронологической последовательности. В то же время ясно, что черты рационально-прагматического и сентименталистского стилей мышления можно заметить как у Щербатова, так и у Карамзина. Следовало бы, однако, рассматривать произведения каждого из них в более широком контексте сочинений, созданных в каждый из периодов дворянами, разделявшими приблизительно ту же идеологию с нашими авторами. Понятно, что разрешение подобной задачи выходит за рамки возможностей данной статьи.

Тем не менее на основе наблюдений за текстами Щербатова и Карамзина мы можем выдвинуть некоторые общие соображения, статус которых следует понимать скорее как попытку сформулировать проблему, нежели как готовый ответ на заранее поставленный вопрос.

Самое поверхностное сравнение позволяет заметить, что при всей несомненной заинтересованности Щербатова в повышении доходности собственного поместья он воспринимает свои личные затруднения как часть общей проблематики — конструирования совершенного государственного устройства. С точки зрения Щербатова, благоустроенное государство, имея целью предотвратить коррупцию, требует, чтобы те, кто исполняет в нем высокие должности, не воспринимали свою службу как в первую очередь источник получения дохода. Более того, им не следовало бы ожидать от своей должности дохода, превосходящего тот, который они получали бы, не служа на данном месте. Напротив, они должны были, по мнению Щербатова, жертвовать личным благосостоянием ради добросовестного исполнения своего долга. А это подразумевало, что они должны были иметь доход от других, неслужебных источников. Отчасти поэтому Щербатов и настаивает на том, что дворянство должно быть богатым, так как в противном случае рассчитывать на самоотречение высших должностных лиц было бы просто наивно.

Как же обеспечить доходность поместий — основу благосостояния проектируемого Щербатовым сословия честных правителей государства? Здесь можно говорить о попытке переноса методов государственного управления на поместье. В первую очередь это стремление сделать микрокосм поместья регулируемым посредством неких постоянных правил, исключающих произвол управляющих и гарантирующих, при уплате всех следуемых платежей и исполнении заранее определенного объема работ, хотя бы относительную неприкосновенность собственности «подданных» помещика. Тем самым крестьяне, оставаясь юридически его собственностью, получали некое пространство экономической свободы, позволявшее им проявить известную хозяйственную инициативу. Как абсолютистское государство, переходя к систематическому взиманию налогов взамен неупорядоченных поборов, способствовало расцвету экономики и увеличению в результате объема взимаемых податей, так же и просвещенный владелец поместья, гарантируя крестьянам определенную степень экономической свободы, должен был со временем стать владельцем более состоятельных крестьян, что делало в конечном счете и его самого более состоятельным^{881}.

Вся эта логика имела смысл, однако, только в том случае, если помещик был достаточно богат для того, чтобы рассчитывать на отдаленную перспективу, вместо того чтобы стараться немедленно извлечь как можно больший доход. Богатство, разумеется, понимается здесь в относительном смысле — как превышение доходов над расходами, поскольку даже владелец значительного поместья мог проживать значительно больше, чем приносила сельскохозяйственная деятельность в его владениях. Щербатов вполне последовательно выступает поэтому против бесполезного мотовства, свойственного как находившимся на службе или просто жившим в городах дворянам, так и сельским помещикам, которые и в деревне часто вели жизнь не по средствам.

Щербатов требует эффективного государства, не растрачивающего собранные подати на удовлетворение стремлений отдельных «случайных людей» к роскоши или на бесполезные для государства затеи временщиков, порожденные их тщеславием. И в этом можно видеть единую систему принципов расчетливой экономии и рациональной предусмотрительности, применявшуюся как к собственному, так и к государственному хозяйству в целом. При этом интересы последнего все же ставятся во главу угла. В частности, как полагает Щербатов, необходимость обеспечения государства хлебом ради предупреждения случающегося периодически голода требует удерживать крестьян на пашне в период сельскохозяйственных работ, несмотря на то что помещикам нечерноземной полосы было более выгодно отправлять своих крепостных на заработки в город даже и в этот период.

Иной подход характерен для Письма сельского жителя Карамзина. Бессмысленно искать в этом тексте каких-либо практических рекомендаций по улучшению хозяйства, за исключением самой общей идеи о том, что помещик, живя в деревне, должен лично вникать во все тонкости производимых работ, стараться поощрять трудолюбивых крестьян и наказывать нерадивых. Вообще, Карамзина больше интересуют отношения между людьми, нежели разрешение каких-то хозяйственных проблем. Идеализированная картина отношений между помещиком и крестьянами служит скорее нравственно-назидательным целям, перенося на хозяйство модель семейных отношений, делая помещика «отцом» большого семейства, в котором крестьяне играют роль своего рода несовершеннолетних детей, неспособных осознать, в чем состоит их собственная польза, отчего они и нуждаются в постоянной опеке.

«Семейная» модель отчасти переносится Карамзиным и на отношения общества и государя. Последний должен выступать в роли заботливого «отца» своих подданных. Но в то же время Карамзин считает дворянское общество достаточно зрелым и просвещенным для того, чтобы оценивать действия правительства. Используя метафору Щербатова, можно было бы сказать, что дворянство — это взрослые дети, с которыми отцу не грех и посоветоваться^{882}. В этом отношении можно констатировать, что взгляды Карамзина сближаются с точкой зрения Щербатова, хотя «республиканские» тона в публицистике Карамзина значительно более приглушены и размыты. Можно высказать предположение, что, в отличие от аристократа Щербатова, полагавшего своим родовым правом участие в делах государства на высших ступенях службы, Карамзину как выходцу из провинциальной дворянской среды в значительно меньшей степени были свойственны подобные амбиции. Гораздо важнее для него было соответствие политики правительства нуждам рядового дворянства, сохранение микрокосма поместья от последствий непродуманных «революций сверху». Похоже, что консерватизм Карамзина оказывался ближе к настроениям основной массы провинциального дворянства, нежели стремление Щербатова к решительной перестройке всей государственной машины на более рациональных началах. Поэтому, несмотря на значительно большую близость Щербатова к практике реального управления поместьем, идиллический образ помещика, отдаленного от большой политики и посвящающего свои дни заботам о собственных «подданных», лучше соответствовал идеализированным представлениям основной массы провинциальных дворян о самих себе, нежели предлагавшийся Щербатовым путь переноса практик государственного управления на уровень собственного хозяйства. К тому же методы, подходящие, возможно, для большого хозяйства, были просто неприменимы в небольших поместьях, по-прежнему управлявшихся при помощи патриархальных дедовских методов. Всякого рода «английские мудрости» и «хитрые машины»^{883}, равно как и социальные эксперименты по предоставлению большей самостоятельности крестьянам, могли лишь увеличить риск разорения их владельцев.