1. Заслуженно наказанное тело

Для всех тех, кто отважно пытается приблизиться к Христу через боль, дабы разделить его муки, тело одновременно является и серьезным препятствием, «главнейшим врагом», и средством сопровождать Искупителя: тело, которое необходимо побороть, и тело — посредник жертвенного акта. Эти взыскательные и истерзанные души, руководствующиеся принципом обесценивания, абсолютной потери себя, исследовали все формы самоуничижения.

Они, не колеблясь, терзают и наказывают свое тело, поскольку оно не заслуживает никакого уважения. Не будем говорить об элементарных гигиенических мерах, поскольку порой тело полностью предоставляется природе, содержится в отвратительной грязи и кишит паразитами; известно, до каких крайностей могла доходить эта запущенность тела у Хуана де ла Крус, Жанны Делану и Бенедикта Лабра. Для всех, кто стремится обесценить свою бренную оболочку, тело есть не что иное, как «море убожества», клоака, порожденная состоянием греховности; тело отвратительно, оно — средоточие пороков. «Я есть не что иное, как навоз; мне следует просить Господа нашего, чтобы по моей смерти тело мое бросили в сточную канаву и оно было сожрано птицами и собаками. <…> Не этого ли я должен желать как кары за мои грехи?» — восклицает Игнатий Лойола. Столь распространенный в XVII веке образ «Иова многострадального», в унижении лежащего на гноище, покрытого отвратительными смердящими язвами, а также отталкивающее изображение жертв отравления спорыньей на Изингеймском алтаре в Кольмаре хорошо объясняют, на что этот «мешок отбросов» — тело — мог вдохновлять мистиков. Такому отношению к телу соответствовало осуждение радостей жизни. Все это вместе походило на закамуфлированную смерть. И потому тема гниения, запахов разложения, источаемых живым телом, достаточно часта в агиографической литературе: смерть уже присутствует при жизни.

Укрощение собственной плоти состоит прежде всего в том, чтобы подвергать ее суровым истязаниям. Фантазируя и подвергая ее наиболее мучительным испытаниям, все те, кто презирает плоть и отвергает посюсторонний мир, в конечном итоге достигают святости. «Ненависть к телу», приводящая к медленному и систематичному его разрушению, не нова в религиозном пространстве. Те, кто стремится к мученичеству, ссылаются прежде всего на великие средневековые примеры аскетизма, показанные святым Иеронимом, святым Антонием или святым Николаем Толентинским. Переиздание их жизнеописаний, огромное число посвященных им изображений, память, поддерживаемая религиозными орденами, делают вездесущими образы их изможденных, привычных к истязаниям тел[66]. Монахини охотно берутся подражать женщинам, которые наказывали свое тело. В течение долгого времени такими образцами были Мария Египетская и, конечно, Екатерина Сиенская, а начиная с XVI века их затмила Тереза Авильская[67].

Поскольку аскеза позволяет достичь незыблемых добродетелей и предполагает созерцание Страстей, начиная с конца XVI века она все чаще рассматривается как приготовление к получению беспримерных милостей. Она позволяет мистикам приблизиться к Христу через растворение своего тела в Его теле. Это воля к слиянию ведет к двум крайним мерам: суровому воздержанию и умерщвлению плоти, а также к одному упованию: узреть символы Страстей Христовых запечатленными в своем теле.