Скандал за ужином

Скандал за ужином

Служба на посту чрезвычайного посла в Стамбуле оказалась на взлете карьеры Н.П. Игнатьева. Именно тогда и повстречался с ним господин С.Н. В начале июня 1865 года, вернувшись из своих странствий в Константинополь, С.Н. получил пригласительный билет на бал к великому визирю Фуад-паше, который должен был состояться на одной из дач главы турецкого правительства, расположенной на азиатском берегу Босфора. Этим балом великий визирь уже несколько лет к ряду праздновал годовщину восшествия на престол султана.

Наряду с господином С.Н. приглашения получили и другие сотрудники посольства. Ровно через неделю они должны были во главе с послом отправиться на прием. Русская делегация была немного расстроена, так как сам султан по причине болезни не смог принять участие в торжествах. Он сильно занемог, отмечал С.Н., очень опасной для восточных стран «гастрической лихорадкой». Однако бал у визиря удался на славу. Приглашенных на праздник было так много, что русские представители, перейдя с парохода в шлюпки, с трудом могли протиснуться среди многочисленных каиков на воде к пристани. Так же много народу было и в самом дворце. Они прошли «сквозь не менее густые толпы военных и полицейских, теснившихся в передних комнатах, в парадную залу, не большую, но изящно убранную роскошною мебелью и дорогими растениями, где прямо против входа, вдоль главной стены, приготовлено было седалище для султана». Оно представляло собой впечатляющее зрелище: три ступени, покрытые ярко-красным сукном, и само кресло — золотое, обитое белым с малиновыми цветами штофом. Над креслом висел небольшой, в золотой рамке портрет султана, написанный масляными красками на полотне, — дань европейской моде. По обеим сторонам стояли караульные гвардейцы, заменившие султанских телохранителей…

Из записей господина С.Н. видно, что во второй половине 60-х годов XIX века на приемах у султана и визиря, наряду с представителями иностранных посольств присутствовали в неимоверном количестве мелкие чиновники и купцы из стамбульских торговых кварталов Галата и Пера, населенных преимущественно европейцами. В связи с этим С.Н. привел курьезный случай, имевший место на этом приеме: «Но решительный скандал вышел за ужином. Г остей было более тысячи того и другого пола, а стол был накрыт в маленькой комнате всего на пятьдесят кувертов. Распорядитель праздника (имевшего вполне официальный характер), обер-церемониймейстер Киамин-бей, с трудом провел к этому столу одних только дам, за которыми следовала голодная толпа танцевавших с ними кавалеров, большею частью приказчиков из контор Галаты и магазинов Перы». С осуждением и стыдом (возможно, среди так называемых кавалеров-«приказчиков» были и наши соотечественники?..) наблюдал господин С.Н. позорную картину, когда мужчины, не стесняясь присутствия дам, втискивались в обеденную комнату и поспешно хватали со стола еду, что кому удавалось… Господи, до чего же знакомая картина современных вечеринок-презентаций с фуршетными застольями, на которых появляются подчас совершенно незнакомые и никем не приглашенные лица, основной целью прихода которых является лихорадочное поглощение яств, гостеприимно приготовленных устроителями мероприятий!.. Правда, господин С.Н. на основании этого случая сделал и еще один вывод: о скудности султанской казны, которая не в силах уже обеспечивать своим гостям роскошные обеды и ужины. Автор отмечал, что большинство приглашенных европейцев «разъехались часа в три утра с пустыми желудками и очень дурными понятиями о восточном гостеприимстве…».