«Оказались глубоко и надолго русифицированными…»

«Оказались глубоко и надолго русифицированными…»

К концу 20-х годов прошлого века из русских, приехавших в Константинополь в поисках возвышенных «греческих мечтаний», совсем никого не осталось. Начался их новый исход — в другие страны…

А вот тем, кто не был востребован иностранными государствами, кого нигде не ждали и никуда не приглашали, кому так и не досталось выездной визы — подобно большевистскому эмигранту Троцкому, пришлось осваиваться на своей новой родине — выживать, зачастую ценой неимоверных моральных и физических сил.

В конце 20-х годов XX столетия в Стамбуле несколько раз побывал советский писатель Петр Андреевич Павленко. В 1924–1927 годах он работал в советском торгпредстве в Турции. Его первые рассказы и очерки были посвящены зарубежному Востоку (сборники «Азиатские рассказы», «Стамбул и Турция» и другие).

В своих турецких путевых заметках Павленко упоминал и Русский Стамбул. Если отвлечься от некоторого налета большевистской идеологии, порой сквозящей в выводах писателя, он оставил интересные воспоминания о том, как выглядела, что представляла собой, чем занималась русская диаспора Стамбула после исхода основной массы эмиграции в другие страны.

Хотя поселившимся в чужом городе русским было нелегко, они все же сумели прижиться в турецком обществе — так их было много, и пришли они в город в момент особенного спроса на все западное. «И в этот момент пришли русские, — писал Павленко. — Даже не пришли, а ввалились. Молва утверждает, что их было, по меньшей мере, двести тысяч». Отдавая должное высокому уровню культуры и образования эмигрантов, писатель утверждал, что «любой из этого двухсоттысячного табора был культурнее первого из всех десяти миллионов турецких низов и середины».

На верхах турецкой жизни нашлось место для избранной тысячи, отмечал Павленко, все остальные, шагая друг через друга, распределились на других социальных ступенях. Разный уровень культуры и социальная пестрота эмигрантского состава привели к некоему искусственному отбору, и каждый класс турецкого общества вобрал в себя то, что ему было необходимо. Больше всего эмигрантов оказалось в городских низах, и эти низы, давно нуждавшиеся во влиянии со стороны, в первую очередь «вдруг оказались глубоко и надолго русифицированными».